Утром тридцать первого декабря Софья Александровна вышла из дома работающей пенсионеркой, а в пять часов вечера вернулась домой безработной.
Ее никто не увольнял, наоборот, начальство надеялось, что она поработает еще хотя бы несколько лет. Ну, мало ли кто на что надеется?
Вот, например, работники небольшой кожевенной фабрики думали, что последний день года будет нерабочим, но они ошиблись – начальство ограничилось тем, что сократило его всего на час.
А еще они очень рассчитывали получить тринадцатую зарплату или хотя бы премию. И тоже напрасно. Работникам бухгалтерии, технологу и трем бригадирам подарили по новогодней открытке и двухсотграммовой коробке конфет, а остальным просто пожелали здоровья и творческих успехов.
Софья Александровна работала в бухгалтерии фабрики уже лет двадцать и прекрасно видела, что с тех пор, как ее прежний директор ушел на покой и передал управление своему сыну, фабрика постепенно теряла своих заказчиков и, соответственно, прибыль.
Сама она не вникала в производство, но ее давняя приятельница Валентина, которая работала здесь же технологом, говорила, что причиной этого является стремление нового начальства сэкономить на сырье.
Фабрика выпускала дамские сумочки, кошельки, ремни и прочие аксессуары.
– Раньше восемьдесят процентов продукции делали из натуральной кожи, а сейчас только тридцать. Естественно, что заказчики понемногу отваливаются – кому кожзам нужен. Поэтому и прибыль сокращается и на премии денег нет – придется затянуть пояса, – объясняла Валентина.
Это было понятно. Непонятно было другое: если все так печально, то почему директор еще позавчера с женой и двумя детьми-подростками улетел на отдых в Таиланд на целых две недели?
Как-то обидно стало Софье Александровне от такой несправедливости, и решила она уволиться. Сколько можно работать? Женщина уже два года получала пенсию и жила на нее, а зарплату откладывала, так что необходимая подушка безопасности у нее была.
Шестьдесят два года – еще не старость, но почему-то все чаще появлялись мысли о том, что вся жизнь вот так и пройдет на работе. А потом что?
В молодости Софья Александровна любила путешествовать. Ездили по стране обычно с мужем. А когда она овдовела, как-то сразу осела дома. И если теперь она говорила дочкам о том, что хочет снова куда-нибудь поехать, они посмеивались над ней:
– Ты еще по «Золотому кольцу» на экскурсию съезди.
А почему нет? Софья Александровна там не была. И в санаторий в Белоруссию хотела поехать – соседка была, и ей там очень понравилось.
Да и вообще, надоело ей сидеть вдвоем с Анной Сергеевной – главным бухгалтером – в двадцатиметровой комнате, в которой было всего одно окно, и то выходило на коричневую кирпичную стену производственного корпуса.
Софья Александровна написала заявление, отнесла заместителю директора и сразу сказала, что после праздников уже не выйдет – отрабатывать ей не нужно, она пенсионерка.
– Подождите, Софья Александровна, вы же не из цеха уйти хотите, а из бухгалтерии! Может, подождете, пока мы вам замену найдем? Дела надо передать! – пытался уговорить ее зам.
– А никаких дел у меня нет. Я ведь не главный бухгалтер, а новому работнику сможет все объяснить Анна Сергеевна. А пока сама мою работу будет делать – программа простая, она быстро с ней разберется, – ответила Софья Александровна.
Про Анну Сергеевну она не просто так упомянула. Пять лет назад, когда ушел на пенсию предыдущий главбух, Софья Александровна рассчитывала на это место. Но взяли с улицы нового человека – тридцатилетнюю Анну Сергеевну, которая после университета почти сразу ушла в декрет, а после него проработала всего два года в какой-то бюджетной организации. А взяли ее потому, что она была родственницей супруги нового директора.
Софья Александровна тогда очень сильно обиделась, хотела даже уволиться, но передумала – ей оставалось около трех лет до пенсии, и она боялась, что не найдет новую работу. А потом вроде бы привыкла, да и Анна Сергеевна за это время кое-чему научилась, конечно, не без ее, Софьи Александровны, помощи.
Кое-чему, но не всему. Поэтому слова о том, что Анна Сергеевна быстро разберется в недавно установленной программе, были сказаны с некоторой долей ехидства.
После праздников Софья Александровна на работу все-таки пришла: надо было зайти в отдел кадров и забрать из бухгалтерии свои вещи.
Начальник только что вернулся из отпуска – он попытался отговорить ее увольняться, даже пообещал на двадцать процентов повысить зарплату.
Но Софья Александровна стояла на своем: увольняюсь, и все тут.
Всю следующую неделю она отдыхала: утром раньше девяти часов не просыпалась, а однажды даже до десяти проспала, днем ходила гулять, после обеда усаживалась у телевизора и смотрела свой любимый сериал, который раньше могла смотреть только в записи.
В общем, Софья Александровна наслаждалась жизнью.
Однако это продолжалось недолго. Уже в субботу к ней пришли дочери.
– Мама, как здорово, что ты наконец уволилась! – радостно заявила старшая – Вика.
– Теперь у нас не будет проблем! – поддержала ее младшая – Лера. – А то каждый раз, когда собираешься куда-нибудь пойти, приходится искать, с кем оставить ребенка.
– Так, подождите радоваться! – остановила их мать. – Я люблю своих внуков и не против иногда посидеть с ними. Но, во-первых, вы должны предупреждать меня об этом заранее, и во-вторых, не обижаться, если я вам откажу, потому что у меня уже есть свои планы. И еще: не надо приводить ко мне сразу всех – четверо детей от трех до семи лет – это явный перебор.
Дочери согласились, но последующие события показали, что они даже не очень вслушивались в то, о чем говорила мать.
Уже на следующей неделе, в четверг, Софью Александровну разбудил настойчивый звонок. Открыв дверь, она увидела на пороге Леру, которая держала на руках трехлетнюю Алину.
– Мама, выручай! У Алинки вчера температура была, а я в этом месяце уже брала один больничный. Да и в сад ее с температурой не возьмут. Пусть она сегодня и завтра у тебя побудет. В сумке вещи и лекарства. Я там на бумажке написала, когда что ей давать.
Мать не успела опомниться, как Валерия уже убежала.
Софья Александровна посмотрела на часы – половина восьмого. Она раздела внучку. У той явно была высокая температура – девочка капризничала, отказывалась есть и не слезала с бабушкиных рук.
Кое-как накормив Алину и дав ей жаропонижающее, бабушка уложила внучку спать. А сама позвонила дочери:
– Лера, ты в своем уме? У Алинки температура – тридцать восемь и три. И дышит она тяжело. Ты собираешься ее за выходные вылечить?
– Мама, но нельзя мне на больничный идти – у нас сейчас много сотрудников болеет, работать некому!
– В вашей налоговой народу работает – как в улье пчел! Для тебя сейчас что важнее: здоровье ребенка или спокойствие начальника? В общем так: пусть Рома, когда поедет с работы, Алину заберет. Завтра я с ней еще посижу, но у вас – у меня ни кроватки для нее нет, ни игрушек. Приеду завтра к восьми или чуть раньше. А ты вызови участкового врача. Обязательно! Если что серьезное, в понедельник пойдешь на больничный.
После этого случая Софья Александровна озвучила дочерям еще один пункт: больных детей к ней не привозить.
Вика и Лера теперь частенько спорили, чья очередь использовать мать в качестве няньки. Но Софья Александровна решила, что она вышла на пенсию не только для того, чтобы снова работать, только на этот раз бабушкой.
Она записалась в группу здоровья при районном досуговом центре и три раза в неделю стала ходить на занятия по скандинавской ходьбе, а потом вместе с Валентиной, которая тоже уволилась, – в бассейн.
И при этом Софья Александровна не реже двух раз в неделю проводила время с внуками. Она не просто сидела с ними дома, а старалась, если позволяла погода, гулять с детьми в парке, на детских площадках, потому что знала, что у родителей, как правило, на это нет времени. А семилетнего Артема и шестилетнюю Дашу она водила на новую программу в цирк, на спектакли в кукольный театр.
Однако дочерям и зятьям все равно казалось, что бабушка слишком мало помогает им с детьми.
– Мама, ты столько времени тратишь на эти прогулки с палками! – говорила Лера. – И ты знаешь, со стороны даже смешно смотреть, как вы вышагиваете. Все равно никакой пользы нет. Ладно этими глупостями занимаются те бабульки, у которых нет внуков! А у тебя их четверо! Хочешь ходить? Ходи, только с пользой – например, забери Артема из школы и сделай с ним уроки. А то я прихожу с работы – мне и ужин надо приготовить, и с сыном позаниматься. Приходится оставлять его в продленке.
– А я даже в субботу отдохнуть не могу, – вторила ей Вика. – Надо вставать ни свет ни заря и вести Дашу в школу на подготовительные занятия. А ведь это могла делать ты – в рабочие дни ты спишь, сколько хочешь. Неужели тебе не стыдно? Займись внуками, мама!
– Вот уж не думала я, что у вас ко мне столько претензий будет, – сказала Софья Александровна. – А вы не напомните мне, кто делал с вами уроки, когда вы учились в школе? А кто лечил вас, когда вы болели? А кто водил на елки в ТЮЗ во время новогодних каникул? Кто учил кататься на коньках и велосипеде? А кто вас на море вывозил и ходил с вами в походы?
– Ну, ты и папа, – ответила Лера. – Но у нас ведь обе бабушки жили далеко отсюда.
– Вот вы и представьте, что я живу далеко. И вспомните, что у ваших детей есть и мамы, и папы. Я вас уверяю, им гораздо интереснее будет, если кататься на велосипеде их будет учить папа, а не бабушка. И совсем неплохо, если папа, придя с работы, не усядется перед телевизором, а поговорит с сыном, а заодно и уроки у него проверит.
Дочери вроде слушали мать, но следовать ее советам не спешили.
А на майские праздники, получив от общих знакомых приглашение провести несколько дней у них на даче, вообще составили настоящий заговор – как устроить так, чтобы всех детей оставить на эти дни матери, а самим отдохнуть на полную катушку.
Разговор начали недели за две.
– Мама, нас Лиза и Глеб на майские к себе на дачу пригласили. Мы оставим тебе детей? Там только взрослые собираются.
– К сожалению, не получится – мы с Валентиной тридцатого апреля вечером уезжаем на две недели – взяли путевки в санаторий в Белоруссию. Но ведь у ваших детей, кроме меня, есть еще бабушки и даже дедушки. Почему бы Артема и Алину не отвезти к родителям Ромы, а Дашу и Павлика к родителям Ильи? Ехать до поселка всего полтора часа.
– Мама, просто дети привыкли к тебе, тех бабушек они знают хуже. А моя Алинка родителей Ромы вообще только три раза видела, – сказала Лера.
– Вот и будет возможность познакомиться поближе, – улыбнулась мать. – У вас еще есть две недели, договаривайтесь со свекрами. А мы с Валентиной вечером тридцатого апреля уезжаем.
Дочери ушли, но еще несколько раз за оставшиеся до поездки дни звонили матери, спрашивали, не передумала ли она. А потом вроде успокоились.
– Слушай, Соня, – сказала ей как-то Валентина, – не верю я, чтобы Вика с Лерой смирились. Они точно что-то придумали. Давай-ка, приезжай ко мне с чемоданом двадцать девятого. Переночуем у меня. Живу я напротив вокзала, мы с тобой ко времени отправления поезда пешочком дойдем.
Валентина оказалась права. Лера и Вика утром тридцатого со всеми детьми стояли у квартиры матери. Они планировали просто оставить детей у нее на пороге и уйти. Что будет потом, их не интересовало: «Разберемся как-нибудь», – сказала Вика. Главное, чтобы спокойно отдохнуть на даче у друзей.
Но ничего не вышло. Они звонили, пока из соседней квартиры не выглянула пожилая женщина и не сообщила им, что «Софа уехала еще вчера днем».
– Как вчера? Она же должна была сегодня вечером уезжать?
– Не знаю, – ответила соседка. – Видела, как она с чемоданом в такси садилась. Сказала, что едет на вокзал.
Пришлось им отказаться от поездки на дачу и провести праздники со своими детьми.
А Софья Александровна за две недели прошла курс лечения, отлично отдохнула и вернулась домой полная сил.
Дочерям она сказала, что и дальше будет проводить время с внуками, но попросила не забывать о тех условиях, которые она озвучила им в самом начале.
Хитроумная жена