— Лучше для мамы, лучше для мамы, — вдруг отчетливо произнес попугай Карлуша, и Алла Макаровна замерла с недовязанным носком в руках.
Она медленно повернула голову к клетке. Попугай, склонив голову набок, внимательно смотрел на нее черным глазом-бусинкой.
В пустой квартире его голос прозвучал неожиданно громко и как-то зловеще.
— Что ты сказал? — прошептала Алла Макаровна, хотя прекрасно расслышала каждое слово.
Карлуша передернул пестрыми перьями и принялся методично чистить клюв о жердочку.
Алла Макаровна поежилась. Эту фразу она уже где-то слышала. Точно слышала! Вот только где?
И вдруг вспомнила — третьего дня, когда она задремала после обеда в своей комнате.
Сквозь дрему до нее долетали приглушенные голоса сына и невестки из кухни. Она не прислушивалась — мало ли о чем могут шептаться муж с женой.
Но теперь…
— Вот оно что, — пробормотала Алла Макаровна, откладывая вязание. — Значит, «лучше для мамы»?
Внутри у нее все похолодело. С тех пор как Полина забеременела третьим, в доме что-то неуловимо изменилось.
Нет-нет да и замолкали сын с невесткой при ее появлении. То и дело шушукались по углам, а если она входила — делали вид, что обсуждают что-то незначительное.
Алла Макаровна тяжело поднялась с кресла, подошла к окну. Во дворе играли дети — среди них и ее младшая внучка, Лидочка.
Вон она, в розовом комбинезоне, возится в песочнице. А старшая, Оленька, еще в школе.
Пять лет назад, когда родилась Лида, они все вместе решили объединить жилплощадь — продали ее однокомнатную и двушку сына, купили просторную трехкомнатную. Казалось, все будет хорошо — вместе веселее, да и внучки под присмотром.
Теперь же… Алла Макаровна закусила губу. Что, если они решили от нее избавиться? Места-то и правда маловато станет, когда родится еще один.
Мысль была такой стр ашной, что она помотала головой, отгоняя ее. Нет-нет, быть такого не может! Петруша — хороший сын, заботливый. И Полина…
Хотя с невесткой в последнее время что-то неладно. То ли гормоны, то ли…
Вечером Алла Макаровна не выдержала, позвонила своей давней подруге.
— Зина, ты только послушай, — зашептала она в трубку, забившись в самый дальний угол кухни. — Тут такое дело…
Зинаида Федоровна выслушала, поцокала я зыком:
— И часто они так шепчутся?
— Да почти каждый день теперь! А как меня увидят — замолкают. И все какие-то странные фразы: «природа», «свежий воздух». А сегодня попугай…
— Ой, Аллочка, — в голосе подруги зазвучало неприкрытое сочувствие. — По-моему, все ясно как божий день. В дом престарелых тебя определить хотят!
— Что?! — у Аллы Макаровны подкосились ноги, она тяжело опустилась на табурет.
— А ты как думала? Места мало, третий ребенок на подходе. Вот и решили… А что? Там и природа, и воздух свежий. Все «лучше для мамы» будет!
— Зина, да как ты можешь! — возмутилась Алла Макаровна, но червячок сомнения уже впился в сердце. — Петруша никогда…
— Ой, брось! — фыркнула подруга. — Все они такие, пока молодые да здоровые. А как припрет — мигом родителей в казенный дом!
Ты за невесткой-то приглядывай. Небось, она и подбивает.
После этого разговора Алла Макаровна словно другими глазами взглянула на происходящее в доме.
Теперь каждый шепот, каждый взгляд казался подозрительным.
Однажды утром она услышала, как Полина говорит по телефону:
— Да, посмотрели уже. Отличный вариант, и от города недалеко. Главное, чтобы маме понравилось.
Сердце у Аллы Макаровны екнуло. Значит, уже и место присмотрели!
А через неделю Петр пришел домой какой-то взвинченный. Весь вечер о чем-то шептался с женой на кухне.
Алла Макаровна, делая вид, что смотрит телевизор, ловила обрывки фраз:
— …все документы готовы…
— …через месяц можно…
— …маме скажем позже…
Ночью она не сомкнула глаз. Ворочалась, вспоминала, как рос Петруша, как радовался, когда она пекла его любимые пирожки с капустой.
Неужели забыл? Неужели правда решился?
А наутро сын огорошил ее новостью:
— Мам, мы тут подумали… Съездила бы ты с девчонками на море, а? На месяц, к тете Вале в Анапу. И им полезно, и тебе отдых.
Алла Макаровна окаменела с чашкой в руках. Вот оно! Отправят их с внучками подальше, а сами тем временем…
— Да что ты, Петруша, — пролепетала она, чувствуя, как предательски дрожат руки. — Куда же я… В моем возрасте…
— Мама, не спорь, — ласково, но твердо сказал сын. — Мы уже и билеты присмотрели. Через неделю поедете.
Алла Макаровна молча кивнула. В горле стоял комок, говорить она не могла. Значит, через неделю. А потом… Что же будет потом?
В Анапе море штормило третий день. Тяжелые волны с грохотом обрушивались на берег, взбивая пену цвета кофе с молоком.
Алла Макаровна сидела на террасе, машинально следя за чайками, которые то взмывали ввысь, то камнем падали в бурлящую воду.
— Бабуля, смотри, я нарисовала наш дом! — Лидочка, вся перемазанная акварелью, протянула ей лист бумаги.
На рисунке громоздилось что-то розовое, с множеством окон и кривой крышей. Алла Макаровна через силу улыбнулась внучке, погладила ее по русой головке.
Дом… Интересно, какой дом престарелых ждет ее по возвращении?
Оля, в отличие от младшей сестры, чувствовала неладное. Десятилетняя девочка то и дело бросала на бабушку внимательные взгляды, а однажды спросила:
— Бабуль, а почему ты такая грустная? Тебе здесь не нравится?
— Что ты, солнышко, — встрепенулась Алла Макаровна. — Просто устала немного. Возраст уже не тот для таких путешествий.
Три недели пролетели. Внучки загорели, окрепли, даже младшая научилась плавать. А у Аллы Макаровны сердце ныло все сильнее. Особенно после звонка Зинаиды Федоровны.
— Аллочка! — возбужденно зашептала подруга в трубку. — Ты только не волнуйся, но… Видела сегодня, как твои вещи выносили!
— Какие… вещи? — одними губами выговорила Алла Макаровна.
— Клетку с попугаем твоим и швейную машинку. В машину грузили. Сама видела!
Трубка выскользнула из ослабевших пальцев. Значит, все-таки решились. Пока она тут с внучками… А сын с невесткой уже и вещи ее вывозят!
Последняя неделя превратилась в пытку. Алла Макаровна почти не спала, все думала — как же так? За что? Ведь всю жизнь для них… А теперь, как ненужная вещь…
Когда до отъезда осталось два дня, позвонил Петр.
— Мам, вы там держитесь! — голос сына звучал непривычно возбужденно. — Встретим вас, сюрприз будет!
— Сюрприз? — через силу улыбнулась она в трубку. — Какой еще сюрприз, Петруша?
— А вот увидишь! — загадочно отозвался сын. — Полина уже все подготовила. Тебе понравится!
«Конечно, — горько подумала Алла Макаровна. — Как же не понравиться-то? Небось, комнату люкс сняли, в казенном-то доме…»
На перроне их встречали Петр с Полиной. Невестка, несмотря на внушительный живот, выглядела свежей и счастливой. Так и светилась изнутри какой-то тайной радостью.
— Мамочка! — кинулась она обнимать свекровь. — Ну как вы там? Отдохнули? А мы тут для вас приготовили кое-что! Так всем лучше будет.
Алла Макаровна чуть не расплакалась от этого притворного, как ей показалось, энтузиазма. Ну зачем, зачем так играть? Сказали бы прямо…
— Все хорошо, Полинушка, — через силу улыбнулась она. — Вот, детей тебе привезла загорелых.
— Мама, садись в машину, — заторопил Петр, подхватывая чемоданы. — Поедем, сама все увидишь!
Всю дорогу Алла Макаровна сидела как на иголках. Но что-то было не так. Ехали они совсем не в ту сторону, где, по ее сведениям, находился городской дом престарелых.
За окном замелькали аккуратные коттеджи, утопающие в зелени. Машина свернула на широкую аллею и остановилась у двухэтажного дома из светлого кирпича.
Небольшой, но очень уютный на вид, с просторной верандой и палисадником, где уже вовсю цвели георгины.
— Ну как? — с затаенной гордостью спросил Петр. — Нравится?
Алла Макаровна растерянно оглядывалась по сторонам.
— Красиво, конечно… Но зачем мы здесь?
— Как зачем? — рассмеялась Полина. — Домой приехали! Это теперь наш дом. Для всех нас.
— Для… всех? — Алла Макаровна почувствовала, как у нее кружится голова.
— Конечно! — Петр приобнял мать за плечи. — Мы же видели, как тебе тяжело в городе. Все думали — как бы сделать лучше для мамы. Чтобы и воздух чистый, и место свое, и сад под окнами.
Вот, наконец, нашли подходящий вариант. Квартиру продали, добавили — и купили этот дом.
— А Карлуша? — только и смогла выговорить Алла Макаровна. — И моя машинка?
— А вот же они! — Полина распахнула дверь.
В просторной гостиной, у окна, красовалась клетка с попугаем. А в углу, на специальной подставке, стояла знакомая швейная машинка.
— Мы их заранее перевезли, — пояснил Петр. — Хотели к вашему приезду все обустроить. Идем, мам, покажу твою комнату. С отдельным входом в сад!
Алла Макаровна опустилась в кресло, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Господи, какая же она …! Надумала себе невесть что, изводилась…
— Лучше для мамы! — вдруг выкрикнул Карлуша.
— А ведь правда — лучше, — улыбнулась Полина, присаживаясь рядом со свекровью. — Теперь у каждого будет свой угол, и места хватит всем.
И малышу, — она погладила живот, — и девочкам, и вам с вашим рукоделием.
Вы же не сердитесь, что мы все втихаря подготовили? Хотели сюрприз сделать.
Алла Макаровна порывисто обняла невестку, прижалась мокрой от слез щекой к ее плечу.
— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо вам, родные мои.
За окном шумели молодые клены, в саду заливались птицы, а из кухни уже доносился аромат свежезаваренного чая.
Начиналась новая жизнь — просторная, светлая, полная надежд.
— Лучше для мамы! — снова крикнул попугай, и на этот раз его слова прозвучали как благословение.
– Взрослая, говоришь, уже! Ладно, живите, как взрослые, самостоятельно.