Муж посмотрел на Леру взглядом побитой собаки.
— Да, ты не ослышалась. Лер, у меня полгода назад была другаая.
Всего несколько встреч было, просто разв.лечение.
И она мне сына родила. Недавно…
У Леры закружилась голова. Вот это новости!
Ее верный, любящий муж на стороне ребенка заимел!
До Леры с огромным трудом доходил смысл сказанного.
Несколько минут она пыталась сообразить, что имел ввиду муж.
Супруг сидел напротив. Плечи опущены, руки зажаты между коленями.
Он казался меньше обычного, будто из него весь воздух выкачали.
— Сын, значит,— повторила Лера. — У тебя, женатого человека, родился сын.
Причем, родила его тебе не жена. То есть, не я…
— Лер, я сам не знал. Клянусь тебе.
— Не знал, как делаются дети? Тебе сорок лет, Коля.
— Не знал, что она… что она решит рожать.
Мы расстались давно, она ушла к мужу.
Я думал, там все нормально.
А вчера звонок. «У тебя сын родился. Три двести. Здоров».
И трубку положила.
Лера встала. Ноги держали плохо, колени были ватными, будто она только что пробежала марафон.
За окном бушевала осень.
Лера невольно залюбовалась пейзажем за окном — красиво…
— И что теперь? — спросила Лера, не оборачиваясь.
— Я не знаю.
— Отличный ответ настоящего мужчины. Главы семьи. Не знаю.
Она развернулась резко.
— Ты поедешь туда? Смотреть?
Перепуганный Коля стыдливо поднял на жену глаза.
— Лер, она написала адрес роддома, сказала, что выписка послезавтра.
Так и сказала:
«Хочешь — приезжай, не хочешь — нет. Мне от тебя ничего не надо».
Гордая…
Не надо ей от меня ничего…
— Ничего не надо, — эхом повторила Лера. — Святая простота.
В коридоре хлопнула входная дверь — вернулись старшие.
Лера мгновенно нацепила улыбку.
Это получалось у нее профессионально — годы в бизнесе научили держать лицо, даже когда сделка летит в пропасть.
В кухню заглянул старший — высокий, широкоплечий парень двадцати лет.
— О, родители, привет. Чего такие кислые?
Мам, там кушать есть? Мы с тренировки голодные как волки.
— В холодильнике манты, разогрейте, — бросила Лера.
— Пап, ты обещал глянуть, что у меня там с карбюратором на старой тачке, — второй сын, помладше, хлопнул отца по плечу.
Лера смотрела на эту сцену, и сердце сжималось так, что дышать становилось больно.
Они называют его папой. Родной отец растворился в тумане много лет назад, ограничиваясь алиментами и редкими открытками.
Коля их вырастил. Учил водить, лечил разбитые коленки, ходил на собрания, решал проблемы в школе.
Он был их отцом. Настоящим.
Коля выдавил улыбку:
— Гляну, Сань. Позже. Дайте с матерью поговорить.
Парни ушли, гремя тарелками.
— Они тебя любят, — тихо сказала Лера. — А ты…
— Лер, прекрати. Я их тоже люблю. Они мои пацаны. Я никуда не ухожу.
Я тебе сразу сказал — это было помутнение. Ошибка.
Мы с ней… ну не было там ничего серьезного.
Просто… в.лечение!
— Просто в.лечение, последствию которого теперь надо менять пеленки…
В комнату вбежала шестилетняя Маша. Вот тут броня Леры дала трещину. Дочка с разбегу запрыгнула к отцу на колени.
— Папочка! Ты почему грустный? Тебя мама ругала?
Коля прижал её к себе, уткнулся носом в светлую макушку.
Он жил только ради нее.
Лера знала: он за Машку готов разо.рв..ать любого. Это была безумная, абсолютная отцовская любовь.
— Нет, принцесса. Мы просто обсуждаем взрослые дела. Иди мультики включи, я сейчас приду.
Когда Маша убежала, в кухне снова повисла тишина.
— Ты понимаешь, что всё меняется? — спросила Лера.
Она села обратно за стол.
— Я не уйду, Лер. Я люблю тебя, детей… Я без вас не смогу…
— Это слова просто, Коль. А факты такие: у тебя там сын. Ему нужен отец.
Та женщина… она сейчас говорит «ничего не надо».
Это гормоны, эйфория или хитрый план.
Пройдет месяц, полгода, ребенок начнет болеть, расти, требовать денег.
Она позвонит. Скажет: «Коля, у нас нет зимнего комбинезона».
Или «Коля, нужно к врачу».
И ты поедешь. Ты же добрый. Совестливый.
Коля молчал.
— А деньги, Коля? — Лера понизила голос. — Где ты их возьмешь?
Он дернулся, как от удара — Лера ударила по больному.
Его бизнес рухнул два года назад, долги закрывали деньгами Леры.
Сейчас он работал, крутился, что-то зарабатывал, но это были копейки по сравнению с тем, что обеспечивала она.
Дом, машины, отдых, образование детей — всё на ней.
У него даже карты своей нормальной не было, всё заблокировано приставами, пользовался наличкой или картой, привязанной к счету Леры.
— Я найду, — буркнул он.
— Где? Таксовать пойдешь ночами? Или у меня из тумбочки брать будешь, чтобы той семье помогать?
Ты представляешь этот абсурд? Я содержу семью, а ты на мои деньги содержишь л.ницу с нагулянным ребенком?
— Она не л.ница! — рявкнул Коля. — Все кончено было еще полгода назад!
— У ребенка есть свойство связывать людей крепче, чем штамп в паспорте.
Ты поедешь на выписку?
Вопрос висел в воздухе. Коля потер лицо ладонями.
— Я не знаю, Лер. Честно. По-человечески… надо бы. Ребенок же не виноват.
— По-человечески, — усмехнулась Лера. — А по-человечески по отношению ко мне? К Маше? К парням?
Ты сейчас поедешь туда, увидишь этот сверток. Возьмешь на руки. И всё.
Ты поплывешь. Я тебя знаю, ты сентиментальный.
Ты начнешь туда ездить. Сначала раз в неделю, потом два, потом — на выходные.
Будешь врать, что на работе завал. А мы будем сидеть тут и ждать.
Лера встала и подошла к крану. Включила, посмотрела на струю воды и выключила.
— Она на восемь лет моложе, Коля. Ей тридцать два. Она родила тебе сына. Своего, кро.вного.
У меня сыновья не от тебя, хоть ты их и растил. А там — твоя кр.овь.
Ты думаешь, это никакой роли не сыграет?
— Ты несешь чушь. Мальчишки — мои, я их воспитал.
— Ой, да брось ты! Мужикам всегда надо наследника. Своего.
— У нас Маша есть!
— Маша — девочка…
Коля вскочил.
— Хватит! Что ты меня гонишь раньше времени? Я сказал — я остаюсь в семье. Но и совсем от.морозко..м быть не могу.
Там живой человек родился. Мой, да.
Я виноват перед тобой, кругом виноват.
Хочешь — выгони меня. Прямо сейчас вещи соберу и уйду.
К маме поеду, в общагу, куда угодно. Но шантажировать меня не надо!
Лера замерла, внезапно стало страшно.
Если она сейчас скажет «уходи», он уйдет.
Гордый. Д..рак, но гордый. Уйдет в никуда, без денег, без жилья и тогда точно прибьется к той б..бе.
Там его примут, там он будет спасителем, отцом, пусть нищим, но родным. И тогда она потеряет его навсегда.
А она не хотела терять. Несмотря на боль, на обиду, которая жгла, она его любила. И дети его любили.
Ломать ведь не строить, выгнать можно за минуту. А как потом жить в пустом доме, где каждый угол напоминает о нем?
— Садись, — сказала она тихо. — Никто тебя не гонит.
Коля постоял еще секунду, тяжело дыша, потом сел.
— Лер, прости меня. Я д..рень просто…
— Д..рень, — согласилась она. — Но наш д..рень…
Вечер прошел в каком-то тумане.
Лера делала уроки с Машей, проверяла отчеты по работе, но мысли были далеко.
Она представляла ту женщину. Какая она? Красивая? Молодая, конечно.
Наверное, смотрит сейчас на младенца и думает, что победила.
Ничего ей не надо! Ну конечно, это ведь самый верный ход.
Не требовать, не истерить, а просто показать: вот, у тебя есть сын, мы гордые, мы сами справимся.
Это бьет по мужскому самолюбию безотказно. Мужик сразу хочет стать героем.
Коля ворочался, вздыхал, спал урывками, а Лера лежала с открытыми глазами и смотрела в темноту.
Вот ей сорок пять, она красивая, ухоженная, успешная, но старость не за горами.
А там — молодость…
Утром стало еще хуже — Лера не могла никак прийти в себя.
Мальчишки быстро поели и убежали по делам, а Маша внезапно закапризничала.
— Пап, заплети косичку! — потребовала она. — Мама криво делает.
Коля взял расческу. Его большие руки, привыкшие и к рулю, и к молотку, бережно перебирали тонкие детские волосики.
Он плел аккуратно, сосредоточенно, высунув кончик языка от усердия.
Лера пила кофе и смотрела на это.
Вот он, её муж. Родной, теплый, домашний. И где-то там есть другой ребенок, который тоже имеет на него право!
Ну как так?
— Коль, — сказала она, когда Маша убежала одеваться. — Нам надо решить. Сейчас.
Он отложил расческу.
— Я думал всю ночь.
— И?
— Я не поеду на выписку.
У Леры внутри что-то сжалось, но она не подала виду.
— Почему?
— Потому что если я поеду, я дам надежду ей, себе, тому ребенку.
Я не смогу быть отцом на два дома. Я не хочу, Лер! Я не хочу врать тебе, не хочу красть время у Машки, у мальчишек.
Я сделал выбор одиннадцать лет назад. Ты — моя жена, и здесь моя семья.
— А тот мальчик? — Лера сама удивилась, что задает этот вопрос.
— Я буду помогать деньгами. Официально, через алименты или просто счет откроем.
Но ездить… Нет. Лучше пусть он растет, не зная меня, чем будет ждать папу по выходным.
А Папа этот будет смотреть на часы и рваться домой, к своей настоящей, другой семье.
Так честнее.
Лера молчала. Она крутила на пальце обручальное кольцо.
— Ты уверен? Потом не пожалеешь?
— Пожалею, — честно сказал Коля. — Наверняка буду думать, как он там. Но если я начну туда ездить, я потеряю вас.
Я это чувствую, потому что ты не будешь это терпеть. Ты сильная, Лер, но не железная.
Ты начнешь меня ненавидеть, а я не хочу, чтобы ты меня ненавидела.
Господи, как-то сумбурно я объясняю…
Муж встал, подошел к ней сзади и положил руки на плечи.
— Лер, я не хочу другой жизни. У меня есть ты, есть дети.
А то… то расплата за мою глупость.
Я готов платить деньгами, и только ими.
Ни временем, ни заботой, ни вниманием я с этим малышом поделиться не могу…
Лера накрыла его ладонь своей.
— Деньгами, говоришь? — она криво усмехнулась.
— Заработаю. Разобьюсь, но заработаю. Больше ни копейки у тебя не попрошу на свои косяки.
Это моё дело, Лер.
Лера успокоилась.
Да, муж поступал, возможно, непорядочно по отношению к ней, но именно этих слов она и ждала.
Супруга она ни с кем делить не собиралась, ей было глубоко наплевать на чувства той, второй.
Родила от женатого? Ее проблема.
На выписку Николай не поехал.
Л…вница потом весь телефон ему оборвала — кричала, ругалась и спрашивала, почему тот не явился.
Коля прямо ей сказал: она может рассчитывать исключительно на финансовую помощь, встреч не будет.
Л..ница бросила трубку и за полгода, что прошли с того дня, ни разу не объявилась. Телефон у нее был недоступен. И Леру это более чем устраивает.
«Когда дом оказывается чужим: история Анны о предательстве и свободе»