Стас стоял у двери, преграждая выход с детьми.
— Ника, успокойся, — сказал он неожиданно твердым голосом. — Варианта два. Мы сейчас берем детей и едем в трешку.
Либо ты берешь чемодан и идешь к маме. Одна.
Дети останутся со мной, у меня есть где их поселить и на что содержать.
Опека будет на моей стороне, поверь.
— Ты не посмеешь! — Ника замахнулась, чтобы дать ему пощечину.
Стас перехватил ее руку.
— Посмею. Я сегодня утром снег чистил и думал: за что мне это?
Я инженер, я мужик, я пашу как проклятый. А ради чего? Ради твоих истерик?
Всё, Ник, лафа закончилась. Выбирай.
Лидия Игоревна положила связку ключей на кухонный стол, застеленный новенькой скатертью.
— Ну вот, Стасик, Ника, обживайтесь, — улыбнулась она. — Потолки высокие, мебель я заказала самую простую, но качественную. Для старта — самое то.
Стас с восторгом осматривал ламинат, проверял, как открываются дверцы шкафов.
Он был парнем тихим, благодарным. Он искренне радовался столь щедрому подарку.
— Мам, спасибо. Правда, — он обнял мать, слегка приподняв ее над полом.
Ника стояла у окна, скрестив руки на груди. Она даже раздеться не соизволила.
— А почему студия? — Ника обернулась, прищурив подведенные глаза. — Лидия Игоревна, вы же говорили, что у вас 3 квартирки в собственности.
Мы тут вдвоем как в консервной банке будем. А если ребенок?
— Ника, это подарок на свадьбу, — мягко ответила Лидия Игоревна. — Квартира куплена мной до вашего брака, долгов по ней нет.
Живите, копите на что-то большее. Три квартиры — это наш с отцом пенсионный фонд, они сдаются, это наш доход.
Мы и так вам старт даем, о котором другие только мечтают.
— Понятно, — Ника подошла к столу и взяла ключи. — Значит, я тут на птичьих правах.
Стас, ты слышал? Нам с тобой «старт» дали.
А прописывать меня завтра поедем?
Лидия Игоревна замерла.
— Зачем прописка, Ника? У тебя же есть регистрация у родителей в Подмосковье.
— А затем, что я здесь жить собираюсь, — отрезала Ника. — Или вы боитесь, что я у вашего сына половинку этой ха.лупы отсужу?
Странные у вас понятия о семье. Раз уж поженились, всё должно быть общим.
Правда, Стасик?
Стас замялся, переводя взгляд с матери на будущую жену.
— Мам, ну правда, чего такого? Пропишем, ей так спокойнее будет. Лишние вопросы в поликлинике отпадут.
Лидия Игоревна промолчала. Внутри кольнуло недоброе предчувствие, но она списала это на предсвадебный мандраж.
Прошел год. Свадьба давно отгремела. Ника обставила студию по своему вкусу, забив каждый свободный угол декоративными подушками и вазочками.
Лидия Игоревна, верная своему принципу не лезть в чужую семью, звонила редко.
Но когда узнала, что Ника ждет первого ребенка, решилась на серьезный шаг.
Она продала одну из своих небольших квартир, добавила накопления и купила просторную трехкомнатную квартиру в новом жилом комплексе, прямо рядом с парком.
— Вот и расширяться время пришло, — объявила она за воскресным обедом, выкладывая документы на стол. — Я вам трехкомнатную квартиру купила.
Светлую, окна в парк выходят. Переезжайте, делайте ремонт, детскую оборудуйте.
Я её на Стаса оформлю попозже, дарственную напишу.
Ника, жевавшая салат, замерла, а потом медленно положила вилку.
— В смысле — на Стаса? — голос её стал подозрительно тихим.
— Ну, это семейная недвижимость, — пояснила Лидия Игоревна. — Чтобы налоги были меньше, и вообще…
— Нет, так не пойдет, — Ника встала из-за стола. — Я в эту квартиру не поеду.
Стас подавился чаем.
— Ник, ты чего? Это же трешка! Центр почти! Там парк через дорогу, коляску катать — одно удовольствие.
— Я сказала — нет! — Ника повысила голос. — Я хочу своё жилье! Собственное! Чтобы в документах была моя фамилия.
Чтобы я знала: если завтра твоей маме что-то в голову ударит, я не окажусь на улице с животом.
— Никто тебя не выгонит, Ника, что за глупости? — опешила Лидия Игоревна.
— Знаем мы эти ваши «не выгонит»! — в разговор вклинилась мать Ники, Жанна Петровна, которая тоже была приглашена на семейный обед. — Вы, Лидия Игоревна, хитрая.
Всё под себя подгребли, три квартиры у вас, не бедствуете вроде. У вас все есть, а дочке моей — шиш с маслом?
Оформляйте на Нику, тогда и переедут. А на нет и суда нет.
— Это исключено, — твердо сказала Лидия Игоревна. — Квартира — мой подарок сыну.
— Тогда мы остаемся в студии, — Ника вызывающе посмотрела на мужа. — Стас, скажи ей! Ты мужик или кто?
Продай эту конуру, возьми ипотеку на наше общее жилье. Чтобы честно было! Пополам!
— Зачем ипотека? — Стас схватился за голову. — У нас есть жилье! У мамы несколько квартир, она нам трешку дарит!
Какая ипотека под двадцать процентов? Ника, очнись!
— А такая! Либо общее, либо никакое! — Ника вскочила и выбежала из кухни.
Прошло еще три года. В студии, рассчитанной на одного-двух человек, теперь жили четверо: Стас, Ника, их старший сын и новорожденная дочка.
К ним же «на помощь» переехала Жанна Петровна, оккупировав раздвижное кресло на кухне.
В квартире вечно неприятно пахло. Стас ходил с серыми кругами под глазами.
Он работал ведущим инженером, но денег катастрофически не хватало — Ника требовала то новые гаджеты, то брендовую одежду для детей, утверждая, что они не должны выглядеть «как нищие при такой богатой бабушке».
— Стас, ты т..фяк! — кричала Ника, когда Лидия Игоревна в очередной раз зашла навестить внуков. — Твоя мамочка жи..рует, а мы в этой клетке гн..ем!
Продай студию! Добавь маткапитал! Возьми кредит!
— Я не буду продавать квартиру, которую мне мать подарила, чтобы влезть в кабалу на тридцать лет! — огрызался Стас.
— Ой, да какая там кабала, — вставляла свои пять копеек Жанна Петровна, помешивая суп. — Зато свое будет, по закону.
А Лидия Игоревна могла бы и помочь сыночку-то. Сама небось икру ложками ест.
— Я помогаю, — Лидия Игоревна не могла не вмешаться. — Я предлагала трешку. Она стоит пустая. Ключи у Стаса. Почему вы не переезжаете?
— Потому что я не приживалка! — истерично выкрикнула Ника из-за занавески, отделяющей детскую кроватку. — Мне нужно чувство защищенности!
Оформляйте на меня половину, и завтра переедем!
Лидия Игоревна вздохнула и вышла на лестничную клетку. Стас выскочил за ней.
— Мам, подожди.
— Стас, ты видишь, что происходит? — она посмотрела сыну в глаза. — Ей не семья нужна, ей нужно отжать у тебя имущество. Она же тебя ест поедом.
— Мам, я детей люблю, — тихо сказал Стас, глядя в пол. — Если я сейчас на рожон полезу, она их заберет и к матери уедет. Буду по судам бегать.
Я потерплю. Она перебесится.
Наступила зима. Проблема с детским садиком для старшего сына встала ребром. В ближайшем саду мест не было, а льготы семье не полагались.
— Есть один вариант, — сказал Стас матери, когда та заехала передать сумку с продуктами. — Заведующая сказала, что возьмет малого, если я пойду к ним дворником. На одну ставку.
— Ты? Дворником? — Лидия Игоревна чуть не выронила сумку. — Ты же инженер, Стас!
— Мам, ну а что делать? Ника закатывает истерики каждый день, что ей с двумя тяжело, что она с ума сходит в четырех стенах.
Садик нужен позарез. Условие такое: всю зиму я должен чистить снег на территории сада. С пяти тридцати утра до восьми. Потом — на основную работу.
— Стас, ты же надорвешься. У тебя работа до восьми вечера!
— Справлюсь, — он криво усмехнулся. — Зато дома тише будет.
В первый же сильный снегопад Лидия Игоревна не выдержала. Она проснулась в четыре утра, оделась в старый пуховик, взяла в гараже широкую лопату и поехала к детскому саду.
Фонари тускло освещали пустынный двор. Стас уже был там.
— Мама? Ты чего тут? — он остановился, опершись на черенок лопаты.
— Давай, отходи, — скомандовала она, втыкая свою лопату в сугроб. — Вдвоем быстрее закончим.
— Мам, иди домой, ну стыдно же… — пробормотал он, но в глазах мелькнула такая благодарность, что у Лидии Игоревны защемило сердце.
Они работали молча. Лидия Игоревна чувствовала, как ноет поясница и как немеют пальцы, но бросать начатое не собиралась. В семь тридцать Стас бросил лопату в каптерку.
— Всё, побежал. Переодеться надо и в офис. Мам, спасибо.
Она смотрела, как он, прихрамывая, идет к своей старой машине. А через полчаса увидела у ворот садика Нику — та привела сына.
Ника была в дорогой шубе, которую Стас купил ей в кредит, чтобы она «не чувствовала себя обделенной».
— О, Лидия Игоревна, — бросила Ника, даже не притормозив. — Решили фитнесом заняться? Полезно в вашем возрасте.
А Стас где? Опять схалтурил, половину дорожек не дочистил?
— Стас на работу поехал, Ника, — холодно ответила Лидия Игоревна. — Зарабатывать на твои капризы.
— На какие капризы? — Ника обернулась, её лицо перекосило. — Это вы виноваты, что он тут лопатой машет!
Дали бы квартиру нормально, оформили как положено — жили бы как люди!
Сдали бы студию, наняли бы няню.
Это вы над ним изд..ваетесь, а не я!
Она подтолкнула ребенка к дверям сада и исчезла внутри.
Лидия Игоревна несколько недель наблюдала, как сын себя гробит. А потом пригласила его в гости без невестки и заявила:
— Я приняла решение. Я выставляю студию на продажу.
Стас замер..
— Как… на продажу? А где мы жить будем?
— В той самой трешке. Но есть условие. В квартиру въезжаешь ты и дети. Ника может ехать с вами, если хочет. Но прописки у нее там не будет. Никакой.
Договор безвозмездного пользования на твое имя. Если ее это не устраивает — она может ехать к своей маме.
Жанна Петровна, кстати, тоже отправляется по месту регистрации. Студия — моя собственность, и я ее забираю.
— Мам, она же такой скан..дал устроит… — прошептал Стас. — Она детей заберет.
— Не заберет. Ей некуда их забирать. В двушку к матери, где нет условий? И на что она их кормить будет? Она не работает и не собирается.
Стас, ты — отец. У тебя отличная зарплата, у тебя есть поддержка. Хватит бояться.
Ты посмотри на себя в зеркало. Тебе тридцать два, а выглядишь на пятьдесят. Ты дворником работаешь, чтобы она в инстаграме картинки красивой жизни выставляла!
Стас молчал долго.
— А если она подаст на развод? — спросил он наконец.
— Значит, подаст. Квартиры, которые у меня есть — это моё. Студия — тоже моё. Она не получит ни метра из того, что не заработала.
Дети всегда будут обеспечены, я помогу. Но кормить ее паразитическую натуру я больше не буду.
Либо она живет по нашим правилам, либо не живет с нами вовсе.
Прошло полгода. Жизнь в большой квартире постепенно вошла в колею. Ника, лишенная поддержки матери и осознавшая, что Стас больше не «прогибается», притихла.
Она по-прежнему была недовольна, но теперь это было ворчание, а не тер..рор. Ей пришлось заняться домом и детьми, потому что Лидия Игоревна четко дала понять: никакой финансовой помощи «сверх меры» не будет.
Золовка настаивала, что я обязана одеть её детей к школе в новое