— Куда ты ее тянешь в ночь? – всплеснула руками Вера Евгеньевна. – Пусть уже спит, а я завтра ее привезу!
— Мам, нормально мы доедем, — отмахнулась Рита, расталкивая дочку. – Тут остановка под домом, а там нас Гриша встретит!
— Так, ругаться же будет! – покачала головой женщина.
— Ничего, послушаем, — Рита улыбнулась.
— Хоть и не матерно, но совсем же не литературно, — продолжала сетовать Вера Евгеньевна.
— Мама, этим нелитературным языком у нас половина страны владеет в совершенстве, а вторая прекрасно понимает, даже если говорит обратное!
— И куда ребенку в четыре года такое слушать? – спросила женщина.
— В жизни пригодится, — улыбнулась Рита. – При нашей жизни этот язык надо в школе с основным изучать, а не всякие иностранные!
— А может, и ты оставайся? – предложила Вера Евгеньевна. – Что тебе перед сном ругань слушать? А завтра он и забудет, и добрее станет!
— Мам, вот ты меня всегда учила отвечать за свои дела! А сейчас я сама виновата! Засиделись с тобой, заболтались!
За временем я не уследила, ну, Гриша поругает, в другой раз следить буду! – серьезно ответила Рита.
— Если понимаешь, чего ж сейчас нарываться? – Вера Евгеньевна склонила голову набок. – Позвони, повинись, а домой уже завтра поедешь!
— Мам, так поесть приготовить нужно! Гриша только недавно сам с работы пришел! А знала бы ты, как он устает?
С его биографией работу в офисе не предлагают, а зарабатывает он на всю семью! Так и мальчишек покормить нужно!
Да и на завтра тоже, чтобы не голодные в школу, да на работу!
— Правильно ты все, дочка, говоришь, — соглашалась Вера Евгеньевна. – Правильно! Умница! А Оленьку-то, зачем сейчас тащить?
Вон, даже проснуться толком ребенок не может! Оставь! А я завтра с утра ее сразу в сад отвезу!
А если надо, то еще раньше, домой к вам! Такси вызову! Ты не волнуйся, деньги у меня есть!
Размышляла Рита не больше минуты, а потом уверенно заявила:
— Нет, дети должны спать у себя дома! Семья – это когда все вместе! – Рита встряхнула дочку, прогоняя остатки сна. – Как прутики в венике, пока вместе, нас не сломаешь, а если по одному, хрясь, и все!
— Давай хоть сейчас тебе на такси дам, чтобы Грише за вами на остановку не ходить? – в качестве меньшего зла предложила Вера Евгеньевна. – И вы быстрее доберетесь, и Гриша будет меньше ругаться!
— Ладно, хорошо, — торопливо согласилась Рита. – Только Гришке не говори, что меня на такси катаешь, обидится!
Знаешь, как он ревностно относится к содержанию семьи? Он даже Димкины алименты отменить хочет! Вот он какой!
Вера Евгеньевна не ответила, деньги лишь протянула.
В который раз провожала дочку с тяжелым сердцем. Каждый раз боялась, что встреча может последней оказаться. Гнала от себя эти мысли, а они возвращались и терзали душу.
Вера Евгеньевна боялась своего нового зятя. И самого зятя боялась, и того, что он сделать может. За дочку боялась. А особенно за внуков.
Мальчишкам было уже четырнадцать и двенадцать. Сила – не сила, а хоть сбежать смогут, а вот четырехлетняя Оля ни сделать, ни сбежать не сможет.
Дело в том, что Гриша был из мест не столь отдаленных и по тяжелой статье. Пятнадцать лет отбыл, хотя он так и не признался за что. Хотя пятнадцать лет у нас за кражу буханки хлеба не дают…
Вот бывший зять Вере Евгеньевне нравился значительно больше, хотя тоже был не подарок. Но тут познается в сравнении.
— Лучше Дима с ней остался, — вздыхала Вера Евгеньевна. – Хоть и ленивый, а не такой страшный.
И билась Вера Евгеньевна над вопросом:
— Что же они такое говорят? Какие слова находят, что женщины их годами ждут, а потом на шею вешаются? И биты, и руганы, а все равно за них держатся!
Вера Евгеньевна, конечно, сказала дочери, что выбор не лучший, но Рита огорошила мать тем, что расписалась с Гришей, когда ему оставался еще год сидеть.
А потом Рита наговорила, что он лучший мужчина, настоящий, а не Дима, и вообще, она чувствует себя, как за каменной стеной!
Что могла сделать волнующаяся мать? Объективно – ничего! На любой ее сигнал в органы, Гришу бы проверили, а потом он отыгрался бы на Рите и детях. А характер у него был взрывной.
Поэтому Вера Евгеньевна приглашала постоянно дочку в гости. Естественно, с детьми. А еще постоянно просила, чтобы деток ей оставляли на выходные, каникулы, карантины, праздники.
Если Рита была женой любимой для Гриши, то дети-то родными не были! А не дай Бог, он решит вспомнить, что они от другого мужика?
Да и кто знает, что у того Гриши на уме?
Не успела Вера Евгеньевна перемыть посуду после визита дочери с внучкой, явился полицейский наряд и доставил ее внуков.
До всех объяснений на кухне, женщина уложила детей спать. А уже потом краснела и бледнела от того, что ей рассказал полицейский.
Как ни старалась Вера Евгеньевна осознать, что говорил ей молодой полицейский, у нее не получалось собрать у себя в голове, как все пришло туда, куда пришло.
Дочку она выдавала на последнем курсе института за, вроде бы, нормального парня Диму. Он был высок, красив и обаятелен. А Рита сияла счастьем.
Хотя Вера Евгеньевна сразу заметила, что парень несколько ленив и легкомыслен, но отнесла это насчет молодости и сквозняка в одном месте.
— С годами и семейной жизнью все приходит, — посчитала она, и лезть в семью дочери не стала.
Двое сыновей не заставили себя ждать, а через шесть лет, как финальный аккорд, родилась еще и дочка.
А аккорд был действительно финальным. Рита выгнала Дима из их однокомнатной квартиры, когда Оле еще года не было.
— Я устала все тащить на себе! – признавалась она матери, оправдывая развод. – Когда ипотеку брали, он еще как-то работал, когда ремонты делали, он участвовал. А как дочка родилась, сначала намекнул, что он уйдет в декрет, а потом и от этой мысли отказался! Просто уволился и все!
— Так ты бы надавила! – сказала Вера Евгеньевна. – Мужика построить, тем более, Диму – не такая уж большая проблема!
— Мама, я посмотрела на него, — говорила Рита. – И поняла, что возиться с ним, как с четвертым ребенком просто не хочу! Мужчина должен быть мужчиной! Брать ответственность, исполнять обязанности! А этот фрукт только искал возможность ничего не делать!
— Но вы же столько лет прожили! – удивлялась Вера Евгеньевна. – Не мог он в один миг так перемениться!
— Мам, если я тебе чего-то не рассказывала, это не значит, что этого не было, — ответила Рита. – Да и старался он, вроде, а потом я посмотрела – толку ноль, денег ноль. И зачем? Говорила ему, уговаривала, объясняла, что дети! Что моей зарплаты на все не хватит! А ему, как горох о стену!
— А квартиру он… — задала Вера Евгеньевна важный вопрос.
— Побойся Бога! – отмахнулась Рита. – Однокомнатная! Трое детей! Да и платежи все с моей карты! А те два платежа, что сделал он, ну, может не два, — Рита опять махнула рукой. – Он даже не претендовал! Сразу документы подписал, что детям оставляет! Алименты подписал без второго слова! Посмотрим, может, хоть так работать начнет!
А вот то, что Рита не рассказала, было и важнее, и интереснее.
Непонятно какими путями, но Рита уже списалась с одиноким из жаждущих семейного очага. Гражданину Грише еще два года предстояло смотреть на солнце через решетку, но он уже искал место, куда притулиться на свободе.
А Риту он подкупил тем, что не навязывался, не умасливал, не уговаривал. И даже не обещал ничего. Просто общение по переписке. Рассказывал, о чем мечтает, какой видит свою свободную жизнь.
Рита рассказывала о своей семье. О детях, о муже, об одинокой матери, которая еще в Ритином детстве отца похоронила.
Гриша писал, что сам детей очень хочет, но раньше не было возможности, а сейчас здоровья. И он принял бы чужих, а воспитал бы, как родных.
А вот про Ритиного мужа он отзывался очень не лестно. Даже грубо.
— Разве это мужик? – писал он. – Я тоже не ангел с крыльями, но кататься на женщине – это недостойно! Лучше в канаве подохнуть, чем заставить свою женщину содержать семью и себя!
Именно Гришины речи подвигли Риту выгнать Диму. А без накрутки, она бы боролась, а может и заставила бы Диму, и работать, и о семье заботиться.
Сравнила Рита у себя в голове образы Гриши и Димы, да и сделала выбор в пользу правильно рассуждающего мужчины. А чтобы пересудов избежать, просто умалчивала о новом знакомом.
За год до Гришиного освобождения она поехала в колонию, где тот отбывал, и так они заключили брак.
Была она там не одна, и смотрели на нее, как на сотни других. Никому, по большому счету, не было дела.
Гриша освободился, приехал к семье. И такой он был хороший и добрый, что хоть к ране прикладывай! Сразу денег привез! До копейки Рите отдал, а сам, после недельной адаптации и знакомством с реалиями, пятнадцать лет вдали от мира, пошел искать работу.
— Если хочешь, — говорил он, — можешь увольняться! Я свою семью без куска хлеба с красной икрой не оставлю!
И действительно, приносил деньги. Иногда много, иногда не очень. Но так хорошо Рита с детьми не жила даже в лучшие годы с Димой.
А Вера Евгеньевна не верила Грише. Видела и у детей и у дочки новые вещи, дорогие игрушки, навороченные телефоны, но не верила.
Хоть он и старался понравиться теще, наружу прорывалось то, в чем Гриша пятнадцать лет варился.
И слова, и движения, и эмоции. Вот именно о нем Вера Евгеньевна могла сказать «мужик». Не мужчина, а именно «мужик». Грубый, резкий, порывистый, взрывной.
Не знала женщина, чего ожидать. А интуиция подсказывала, что ничего хорошего не будет.
Даже те факты, что Гриша подружился с мальчишками, баловал Олю, а Риту на руках носил, не убеждали ее. Чувствовала она подвох.
И боялась. Боялась, что он когда-нибудь разозлиться и не сможет вовремя остановиться. А что будет потом, даже представить было страшно.
— Мальчишки его сдали, — рассказывал полицейский. – Они обсуждали на площадке, что Гриша с ними не поделился, когда они квартиру грабили.
Соседи услышали. А когда наряд Гришу лицом в пол положил, мальчишки все рассказали. Даже адреса называли. У старшего просто феноменальная память!
— Как, грабили? – Вера Евгеньевна чуть чувств не лишилась.
— Просто, — пожал плечами полицейский. – Он их отправлял на проверку, мол, приятель на улицу не выходит.
Мальчики барабанили в двери, кричали и звали. А если ни хозяева, ни соседи не проявляли интереса, Гриша поднимался к квартире, вскрывал и чистил.
Они так уже больше года работали. Только в этот раз Гриша не поделился.
— Господи, Рита же говорила, что он работает! – воскликнула женщина.
— Это и была его работа, — ответил полицейский. – А вот про вашу дочь у меня есть пару вопросов. Она у вас нормальная?
— Ну, если не считать Гриши, то – да, — кивнула Вера Евгеньевна. – А что?
— Когда она приехала с дочкой, наряд как раз паковал Гришу, а детей психолог опрашивал.
Так дочка ваша, когда поняла, из-за кого ее муж вернется на нары, прямо при понятых и полицейских отреклась от детей!
Кричала, что подпишет любые документы, только чтобы их больше не видеть! А еще клялась, что Гришу не бросит, поедет следом, поселится возле его тюрьмы.
Совершенно неадекватное поведение, — пожал плечами полицейский. – Ну, мы детей к вам привезли.
Если вы опеку оформлять не будете, тогда детский дом. С Ритой детей нельзя оставлять в любом случае!
— Конечно, я возьму опеку! – закивала Вера Евгеньевна. – Только скажите, куда ехать!
Полицейский оставил документы детей, что изъяли при обыске, контакты службы опеки, а уходя, как-то пространно произнес:
— Вот, что эти сидельцы женщинам говорят? Тут ни познакомиться, ни встретиться нельзя! Всё этим девушкам подавай и сразу!
А тут, срок за спиной, у самого ни кола, ни двора! Перспектив – ноль! А их же ждут! Любят!
Зачастую содержат и терпят такое, что ни в одном фильме ужасов не увидишь!
И все равно, как ваша дочь, цепляются за них! Вон, от детей отказалась! Прокляла! И это мать?
— Не знаю я, что вам ответить, — устало кивнула Вера Евгеньевна. – Сама этим вопросом задаюсь. И был бы один случай – списать на сумасшествие!
Но их же сотни! А самое страшное, что одна из них – моя дочь…
А мне это зачем