Жизнь с Игорем тянулась целых двенадцать лет.
Бесконечные годы, в которых на первом месте была его карьера в сфере автотранспорта, да и на втором, и на третьем тоже. Меня в этом списке вообще не было.
Детей он не то чтобы не хотел, он категорически запрещал даже говорить об этом.
«С детьми моя свобода закончится», часто повторял он, кидая ключи от служебной машины на полку.
«Я свободу не отдам.» Мне было уже тридцать четыре, и каждое утро начиналось с тревоги в груди.
А вдруг уже поздно? А вдруг я так и останусь в этой квартире его родителей, вечно чужой? Мы развелись, но из квартиры я не ушла. Он меня не выгонял.
Делили пространство, жили как соседи. Он в зале, я в спальне. Полгода спустя я познакомилась с Вадимом в «Одноклассниках». Переписывались ночами напролет.
Он жил в Кемерово, был на четыре года старше меня, никогда не был женат. Казался добрым, заботливым и, что важно, тоже мечтал о детях.
Приезжал трижды, последний раз с букетом пионов и кольцом из серебра.
«Переезжай ко мне! Все у нас будет, увидишь». Я решилась. Родной город. Мама с отчимом, сестра — все в Кемерово. Думала, если не получится, всегда смогу вернуться.
Сразу к Вадиму не переехала, обосновалась у родителей, но долго не выдержала — однушка. Все спят вповалку, душ по расписанию.
Через неделю собрала сумку и позвонила Вадиму: «Я готова. Можешь забрать меня». Вечер, лето. Едем молча. Улица Звездная, дом семь, девятый этаж.
Он открывает дверь, и я переступаю порог и будто бы оказываюсь в другой реальности. «Вот», говорит, «моя крепость». Студия, пятнадцать квадратов. Обои с пузырями, холодильник — реликвия из девяностых, воняет плесенью.
Душ за занавеской, прямо рядом с плиткой, старый телевизор и диван. «Круто», выдавила я, «уютно». Он не заметил сарказма и обнял. «Главное, что мы вместе».
Утром он ушел на работу. Я осталась. Хотела сварить суп, нашла только сгнившую морковку и картофелину с кулак. Продуктов не было. Мыла не было.
Телефон ловил сеть через раз. Телевизор не работал. Даже радио не было.
«Как в пещере», прошептала я себе. Вечером он вернулся. Я рассказала про овощи.
Он сгонял в магазин и вернулся с пустыми руками. «Не успел, закрыли». «А что, соседние не работают?» «Там не дают в долг». Я молчала. Своих денег у меня не было.
На следующее утро он вручил мне клочок бумаги. «Отдай продавщице в соседнем магазине.
Я часто так беру». «В долг?» Он кивнул. Я не пошла, просто не смогла морально.
Весь день просидела голодная, прижавшись к окну, как кошка на подоконнике.
Искала работу, безуспешно. Проезд не по карману.
Ночью снова спали голодные. На следующий день он принес зарплату — двадцать две тысячи рублей. Радовался как ребенок.
В пятницу мы заплатили ипотеку. Пятнадцать тысяч. Коммуналку четыре. Осталось три тысячи на месяц.
Я онемела. Поехали в светофор. Взяли на остаток денег продукты, пасту, порошок, даже веник.
На кассе не хватило рубля — пришлось выложить банку кукурузы.
Следующую неделю я сражалась за существование, искала работу, ела по минимуму, экономила воду, звонила по вакансиям, но добраться было на них не на что.
Ходила пешком километры, а он все чаще приходил с пустыми руками и все реже улыбался.
Ночами я думала: а если я заболею? А если забеременею? А если он работу потеряет? Друзей нет, подруги заняты.
Живу в замкнутом круге. Окно, плита, диван. Я люблю его, но все это пугает.
Однажды проснулась и поняла если я сейчас не возьму себя в руки, то через год в этой коробке сойду с ума. В тот вечер я посмотрела на него в последний раз.
Он спал, уставший, с мешками под глазами. Я не смогла его разбудить.
Вышла на кухню, взяла телефон и написала маме: «Я сейчас к вам приеду». Через пять минут пришел ответ: «Ждем. Только не вези с собой голод и нищету.»
Я у мужа чужой волос с пиджака сняла, больше я ждать не могу