— Собирайся и уходи. Больше здесь тебе места нет.
— Мам, да ты что! — Сергей бросился к ней, упал на колени. — Я исправлюсь! Честное слово! Брошу пить, работать пойду!
— Поздно, — сказала Светлана, не оборачиваясь. — Сколько раз ты это говорил? Сколько раз я тебе верила?
Дом Светланы Васильевны стоял на краю деревни, где дорога поворачивала к лесу. Небольшой, но крепкий.
Когда мужа не стало, Светлана думала, что жизнь кончилась.
Сергейка тогда только в первый класс пошел, худенький, белобрысый, с глазами отца.
По ночам плакал, спрашивал, когда папа вернется из командировки.
А она не знала, что отвечать. Пограничники не возвращаются из последних командировок.
Работала везде, где платили.
В школе полы мыла, в магазине товар разгружала, огород держала большой.
Руки у нее были красные, в мозолях, но крепкие.
Сергей рос тихим мальчиком, учился средне, но не хулиганил.
После школы решил год поработать слесарем на станции, а потом в армию идти.
— Мам, я не струшу, — говорил он, когда повестку принес. — Папа же служил.
Светлана гладила его светлые волосы и думала, что он еще такой мальчишка.
На вокзале он обнимал ее долго, и она чувствовала, как дрожат его плечи.
— Ты там береги себя, — шептала она. — Письма пиши.
— Буду, мам. Ты только не грусти.
Поезд тронулся, и она махала, пока не исчез последний вагон.
Потом села на лавочку и заплакала.
Сергей писал регулярно.
Письма приходили веселые, он рассказывал про службу, про товарищей.
Особенно часто про Евгения Морозова.
«Мам, у него никого нет, он из детдома. Хороший парень, мы с ним вместе в наряды ходим.
Он говорит, что завидует мне, что у меня такая мама есть.
Может, в отпуск с ним приеду, покажу ему нашу деревню?»
Светлана перечитывала эти строки и думала о мальчике без матери.
Сердце у нее всегда сжималось от таких историй.
Первый отпуск Сергей действительно приехал не один.
С ним был парень среднего роста, темноволосый, с серьезными карими глазами.
Одет просто, но аккуратно.
— Евгений, — представился он. — Очень приятно с вами познакомиться, Светлана Васильевна.
Сергей про вас столько рассказывал.
Голос у него был тихий, но уверенный. Держался он скромно, но без излишней робости.
Светлана сразу его оценила — воспитанный мальчик, несмотря на детдом.
— Проходите, проходите, — засуетилась она. — Я вам сейчас покушать поставлю. С дороги небось голодные.
За столом Евгений ел молча, но благодарно.
Хлеб крошил мелко, каждую крошку подбирал.
Светлана это заметила и подумала, что голод в детстве не забывается.
— Евгений, ты откуда родом? — спросила она.
— Из Смоленска, — ответил он. — Но я там только до трех лет жил, потом уже в детдоме.
— А родители?
Сергей дернулся, хотел перевести разговор, но Евгений спокойно ответил:
— Мать ум.ерла, когда я маленький был. Отца не знаю.
Светлана кивнула. Не стала расспрашивать дальше — видела, что парень говорит без обиды, просто констатирует факты.
Неделю они прожили у нее.
Евгений каждое утро вставал рано, шел в огород. Полол, поливал, чинил что-то.
Руки у него были золотые — все умел делать.
Сергей отсыпался после армейского режима, а Евгений работал.
— Не надо, Женя, — говорила Светлана. — Ты в отпуске, отдыхай.
— Мне нравится, — отвечал он. — У меня никогда такого не было. Своего огорода.
Когда они уезжали, Евгений поклонился ей низко.
— Спасибо вам, — сказал он. — Я первый раз в настоящей семье побывал.
— Приезжай еще, — ответила Светлана. — Ты теперь как сын мне.
Второй отпуск прошел так же.
Евгений работал в огороде, помогал по хозяйству, а вечерами они втроем сидели на крыльце, пили чай с вареньем.
Сергей рассказывал армейские байки, Евгений слушал внимательно. Иногда добавлял что-то своими тихими замечаниями.
— Мама Света, — сказал он как-то вечером, — а можно я вас так буду называть?
У Светланы екнуло сердце.
— Конечно можно, сынок.
После дембеля оба поступили в институты.
Сергей — в политех, на инженера, Евгений — на юриста.
Жили в общежитиях, учились.
По выходным стали приезжать к Светлане. Сначала вместе, потом Евгений чаще один.
— Мам, мне некогда, — объяснял Сергей. — У меня зачеты, потом диплом. А Женька пусть ездит, ему нравится.
Светлана не возражала.
Евгений приезжал каждую субботу, привозил маленькие подарки — то коробку конфет, то новое полотенце, то семена для огорода.
Работал с утра до вечера, чинил что-то в доме, копал, строил.
— Женя, ты что же, личной жизни не устраиваешь? — спрашивала его Светлана. — Девушка у тебя есть?
— Пока нет, мама Света. Учеба, работа. Времени не хватает.
Он подрабатывал где мог — грузчиком, курьером, репетиторством. Деньги копил, экономил на всем.
Светлана видела, что костюм у него один, ботинки заношенные. Хотела помочь, но он не брал ничего.
— У меня все есть, — говорил он.
Сергей приезжал все реже. То учеба, то девушка, то еще какие-то дела.
На третьем курсе вообще пропал на полгода. Потом объявился — оказалось, влюбился, жил у девушки.
— Мам, мне тут хорошо, — объяснял он по телефону. — Люда веселая, с ней не скучно.
Светлана молчала. Больно было, но что поделаешь — вырос сын, своя жизнь у него.
Евгений институт закончил с красным дипломом, устроился на завод юрисконсультом.
Жил скромно, но достойно. Каждую субботу приезжал к Светлане, каждый раз привозил что-то нужное для дома.
Уже не цветы и конфеты, а то, что реально пригодится — новый чайник взамен старого, теплые носки.
— Женя, да ты что же, совсем обо мне заботишься, — говорила Светлана. — Как сын родной.
— Вы для меня и есть мать, — отвечал он серьезно. — Единственная, которая у меня есть.
А Сергея на четвертом курсе отчислили. Задолженности накопились, пересдачи не помогли.
Приехал домой мрачный, стал пить. Сначала по выходным, потом и в будни.
Работать не хотел, говорил, что все места заняты, везде блат нужен.
— Сережа, да что же ты себя губишь? — плакала Светлана.
— Жизнь не задалась, — огрызался он.
Евгений приезжать стал реже.
Светлана понимала — неловко ему при пьяном Сергее.
Встречались они теперь в деревенском магазине, где Светлана работала продавцом.
— Как дела, мама Света? — спрашивал он тихо.
— Да как обычно. Сережа все никак работу найти не может.
Евгений молчал. Но глаза у него были грустные. Он понимал все без слов.
Однажды зимним вечером Светлана работала в магазине допоздна — инвентаризацию делала. Домой вернулась к десяти.
В доме было тихо, пахло перегаром. Сергей лежал на диване, храпел.
А потом, как сквозь вату помнит только темноту и крик соседки.
— Света! Света! Пожар!
В больнице Светлана провела две недели. Ожоги, отравление дымом, шок.
Лежала в реанимации, то приходила в сознание, то проваливалась в забытье.
Сквозь туман слышала голоса врачей, капельниц звон, чьи-то шаги в коридоре.
Когда стало лучше, узнала, что Евгений каждый день приезжал.
Дежурил в коридоре, разговаривал с врачами, привозил лекарства.
Сергей был один раз — в первый день, когда ее привезли.
— Где он? — спросила Светлана у медсестры.
— Кто, родственник? Молодой человек каждый день приходит. Сын ваш, наверное?
— Да, — сказала Светлана. — Сын.
Евгений появился вечером. Принес термос с бульоном, чистую рубашку.
— Мама Света, как вы себя чувствуете? — спросил он.
Голос у него дрожал.
— Лучше, сынок. Спасибо тебе.
— Врачи говорят, через неделю домой можно будет. Я уже все устроил — у тети Маши пока пожить сможете, пока новый дом не построим.
— Какой новый дом?
— Я уже с строителями договорился. На том же месте поставим. Хороший дом, новый.
Светлана заплакала. Не от боли, а от того, что есть на свете такие люди.
— Женя, да откуда у тебя деньги на дом?
— Накопил, — ответил он просто. — Для вас копил. Думал, на старость пригодится, дом подремонтировать. А теперь новый построим.
— А Сережа где?
Евгений помолчал.
— Он… пьет сильно. После пожара совсем спился. Винит себя, говорит, что все из-за него.
— Надо его лечить.
— Он не хочет. Говорит, что сам справится.
Светлана выписалась в конце февраля.
Дом действительно строился новый. Евгений каждый день после работы приезжал, следил за стройкой.
Жила она пока у соседки, тети Маши.
Сергей объявился через месяц. Пришел пьяный, грязный, в рваной куртке.
— Мама, прости меня, — плакал он. — Я все понимаю. Дом спалил, тебя чуть не уг..робил.
Светлана смотрела на сына и не узнавала.
Лицо опухшее, глаза красные, руки трясутся. В тридцать лет выглядел на пятьдесят.
— Сережа, да что же ты с собой делаешь?
— Не могу я, мам. Попробовал бросить — руки трясутся, сердце болит.
Лучше дай денег, я потихоньку буду завязывать.
Она дала. Потом еще дала. Потом еще.
Сергей исчезал на недели, потом приходил за деньгами. Каждый раз клялся, что завязывает, что работать будет.
Тем временем дом построили. Небольшой, но добротный.
Евгений въехал вместе со Светланой, помогал обустраиваться.
Купил мебель, посуду, все необходимое.
— Женя, да как же так? — удивлялась Светлана. — Ты же свои деньги тратишь. Квартиру тебе купить надо, жениться.
— Мама Света, — отвечал он, — для меня вы — единственная семья. А дом этот наш общий.
Сергей новый дом увидел и озлился.
— Ага, — сказал он пьяным голосом, — Евгенька-то в люди вышел. Матери дом построил. А родной сын, значит, никто.
— Сережа, да перестань. Дом для тебя тоже строился.
— Да ну? А где моя комната? Где мои вещи?
— Все есть. Только ты приведи себя в порядок сначала.
Сергей ушел, хлопнув дверью. Вернулся ночью с компанией собутыльников.
Шумели, горланили песни, требовали закуску.
Светлана заперлась в спальне, сидела и плакала.
Утром она обнаружила пропажу денег. Сергей исчез вместе с приятелями.
Последняя соломинка переломилась в мае.
Сергей пришел домой в середине дня, сильно пьяный. Светлана была на работе, Евгений — на заводе.
Он включил плиту, чтобы разогреть еду, и уснул на кухне.
Светлана почуяла дым, когда шла с работы. Сердце упало — опять пожар.
Но на этот раз она успела.
Выключила плиту, открыла окна. Сергей спал мертвецким сном, не проснулся даже от крика.
Когда приехал Евгений, Светлана сидела на крыльце и смотрела на сына. Тот валялся на диване, похрапывал.
— Все, — сказала она тихо. — Больше не могу.
— Мама Света…
— Все, Женя. Я решила.
Она вошла в дом, подошла к дивану. Потрясла Сергея за плечо.
— Вставай.
Он открыл красные глаза, непонимающе посмотрел.
— Мам? Ты чего злая такая?
— Собирай вещи и уходи.
— Как это — уходи? — Сергей попытался сесть. — Это же мой дом.
— Нет, — сказала Светлана. — Этот дом построил Евгений. На свои деньги. Для меня.
А ты в нем чуть пожар не устроил. Опять.
— Мам, да что ты! — Сергей поднялся, покачался. — Я же сын твой! Родной!
Светлана посмотрела на него долго. Потом перевела взгляд на Евгения, который стоял в дверях.
— Сын у меня один, — сказала она. — Евгений. А ты мне никто. Чужой человек.
Сергей остолбенел.
— Ты что, мам? С ума сошла? Он же детдомовский! Чужой!
— Он мне дом построил. Он меня в больнице выходил. Он каждую субботу ко мне ездил, когда ты с девками путался. Он мне сын. Настоящий сын.
— Мама Света, — тихо сказал Евгений, — не надо так.
— Нет, — перебила Светлана. — Хватит. Я всю жизнь его жалела, оправдывала. А он что?
Она подошла к шкафу, достала сумку, начала складывать вещи.
— Собирайся и уходи. Больше здесь тебе места нет.
— Мам, да ты что! — Сергей бросился к ней, упал на колени. — Я исправлюсь! Честное слово! Брошу пить, работать пойду!
— Поздно, — сказала Светлана, не оборачиваясь. — Сколько раз ты это говорил? Сколько раз я тебе верила?
— Но я же сын твой! Родной!
Светлана обернулась. Лицо у нее было каменное.
— Родной сын дом не жжет. А ты мне чужой. Совсем чужой.
Сергей еще плакал, еще просил, но Светлана была непреклонна. Евгений стоял молча, не вмешивался. Понимал — решение окончательное.
К вечеру Сергей ушел. Взял сумку с вещами и пошел к воротам. На крыльце обернулся.
— Пожалеешь, мать, — сказал он. — Еще пожалеешь.
Светлана не ответила. Смотрела, как он идет по дороге, все дальше и дальше.
— Мама Света, — сказал Евгений, когда Сергей скрылся за поворотом, — может, все-таки не стоило так категорично?
Светлана повернулась к нему. Глаза у нее были сухие, но усталые.
— Женя, сынок, — сказала она, — я тридцать лет его растила, воспитывала, все ему прощала. А он что?
Превратился в пьяницу и чуть меня не у.б.ил. Дважды. Хватит. У меня теперь один сын есть. Хороший сын. Которого я сама выбрала.
Евгений обнял ее за плечи.
— Не жалеете?
— Нет, — ответила Светлана твердо.
Они стояли на крыльце и смотрели на дорогу. Солнце садилось за лесом, воздух был теплый, весенний. Где-то в саду пел соловей.
— Женя, — сказала Светлана, — а ты правда считаешь меня матерью?
— Самой лучшей на свете, — просто ответил он.
Светлана улыбнулась впервые за много дней. У нее был дом, работа, и сын. Настоящий сын, который выбрал ее сам, по доброй воле. И она его тоже выбрала.
Раскаялся, да поздно