Стены их квартиры… Они помнили целых 10 лет счастья. Десять долгих лет, когда Андрей возвращался домой с таким теплым ощущением внутри — что именно здесь, рядом с Ириной, он наконец-то нашёл своё настоящее место в этом безумном мире. Десять лет утреннего кофе, который она готовила ему, даже если он уходил ни свет ни заря. Десять лет совместных планов, которые они строили, держась за руки и глядя друг другу в глаза.
Всё рухнуло в одночасье тем промозглым февральским утром, когда Ирина вдруг упала в ванной. Сначала они думали — ну, может, обычный грипп, может, просто переутомление… Но потом потянулись бесконечные недели обследований, тревожные взгляды докторов, и наконец — диагноз, который прозвучал как приговор: редкое аутоиммунное заболевание, при котором организм, словно сошедший с ума, атакует сам себя.
«Это не смертельно,» — сказал врач, слабо улыбнувшись, — «но потребует постоянного лечения, серьезной корректировки образа жизни. Будут тяжелые периоды обострений и светлые промежутки ремиссии.»
Первые месяцы Андрей держался как скала. Он научился делать уколы (хотя поначалу его руки дрожали), готовить диетические блюда (даже те, от запаха которых его тошнило), просыпаться по ночам, когда у Ирины начинались эти ужасные приступы боли. Но постепенно усталость накапливалась, как тяжелый свинец в крови. В свои 38 он чувствовал себя на все 60, если не больше.
Каждый раз, сидя в этих бесконечных больничных коридорах, ожидая очередной мучительной процедуры для жены, он мысленно прокручивал одни и те же вопросы: «Неужели вся моя жизнь теперь будет такой? Где та весёлая, энергичная женщина, на которой я когда-то женился? Господи, когда я в последний раз по-настоящему смеялся?»
Именно тогда в их жизни и стала всё чаще появляться Вероника — давняя подруга Ирины. Она приносила дорогущие импортные лекарства, экзотические фрукты, интересные книги. В отличие от других друзей, которые постепенно исчезали из их жизни, как тени на закате, Вероника оставалась.
«Какая замечательная у тебя подруга,» — как-то заметил Андрей, глядя на очередной пакет с деликатесами, которые принесла Вероника.
Ирина улыбнулась как-то тускло, без былого огонька в глазах:
«Да… она всегда была такой… щедрой.» В её голосе промелькнуло что-то, что Андрей не мог точно распознать — то ли затаённая грусть, то ли едва уловимая настороженность.
Вероника появилась в его кабинете без предупреждения — высокая, стройная, в дорогом костюме цвета слоновой кости, с ароматом парфюма, напоминающим о той беззаботной жизни, которая казалась теперь такой далекой.
«Решила занести тебе документы на новую партию лекарств для Ирочки,» — сказала она, грациозно присаживаясь напротив. — «А заодно проверить, как ты держишься… Ты выглядишь совершенно измученным, Андрей.»
Андрей хотел было возразить, сказать, что всё нормально, но вместо этого почувствовал, как к горлу подкатывает предательский ком.
«Я… справляюсь.»
Вероника посмотрела на него с таким пониманием, которого он давно не видел ни в чьих глазах.
«А ты знаешь… ты ведь имеешь право и на собственную жизнь. Твоё самопожертвование не вылечит её. Иногда мне кажется, что Ира даже не понимает, через что ты проходишь.»
Это была первая из многих подобных бесед. Андрей ловил себя на мысли, что ждёт этих встреч, этих редких моментов, когда он мог просто побыть мужчиной, а не сиделкой, просто человеком, а не продолжением чужой болезни.
«Ира, ты не чувствуешь её духи? Мы просто поужинали… она волнуется за нас обоих,» — соврал он, не глядя в глаза жене.
Ирина отвернулась: «Она никогда не волновалась за ‘нас обоих’…»
В тот вечер Андрей впервые почувствовал странное облегчение, уходя из дома.
Переломный момент наступил после очередной тяжёлой процедуры. Ирину буквально вынесли из кабинета — бледную, с синяками под глазами, с дрожащими руками. Её волосы, когда-то густые и блестящие, теперь висели безжизненными прядями.
Андрей поймал своё отражение в стекле больничного коридора. Он смотрел на жену с выражением, которого сам от себя не ожидал, — с едва скрываемой брезгливостью. В этот момент телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Вероники: «Я забронировала нам столик в ‘Белуге’. Тебе нужен отдых…»
Через неделю он собрал вещи.
«Я не могу больше,» — сказал он Ирине, которая смотрела на него с кровати, не выражая ни удивления, ни гнева. Как будто она всё давно знала.
«Я думал, что справлюсь, но… я не справляюсь.»
«Ты уходишь к ней?»
«Дело не в Веронике…» — начал он, но осёкся. — «Но… ты права. Я ухожу к ней.»
Ирина закрыла глаза: «А знаешь, что самое грустное? Я даже не могу найти в себе силы ненавидеть тебя. Иди…»
Жизнь с Вероникой оказалась настоящей сказкой после месяцев, проведённых в удушающей атмосфере болезни. Её просторная квартира в центре, с потрясающим видом на парк, идеально подходила для новой жизни. Вероника знала, как создать настоящий комфорт — идеальная температура в спальне, безупречный завтрак, приятная музыка по утрам…
Но постепенно Андрей стал замечать мелочи. Вероника предпочитала сама выбирать, что он наденет. Она настояла, чтобы он сменил работу на более престижную в её компании. И так мало-помалу его вкусы стали её вкусами.
«Милый, но ты же понимаешь, что этот галстук совершенно не подходит к костюму?» — говорила она с улыбкой, которая не допускала возражений.
Или: «Зачем тебе общаться с Сергеем? Он такой… примитивный. Я договорилась, что мы ужинаем с Михаилом и Алиной. Они как раз вернулись из Милана.»
Он уступал, считая это своей благодарностью за новую жизнь.
Ирина, которую муж оставил в полной уверенности, что она погрузится в пучину болезни и отчаяния, нашла в себе силы двигаться дальше. Младшая сестра, приехавшая помогать, рассказывала общим знакомым, что Ирина, несмотря на боль, начала посещать группу поддержки.
«Знаете, она даже стала волонтёром в благотворительном фонде! Помогает таким же больным,» — с гордостью говорила сестра. — «И представьте, ей стало лучше! Новая терапия даёт результаты!»
Андрей узнавал эти новости случайно, мельком, и каждый раз чувствовал странное смешение эмоций — облегчение, что с Ириной всё в порядке, и какое-то необъяснимое разочарование, что она… справляется без него.
Однажды, просматривая старые фотографии в телефоне Вероники (она забыла его на столике, уходя в душ), он наткнулся на снимки юности: Ирина и Вероника в студенческие годы… Ирина с медалью конкурса молодых ученых, Вероника с натянутой улыбкой сбоку… Ирина с каким-то молодым человеком, похожим на киноактера… Вероника одна в сторонке… Ирина в центре группы смеющихся студентов, Вероника — на краю кадра, словно тень…
«Что ты делаешь?!» — резкий голос Вероники заставил его вздрогнуть.
«Просто увидел старые фото…»
«Положи телефон!» — в её голосе не было привычной мягкости. — «Почему тебя интересует моё прошлое? Я даю тебе всё в настоящем!»
Этот инцидент остался без последствий, но что-то неуловимо изменилось. Андрей стал замечать, как Вероника следит за ним, как контролирует каждый его шаг. Он начал понимать, что роскошь имеет свою цену. И эта цена — свобода.
Через 10 месяцев после ухода от Ирины Андрей случайно встретил Максима, их общего друга.
«Как Ирина?» — спросил Андрей, пытаясь придать голосу небрежность.
Максим посмотрел на него с удивлением: «А ты что, разве не слышал? Она в ремиссии уже полгода! Вернулась на работу, даже получила повышение. И…» — он замялся, — «кажется, у неё появился кто-то.»
Андрей почувствовал, как земля уходит из-под ног: «Кто?»
«Да не знаю точно… какой-то врач из её группы поддержки. Они не афишируют, но… она выглядит счастливой. Впервые за долгое время.»
Впервые Андрей осмелился возразить Веронике, когда она настаивала на поездке к её родителям.
«Я устал,» — сказал он. — «Может, в другой раз?»
Вероника застыла: «Ты никогда раньше не отказывался.»
«Да, просто я…»
«Ты встречался с кем-то из её круга?!» — резко спросила она. — «С кем-то, кто рассказал тебе о ней?»
Андрей понял, что она всё знает о его тоске по Ирине: «Максим просто сказал, что ей лучше…»
Вероника рассмеялась, но в смехе не было ни капли веселья: «Лучше? Конечно, ей лучше! И знаешь, почему? Я тут размышляла на досуге и вот что поняла — оказывается, я, сама того не понимая, оказала ей услугу. Я забрала у неё то, что высасывало из неё жизнь. Тебя.»
«О чём ты говоришь?»
«Ох, Андрюша… ну ты такой наивный! Ты думаешь, я случайно начала появляться в вашей жизни, когда она заболела? Думаешь, у меня на самом деле есть дело до её здоровья?»
Вероника подошла ближе: «Да, всю жизнь с института она получала всё — признание, любовь, возможности! А я была просто тенью рядом с ней. Даже ты… ты посмотрел на меня только тогда, когда она ослабела!»
В её глазах была такая ярость, что Андрей невольно отступил: «Ты… ты использовала меня, чтобы отомстить ей? Но какая ирония — на самом деле ты ей помогла!»
«Да! Я дала тебе то, что ты хотел — комфорт, статус, безупречную женщину рядом. А теперь ты думаешь вернуться, когда вся тяжёлая работа уже сделана другими?» — в её голосе звучала неприкрытая ненависть. — «Не будет этого!»
Следующие недели превратились в настоящий ад. Вероника, используя своё влияние, добилась его увольнения. Она распространила среди знакомых историю о том, как он якобы пытался увести деньги из компании. Она выставила его вещи за дверь, сменила замки и заблокировала все контакты.
В один слякотный день, с чемоданом и с пониманием чудовищности собственного предательства, он не смог удержаться и подошел к подъезду их старой квартиры. Стоя под мелким осенним дождём, промокший и продрогший, он не знал, чего ожидать — криков? обвинений? захлопнутой перед носом двери? Он был готов ко всему.
Но… не к тому, что увидел.
Ирина выпорхнула из подъезда и натолкнулась на мнущегося там бывшего мужа. Она выглядела… здоровой! Её щёки порозовели, в глазах появился тот самый знакомый блеск, волосы, отросшие до плеч, были аккуратно подстрижены. Она выглядела даже лучше, чем до болезни!
В голосе было только удивление: «Ирина, я…» — он опустился на колени прямо на мокрый асфальт. — «Прости меня! Я всё испортил! Я не понимал… я был таким эгоистом!»
Дождь смешался со слезами на его лице. Он ждал хоть какой-то реакции — гнева, презрения, жалости… но Ирина просто стояла, глядя на него с выражением, которое он не смог прочитать.
«Встань, ты промокнешь,» — сказала она наконец. — «Зайди… поговорим внутри.»
Квартира изменилась — новые обои, перестановка мебели, яркие акценты в интерьере. В углу стояла небольшая библиотека медицинских книг.
«Я слышала о твоих сложностях,» — сказала Ирина, наливая ему чай. — «Максим мне рассказал.»
«Я заслужил это,» — Андрей принял чашку дрожащими руками. — «Я бросил тебя, когда ты нуждалась во мне больше всего.»
Ирина села напротив: «Знаешь, Андрей… я должна поблагодарить тебя. Твой уход был самым тяжёлым испытанием в моей жизни, тяжелее, чем диагноз. Я думала, что не переживу этого. Но именно эта потеря заставила меня переоценить всё. Я поняла, что слишком долго строила свою жизнь вокруг тебя — вокруг твоих потребностей, твоих желаний.»
Она говорила спокойно, без горечи. И от этого её слова звучали ещё более убедительно.
«Когда ты ушёл, я оказалась наедине с собой и со своей болезнью. И это заставило меня бороться — не за тебя, нет! За себя. Я начала ценить то, что раньше воспринимала как должное — свою силу, свой ум, своё право на счастье.»
Андрей смотрел на неё, не узнавая: «И теперь… у тебя новые отношения?»
Ирина улыбнулась: «Нет, пока нет. Для них я работаю над докторской, веду группу поддержки для пациентов с моим диагнозом, консультирую в центре реабилитации. У меня теперь новая жизнь, Андрей.»
«Ирина, я понимаю, что не заслуживаю второго шанса. Но если бы…»
Она мягко покачала головой: «Нет, Андрей. Я не ненавижу тебя. Я благодарна тебе за урок, но… я не люблю тебя больше. Не так, как должна любить жена мужчину. То, что было между нами, умерло в тот же день, когда ты посмотрел на меня с той брезгливостью. Ты помнишь?»
Андрей почувствовал, как последняя надежда ускользает сквозь пальцы: «А что же мне делать?» — спросил он, и в его голосе было отчаяние ребёнка, потерявшегося в темноте.
Ирина встала и подошла к своему рабочему столу, вернулась с листком бумаги: «Я могу тебе помочь с работой. Моему коллеге в исследовательском центре нужен помощник. Это не то, к чему ты привык, но… это начало. И я думаю, тебе стоит поговорить с психотерапевтом. Тебе нужно разобраться в себе.»
«Почему ты мне помогаешь после того, что я сделал?»
Ирина подошла к окну и некоторое время смотрела на дождь: «Потому что я научилась отпускать боль. Ты причинил мне зло, но держаться за обиду — значит позволить этому злу продолжать жить внутри меня. Я выбираю другой путь.»
Когда Андрей уходил, дождь уже прекратился. Он обернулся в дверях: «Могу я хотя бы иногда звонить тебе? Ну, просто узнать, как у тебя дела?»
«Нет,» — ответила Ирина твёрдо, но без жестокости. — «Тебе нужно научиться жить без меня, а мне — продолжать жить без тебя.»
Дверь закрылась. Андрей стоял на лестничной площадке с листком в руке — адресом возможного нового начала. Он понимал, что потерял нечто бесценное и невозвратимое, но впервые за долгое время почувствовал проблеск надежды. Не на возвращение прошлого, а на возможность хоть что-то исправить в себе.
Он спускался по лестнице, думая о цене выбора, который сделал год назад, и о том, что настоящая любовь — это не комфорт и удобство, а готовность стоять рядом, когда легче было бы уйти.
Но кто знает… А если бы он не ушел, как бы всё сложилось? Ведь невозможно прожить две жизни параллельно…
Подолгу пропадал в командировках