Папа ушел из жизни в марте. Мама покинула нас двумя годами раньше, и теперь я осталась одна-одинешенька в этой трешке. Квартира по завещанию досталась мне — все честь по чести, нотариус, печати, подписи. Думала, ну все, теперь хоть немного отдохну от бумажной волокиты и просто погрущу спокойно.
Фиг там.
Через месяц звонит двоюродный брат Андрей. Мы с ним виделись от силы раз в год на Новый год, да и то не всегда. На поминальный обед, кстати, не пришел — дела, мол, неотложные.
— Марина, как дела? — голос какой-то неестественный, как у продавца-консультанта.
— Да как обычно после того, как родителей не стало. Разбираю вещи, документы…
— Понятно. Слушай, а давай встретимся? Поговорить надо.
— О чем поговорить?
— Да так, семейные дела. Про квартиру поболтать.
У меня внутри что-то похолодело.
— Что про квартиру?
— Лучше при встрече. Там всякие нюансы есть.
Встретились в кофейне возле моего дома. Андрей притащил с собой мамашу — тетю Свету, папину сестру. Она села напротив меня с таким видом, будто на совет директоров пришла.
— Марина, — начала она, даже кофе не заказав, — мы тут с Андрюшей поняли — ситуация какая-то неправильная получается.
— В смысле?
— В том смысле, что мой покойный муж когда-то в вашу квартиру деньжищи вложил. А теперь что? Мы с пустыми руками остались?
Я моргнула несколько раз.
— Тетя Света, о каких деньгах речь?
— Как о каких? — она аж голос повысила. — Твой батя же рассказывал! Когда ремонт затеяли, в девяносто шестом, денег-то не хватало катастрофически. Мой Коля ему пятьдесят тысяч дал! Представляешь, какие деньги по тем временам?
Я напрягла память. Ремонт действительно был, я тогда в общаге жила, домой редко приезжала. Помню только, что родители постоянно ныли — то денег нет, то материалы подорожали.
— Но папа никогда не говорил, что кому-то должен.
— А он бы стал тебе рассказывать? — фыркнула тетя Света. — Он гордый был, не любил сор из избы выносить. Но факт есть факт — без нашей помощи они бы этот ремонт в жизни не потянули.
— И что вы хотите сейчас от меня?
Андрей и мамаша переглянулись многозначительно.
— А хотим справедливости, — сказал он. — Раз наш отец в квартиру вложился, значит, часть ее наша по праву.
— Какая часть?
— Да процентов двадцать пять минимум. Твоя квартира сейчас миллиона четыре стоит. Значит, нам миллион причитается.
У меня чуть кофе из рук не выпал.
— Андрей, ты что несешь? Квартира мне по завещанию досталась!
— Завещание завещанием, — спокойно сказала тетя Света, — а справедливость справедливостью. Мы люди мирные, семья все-таки. Но и дураками себя считать не позволим.
— То есть?
— То есть либо ты нам миллион выплачиваешь, либо в суд идем, — отрезал Андрей. — У нас свидетели есть, которые помнят, как отец деньги дяде Мише давал. И документики кое-какие имеются.
— Какие еще документы с девяносто шестого?
— В суде увидишь, если до того дойдет.
Я сидела и офигевала. Месяц назад папу провожала в последний путь, а тут родственнички за миллионом явились.
— Мне подумать надо, — выдавила я.
— Конечно, дорогая, — милостиво кивнула тетя Света. — Только долго не думай. Терпение у нас не резиновое.
Домой пришла — трясусь вся. Неужели правда? Неужели дядя Коля реально папе деньги давал? А если давал, то почему папа мне ни слова не сказал? В завещании бы хоть намекнул!
Перерыла все папины бумаги — документы на квартиру, справки всякие, старые фотки. Ничегошеньки похожего на расписки или упоминания о долгах.
Через неделю Андрей снова звонит:
— Ну что, Марина, надумала?
— Андрей, я ничего не нашла про эти деньги.
— И не найдешь. Брат братом — какие бумажки? На честном слове все было.
— Тогда откуда я знаю, что вы не врете?
— Марина, — голос стал ледяным, — ты нас за обманщиков держишь, что ли?
— Я просто хочу разобраться.
— Понятно. Значит, по-хорошему не выходит. Ну что ж, встретимся в суде.
Бросил трубку.
Повестка пришла в июне. «Смирнов А.Н. против Ивановой М.М. о признании права собственности на долю в квартире…» Сумма иска — миллион рублей.
Пошла к адвокату. Нашла молодую женщину, Катериной зовут. Рассказала всю историю.
— Ясно, — говорит. — А у них какие доказательства?
— Свидетели какие-то и документы обещают.
— Хм. А у вас что есть в защиту?
— Завещание. Больше ничего не нашла.
— Завещание — это хорошо. Но если они докажут вложения, суд может их поддержать. Особенно если представят дело как совместное приобретение.
Мне стало дурно.
— То есть я проиграю?
— Необязательно. Но нужно искать доказательства. Поговорите с родственниками, соседями — вдруг кто что помнит.
Первым делом поехала к Вере Петровне, маминой лучшей подруге. Они тридцать лет дружили, Вера Петровна все наши дела знала как свои.
— Мариночка, золотая, — налила чаю, усадила за стол, — конечно помню этот ремонт! Мама твоя с ума сходила от этих трат. Папа на трех работах вкалывал, чтобы хоть как-то деньги на материалы наскрести.
— А помните, брал ли папа деньги у дяди Коли?
Вера Петровна прищурилась.
— Что-то такое было, да. Мама рассказывала, что Миша к брату за помощью обратился. Но не просто так, не насовсем. Занимал.
— Занимал?
— Ну да. Помню, мама переживала — деньги большие, а дядя Коля сам небогатый. И папа твой из-за этого места себе не находил. Все говорил — верну обязательно, как только смогу.
— А вернул?
— По-моему, да. Помню, мама радовалась — наконец-то с Колей рассчитались. Это где-то через года два было.
Сердце забилось быстрее.
— Вера Петровна, а как вернул? Может, что-то конкретное помните?
— Ой, детка, двадцать с лишним лет прошло… Но помню, дядя Коля как раз тогда машину купил. Новенькую. Мама твоя даже завидовала — у них старые жигули до сих пор были.
Я чуть со стула не свалилась.
— Машину? Дядя Коля машину купил?
— Да, красивую такую, синюю. Тогда иномарка — это роскошь была неслыханная. Все удивлялись, откуда у него деньги. А теперь понимаю — наверно, твой папа долг вернул.
Вот это зацепка! Но мало. Нужно больше.
Дома снова полезла в папины бумаги. На этот раз основательно. В письменном столе, в самом дальнем ящике, под кучей старых фоток, нашла конверт с письмами. Большинство от маминых родственников, но одно привлекло внимание.
Почерк папин, но письмо как будто не отправлялось — адреса на конверте нет. Развернула и прочитала:
«Коля, огромное спасибо за выручку. 50 тысяч — сумма для нас космическая, понимаю. Обещаю, что верну в самое ближайшее время, как только дела наладятся. Ты нас здорово выручил, без тебя с ремонтом не справились бы никак. Буду всю жизнь благодарен. Твой брат Миша.»
Внизу дата — 15 мая 1996 года.
Перечитала раз пять. Вот оно! Доказательство того, что папа деньги занимал, а не получал в подарок!
Но отправлялось ли письмо? И главное — действительно ли папа долг вернул?
Позвонила соседке тете Тамаре, которая в нашем доме с незапамятных времен живет.
— Тамара Ивановна, вы случайно не помните, покупал ли дядя Коля машину в конце девяностых?
— Да как не помнить! — засмеялась. — Такой цирк устроил! Припарковал под окнами, всем хвастался. Синяя, блестящая. Говорил, что долго копил.
— А в каком году это было?
— Да в девяносто седьмом, по-моему. Может, в девяносто восьмом. После вашего ремонта точно.
Картинка складывалась. Папа занял в 1996-м, дядя Коля машину купил в 1997-1998. Скорее всего, на возвращенные деньги.
Но для суда этого мало.
За две недели до заседания Катерина позвонила:
— Марина, я узнала, что у них за доказательства. Два свидетеля и одно письмо.
— Какое письмо?
— Пока не знаю. Свидетели — сосед дяди Коли и его сослуживец. Оба скажут, что видели передачу денег.
— А наше письмо поможет?
— Отчасти. Оно доказывает займ, а не подарок. Но возврата в нем нет.
— А что с машиной?
— Показания Веры Петровны и тети Тамары — хорошо, но маловато. Хорошо бы документы на покупку машины найти.
— Где их взять?
— Попробуйте в ГИБДД. Может, что-то сохранилось.
В ГИБДД мне ответили: записи тех лет не ведутся, ничего нет.
Оставалось надеяться на письмо и свидетелей.
Утром суда проснулась с головной болью. Выпила кофе, оделась во все черное — как на траурное мероприятие. В здании суда встретила Андрея с мамашей и их адвокатом — дядькой с наглой мордой.
Тетя Света при виде меня демонстративно отвернулась.
В зале разместились по разные стороны. Судья — женщина лет пятидесяти с усталыми глазами — изучила бумаги.
— Итак, истец требует признать право собственности на долю квартиры, ссылаясь на вложения отца. Ответчик возражает. Слушаем истца.
Их адвокат встал и начал лить воду. По его словам, дядя Коля в 1996-м дал папе пятьдесят тысяч на ремонт. Не в долг, а как вложение в семейную недвижимость. Теперь наследники требуют свою долю.
— У нас есть свидетели, — заявил он.
Первый свидетель — Петр Семенович, дядькин сосед. Рассказал, что видел, как дядя Коля собирал деньги и говорил про помощь брату.
— Он сказал: «Мишке помогаю, квартиру в порядок приводит», — показал дедуля.
Второй свидетель, дядькин коллега, подтвердил то же самое.
А потом их адвокат достал письмо. Мое письмо! То самое, что я дома нашла!
— Как видите, — торжествовал он, — Михаил Иванович благодарит за помощь. Никакого упоминания о долге.
У меня челюсть отвисла. Откуда у них мое письмо?
Потом слово взяла Катя. Встала и четко сказала:
— Ваша честь, в этом письме есть ключевые слова: «Обещаю, что верну в ближайшее время». Это прямо указывает на заем, а не на подарок.
Она зачитала письмо целиком, делая акцент на обещании вернуть.
— Кроме того, у нас есть свидетели возврата долга.
Катя вызвала Веру Петровну. Та рассказала, как родители мучились из-за долга и как радовались, когда рассчитались.
Потом показания дала тетя Тамара. Подтвердила покупку дядей Колей машины сразу после нашего ремонта.
— Николай Петрович тогда всем хвастался — наконец-то накопил на автомобиль, — рассказала она. — Только все понимали — откуда у него такие деньги? Зарплата копеечная была.
Их адвокат попытался возразить:
— Покупка машины ничего не доказывает. У Смирнова могли быть другие источники.
Но судья слушала внимательно.
В конце заседания она сказала:
— Решение через неделю.
Эта неделя показалась вечностью. Не спала, не ела, мысли в голове крутились как белка в колесе. Письмо за нас, но формально возврата долга в нем нет.
В назначенный день пришла в суд. Народу набилось много — видимо, дело всех заинтересовало.
Судья зачитала решение:
— Рассмотрев дело, суд установил следующее. Факт передачи денег подтверждается свидетелями и письмом.
Сердце ушло в пятки.
— Однако характер передачи спорный. В письме ясно сказано: «Обещаю, что верну в ближайшее время». Это указывает на заем, а не инвестицию.
Я затаила дыхание.
— Свидетели ответчика подтвердили переживания заемщика и последующий расчет. Покупка Смирновым автомобиля сразу после передачи денег косвенно подтверждает возврат займа.
Пауза.
— Истец не доказал инвестиционный характер передачи денег. Завещание не содержит упоминаний о совместной собственности.
— Иск отклоняется. Квартира полностью принадлежит Ивановой Марине Михайловне.
От облегчения у меня ноги подкосились. Выиграла!
Андрей с мамашей встали с кислыми лицами. Проходя мимо, тетя Света прошипела:
— Ничего, еще посмотрим. В апелляцию подадим.
Но я знала — не подадут. Оснований нет.
В коридоре Катерина меня поздравила:
— Молодец! Чисто выиграли.
— Спасибо. А откуда у них наше письмо взялось?
— Скорее всего, папа его дяде Коле отдал, когда долг возвращал. Они его среди дядьких вещей нашли и решили использовать.
— То есть письмо против них сработало?
— Именно. Они думали, оно докажет подарок, а оно подтвердило заем.
Дома села в папино кресло и долго смотрела на фотографию родителей. Спасибо вам за честность. Спасибо, что долги отдавали. И спасибо за это письмо.
А про дядю Колю подумала — может, он детям про деньги рассказал, но забыл упомянуть про возврат? А может, они сами решили попробовать на наглость?
Не знаю и знать не хочу.
Главное — квартира моя. Полностью моя. И больше никто к ней не подойдет.
Вечером Вера Петровна звонила:
— Марочка, слышала — выиграла! Умничка! Родители бы гордились.
— Спасибо, без вас не справилась бы.
— Да что ты! Правда всегда наружу выходит. Папа твой честным был, никого не обманывал. И дядя Коля это знал.
— А почему тогда Андрей…?
— А Андрей решил — свидетелей нет, можно и соврать. Не учел, что вранье всегда боком выходит.
На следующий день получила решение суда официально. Черным по белому: «В иске отказать».
Аккуратно подшила к документам. Пусть лежит.
Моя квартира — моя. И точка.
– За три месяца все окупится! – обещал Юрий. И она поверила