Когда я лежала в роддоме с новорожденным Артемом, свекровь Инна Борисовна каждый день приходила с передачами и заботливо интересовалась моим самочувствием. В последний день, помогая собирать вещи, она вдруг предложила:
— Лизочка, а что ты будешь дома одна мучиться? Переезжай ко мне на месяц-другой, или я к вам приеду. У меня опыт — троих вырастила, с твоим одним точно справлюсь.
Честно говоря, предложение показалось спасением. В тридцать три года я стала мамой впервые, читала горы литературы, но теория и практика — вещи разные. А Максим в последние месяцы пропадал на работе — кризис, сокращения, нужно было держаться любой ценой.
— Инна Борисовна, вы уверены? Не будет обременительно?
— Что за глупости! — замахала она руками. — Внук родной, конечно помогу. Тем более я на пенсии, свободная.
Мы решили, что она переедет к нам — квартира большая, трехкомнатная, места всем хватит.
Первые дни после выписки свекровь действительно пыталась помочь. Брала Артема на руки, качала его, напевала какие-то старые колыбельные. Но малыш оказался беспокойным ребенком — часто плакал, плохо спал, его было сложно успокоить.
Я уже потом поняла, что он просто чувствительный, реагирует на любые изменения в настроении, громкие звуки, яркий свет. А тогда казалось, что с ним что-то не так.
Инна Борисовна нервничала все больше. Артем у нее на руках плакал еще громче, она терялась, не знала, что делать.
— Лиза, он у тебя какой-то особенный, — вздыхала она, передавая мне кричащего сына. — Мои дети такими не были. Может, ты его как-то не так кормишь? Или пеленки тугие?
— Не знаю, Инна Борисовна. Врач говорит, что все нормально.
— Ну тогда ты лучше разбираешься, что нужно твоему ребенку. А то я только хуже сделаю, расстрою его еще больше получается.
К концу первой недели попытки помочь с ребенком прекратились вообще. Инна Борисовна нашла себе новое занятие — устроилась в кресле перед телевизором и с утра до вечера смотрела сериалы. Иногда звонила подругам, долго обсуждала с ними чужие жизни.
Сначала это даже казалось удобным. Пусть отдыхает, не мешает, а я сама разберусь с сыном. Но постепенно «не мешать» превратилось в «вообще ничего не делать».
Инна Борисовна завтракала, оставляла грязную посуду в раковине и шла к телевизору. Я подходила с Артемом на руках, смотрела на гору тарелок и понимала — мыть придется самой. Пыталась маневрировать между раковиной и ребенком, который то плакал, то требовал есть.
— Инна Борисовна, — однажды осторожно сказала я, — может, посуду сполоснете после завтрака?
— Ой, конечно, дорогая! — отозвалась она, не отрывая глаз от экрана. — Только досмотрю до рекламы…
Но реклама сменялась продолжением сериала, потом начинался следующий. Посуда так и стояла до вечера.
Через неделю дело дошло до готовки. Я кормила Артема, а часы показывали уже половину седьмого — Максим вот-вот придет с работы голодный и уставший.
— Инна Борисовна, а что будем на ужин готовить? — спросила я.
— А может, ты приготовишь, Лизонька? — мягко улыбнулась свекровь. — А то я боюсь что-то не так сделать уже. Вдруг у малыша на мою еду через тебя аллергия начнется… Я себе этого никогда не прощу! Ты же мама, чувствуешь, что можно, что нельзя. Тем более на связи с врачами.
Логика классная. Я готовила одной рукой, прижимая Артема к груди другой. Он был спокоен только когда чувствовал мое тепло, стоило положить его в кроватку — сразу начинал плакать.
Инна Борисовна проходила мимо кухни, останавливалась в дверях, сочувственно вздыхала:
— Ох, тяжело тебе, Лизонька… Ну ничего, материнство — это великий подвиг. Зато какой малыш красивый растет!
С уборкой началась та же история. Пылесосить нужно было каждый день — шерсти от кота много, а теперь еще ребенок по полу ползать начнет. Но когда я намекала пылесос, Инна Борисовна тут же делала испуганные глаза:
— Лиза, а ты уверена, что сейчас можно? Вдруг малыша разбужу! Он же только-только уснул… Ты лучше чувствуешь, когда можно, когда нельзя. А я могу нарушить его режим, не дай Бог…
Я пылесосила в те редкие моменты, когда Артем спал глубоко. Инна Борисовна в это время листала журналы или разговаривала по телефону с подругами, обсуждая новости из сериалов.
А потом начались прогулки с подружками.
— Лизочка, — сообщала свекровь, уже надевая куртку, — я с Ниной встречусь, она в новый торговый центр зовет. Ты не против? А то я совсем затворницей стала, хочется людей живых увидеть, воздухом подышать…
И исчезала на весь день. Возвращалась вечером с пакетами покупок, веселая, отдохнувшая:
— Ох, как хорошо прогулялись! Столько всего интересного увидели… А как тут дела? Артемушка хорошо себя вел?
Артем «хорошо себя вел» означало, что плакал почти без перерыва. Я качала его, кормила, меняла подгузники, пыталась найти удобное положение, при котором он успокаивался хотя бы на полчаса. Между делом стирала, развешивала белье, готовила обед, мыла посуду, протирала пыль.
К вечеру я валилась с ног, но когда Максим приходил с работы, старалась не жаловаться. Он и так выглядел загнанным, постоянно отвечал на рабочие звонки даже дома.
— Как дела? — спрашивал он, целуя меня в щеку.
— Нормально. Артем сегодня немного поспокойнее был.
— А мама помогает?
— Ну конечно, — отвечала я, глядя на Инну Борисовну, которая накрывала на стол ужином, который приготовила я.
Прошло два месяца. Я осунулась, похудела на десять килограммов, под глазами залегли фиолетовые круги. Спала урывками по два-три часа, потому что Артем просыпался каждые полтора часа. Днем, когда он наконец засыпал, нужно было заниматься домашними делами.
Инна Борисовна расцветала. Хорошо ела, высыпалась, каждый день встречалась с подругами, ездила по магазинам, в театр даже сходила. У нее появились новые платья, косметика, она записалась в салон красоты.
— Лиза, ты так похудела, — заботливо говорила она. — Надо больше есть, силы нужны. Я вот вчера в аптеке витамины купила, специально для кормящих мам.
И продолжала лежать в кресле с пультом от телевизора.
Я поняла — нужно что-то решать. Иначе я просто сойду с ума.
— Максим, поговорим? — попросила я мужа однажды вечером, когда Артем наконец заснул.
— Конечно, солнце. Что случилось?
— Твоя мама… Она совсем мне не помогает. Я все делаю одна.
Максим удивился:
— Как не помогает? Она же весь день дома, с внуком возится…
— Максим, она даже на руки его не берет! Посуду не моет, не готовит, не убирается. Целыми днями по подругам ходит или телевизор смотрит.
— Лиза, что ты говоришь? — муж покачал головой. — Мама специально к нам переехала помогать. Ей уже шестьдесят три года, конечно, устает…
— От чего устает?! От лежания на диване?!
— Не кричи, ребенка разбудишь, — одернул меня Максим. — Просто ты устала, поэтому все кажется не так. Мама опытная женщина, знает, как с детьми обращаться.
— Опыта у нее столько, что она боится ребенка на руки взять!
— Лиза, хватит! — повысил голос муж. — Мама приехала нам помогать, оставила свою квартиру, свои дела. А ты тут претензии выдвигаешь… Ты совсем не ценишь её помощь.
Разговор закончился ссорой. Я ушла в спальню, Максим остался на кухне. Мы почти не разговаривали следующие три дня, общались только по необходимости.
В пятницу Максим решил пораньше уйти с работы и заехать в супермаркет за продуктами на выходные. Подходя к входу в торговый центр, он издалека увидел знакомые фигуры — мама с подругой Ниной стояли у входа и о чем-то оживленно беседовали. Максим шел к ним и невольно услышал разговор:
— Ой, Инна, тяжело тебе, наверное, с внуком-то, — сочувствовала Нина.
— Да что там тяжело! — махнула рукой Инна Борисовна. — Я просто с ног валюсь от усталости. Весь дом на мне, ребенок орет с утра до вечера. А она только и делает, что сидит, телевизор смотрит. Даже коляску на прогулку я выкатываю сама, а она дома отдыхает!
Максим остановился как вкопанный.
— Ох, Инна, тяжело тебе, — покачала головой подруга. — Видно, у них в семье женщины такие — все на старших сваливают. Сама отдыхает, а свекровь как прислуга…
— Вот именно! — с жаром подхватила мама. — Хоть бы раз посуду помыла или суп сварила, а то я как домработница тут…
— Мам, — тихо позвал Максим, подходя ближе.
Инна Борисовна обернулась и застыла, поняв, что сын все слышал.
— Максимка! Я… это мы так… болтаем тут… — начала она, краснея.
Но сын уже разворачивался и шел к машине, забыв про покупки. В голове стучало, руки тряслись. Неужели мама врет? Но зачем? И главное — как он сам не заметил, что происходит дома?
Дома Максим ворвался в квартиру как ураган. Я сидела на кухне, кормила Артема. Инна Борисовна, как обычно, устроилась в гостиной перед телевизором.
— Лиза! — рявкнул муж, влетая на кухню. — Что за игры тут у вас?! Мама измучилась из-за тебя совсем! Ты можешь хоть иногда ей помочь?!
Я побледнела от неожиданности:
— Что?! Максим, ты о чем говоришь?!
— Я слышал, как она Нине жаловалась! Говорит, ты только сидишь и телевизор смотришь, а она весь дом тянет одна!
— Максим, ты сошел с ума?! — я встала, крепче прижимая Артема к груди. — Я не сплю ночами, все делаю сама! Твоя мать даже к ребенку не подходит!
— Не ври мне в глаза! — закричал Максим.
— Хорошо! — крикнула я в ответ. — Давай тогда проверим, как твоя дорогая мамочка тут все на себе тянет! Дождемся ее и спросим, что она сегодня на ужин дорогому сыночку приготовила! она ушла в 12 часов и как видишь ее до сих пор нет — а уже семь!
Мы молчали, тяжело дыша от ссоры. Через приехала Инна Борисовна.
Максим обратился к матери:
— Мам, а что у нас сегодня на ужин?
Инна Борисовна растерялась, заморгала:
— На ужин? А… ну… что Бог послал… — она замялась, явно не зная что ответить. — Память у меня уже не та… что-нибудь найдем в холодильнике…
— Что именно найдем? — спокойно, но настойчиво продолжал Максим. — Что ты приготовила? Ты ведь все по дому делаешь, пока моя жена телевизор смотрит.
— Ну я… эээ… хотела… но дела были… — мямлила свекровь, краснея.
И тут я влетела в разговор с Артемом на руках:
— Вот именно! Расскажи-ка, дорогая трудяжка наша, что это за волшебный ужин, который вы успели приготовить между двенадцатью часами дня, когда ушла к Нине, и семью вечера, когда вернулась с пакетами покупок! Или честно расскажете сыну, как может вы мне «помогаете» с внуком? Как последние два месяца я одна встаю по ночам, стираю, готовлю, убираюсь, а вы лежите в кресле и жалуетесь подругам, какая я лентяйка!
Инна Борисовна молчала, опустив глаза.
— А теперь объясните, — продолжала я, не сбавляя тон, — как это вы «коляску выкатываете сама», если последний раз гуляли с Артемом месяц назад? И то, я спускала и поднимала вместе с ребенком в коляске, потому что вы отказались его брать на руки, а вы просто открывали мне дверь великодушно.
Максим стоял между нами и переваривал услышанное. На его лице я видела, как рушится привычная картина мира.
— Мам, — тихо сказал он, — это правда?
Инна Борисовна только вздохнула. Оправдываться было нечем.
Вечером Максим пришел ко мне:
— Прости меня, Лиза. Я муд… Завтра поговорю с мамой. Если она не готова помогать по-настоящему, пусть уезжает. А мы найдем няню.
Через два дня Инна Борисовна собрала вещи и уехала, бурча что-то про неблагодарных детей.
Поиски няни оказались непростыми. Первая продержалась полдня — Артем плакал у нее на руках, она сбежала. Вторая тоже не справилась с его характером.
А вот третья — тетя Светлана — взяла моего беспокойного малыша на руки, и через пятнадцать минут он мирно сопел у нее на плече.
— Ничего особенного, — улыбнулась она. — Просто нужно чувствовать ребенка.
Впервые за два с половиной месяца я села в кресло просто отдохнуть. Тишина. Покой. И уснула.
Мама, ты нас использовала? – золовка не поверила, пока не увидела фотографии, а свекровь сбежала по-быстрому (2/2)