Когда Даша впервые увидела Катю — сестру своего тогда ещё жениха — она решила, что просто показалось. Молодая женщина, сдержанная, ухоженная, с накрашенными ресницами и сдержанной улыбкой, встретила её взгляд настороженно, но внешне дружелюбно. Поздоровалась, села напротив и всё время встречи не проронила ни одного лишнего слова.
— У тебя сестра или телохранитель? — полушутя спросила Даша у Лёши, когда они ушли.
— Привыкла меня оберегать. После развода родителей она за меня вцепилась. До сих пор не отпускает, — пожал плечами он. — Но она хорошая, просто осторожная. Привыкнет, и будете дружить.
Даша поверила. И правда, в первые месяцы после свадьбы Катя не делала ничего явно враждебного. Иногда заезжала, чтобы «передать родителям гостинцы», один раз предложила помощь, когда у Даши был жуткий аврал на работе, и она оставалась допоздна. Тогда Катя привезла Лёше ужин, «чтобы ты, Даш, не надрывалась». Даша даже почувствовала неловкость — ей показалось, что она и правда недотягивает до какой-то невидимой планки заботливой жены.
Но потом начались странности. Сначала мелкие.
Однажды Даша обнаружила в своём комоде чужую кофту. Катина.
— Ой, я случайно оставила. В прошлый раз закинула, чтобы не помялась в сумке, — сказала та, не моргнув глазом.
— А как она в мой ящик попала? — удивилась Даша.
— Ну, я подумала, раз у вас шкаф общий… Удобнее же, чем в прихожей.
Лёша отмахнулся:
— Да ладно, чего ты. Не делай из мухи слона. Мы с Катей с детства всё делили.
«Всё делили» стало лейтмотивом. Катя приходила без предупреждения. Открывала своим ключом, который получила ещё до свадьбы. Могла появиться, когда Даша была в ванной. Могла взять с кухни продукты или прихватить Лёшу «на обед с родителями».
Иногда Даша чувствовала себя не женой, а квартиранткой.
Ссоры начинались всё чаще.
— Она просто скучает, — говорил Лёша. — Она одна, понимаешь? Муж ушёл, сына к себе перевёз. А ей-то куда деваться?
— Я понимаю. Но я не готова жить в треугольнике, где она всегда будет вершиной, — устало отвечала Даша.
Иногда Катя устраивала сцены. Например, на день рождения Лёши. Даша устроила тихий ужин дома — только близкие, минимум официоза. Вечер шел тепло, пока Катя не приволокла торт и подруге не сказала:
— А я в детстве всегда Лёше сама пекла. Он обожал мой «Наполеон». Да, Лёш?
Лёша покраснел.
— Ну, да… вкусно было.
Катя сияла победоносной улыбкой.
А Даше вдруг стало ясно: она тут как будто случайный человек. Гость в чужом доме, на чужом празднике, рядом с чужим мужем.
С тех пор она стала отмечать всё внимательнее. Катя будто соревновалась. Приносила в дом новые вещи — полотенца, подушки, кухонную утварь, «чтобы вам пригодилось». Даша находила их неуместными, чужими, но Лёша радовался — «Катя заботится».
— А если я выброшу эти шторы и куплю новые? Ты не будешь против? — как-то спросила Даша.
— Ну зачем? Катя же выбирала, старалась…
А однажды Катя прямо сказала:
— Лёше не идёт этот галстук. Я с ним двадцать лет живу, поверь, знаю.
Живу. С ним. Двадцать лет.
Даша долго переваривала эту фразу. Не могла выкинуть из головы. Как будто всё время, пока она с ним, она просто… временно. А у Кати с братом — «настоящая жизнь».
И в какой-то момент она поняла, что от этого устаёт. Не оттого, что золовка приходит. А оттого, что та никогда не уходит.
После Нового года Даша решилась на разговор. Не с Катей — с Лёшей.
Он пришёл с работы, поставил сумку, потянулся за чаем.
— Подожди, — сказала она. — Мне нужно поговорить.
Он напрягся, но присел.
— Я больше не хочу, чтобы она заходила без звонка. Это моя граница. И я не понимаю, зачем ей вообще ключ. У неё же есть своё жильё.
— Ну ты же знаешь, она к нам как домой. Считает нас своей семьёй…
— Она не «нас» считает, а тебя. Я — приложением иду. Только всё время мешаю.
— Что ты такое говоришь, Даш… Ты знаешь, как я тебя люблю…
— А докажи, — неожиданно для себя самой сказала она. — Дай понять, что наш дом — это про нас с тобой. Не про вас с ней.
Он замолчал. Не сопротивлялся. Просто встал и пошёл в прихожую. Через минуту вернулся — с её ключами. Катя больше не могла приходить без стука.
Даша выдохнула. Казалось, Лёша услышал. Но это было затишье перед бурей.
Через неделю случился первый удар.
Катя пришла с большой коробкой. В ней были детские вещи.
— Это… — начала Даша.
— Да, мои. А что? Зачем покупать новое, когда у меня всё в отличном состоянии? Коляска, кроватка, комбезики — всё есть. Я к вам в кладовку поставила, пусть лежит.
— Откуда ты знаешь, что мы собираемся?.. — Даша осеклась.
— Лёшка сказал. Он рад, и я рада! Мы с ним давно об этом мечтали, — улыбнулась Катя, будто они вдвоём и собирались рожать.
Вечером Лёша честно признался — проговорился, по привычке делится всем с сестрой.
— Даш, ну она искренне хочет помочь. Неужели так плохо, что она принесла вещи?
— Плохо, что она думает, будто участвует в нашей жизни напрямую. Как будто ты не просто брат, а… муж. И ребёнок — её тоже.
— Ты преувеличиваешь. Она просто рядом.
— Слишком рядом. Она не умеет быть «просто рядом». Она всё время лезет.
Катя обиделась. Несколько недель её не было, и это было как медовый месяц — только без меда и без месяца, просто тихая нормальная жизнь. Даша впервые заметила, как ей легко. Простая прогулка, обычный ужин — без внезапных «гостей».
Но это не могло длиться вечно. Катя вернулась с размахом.
Однажды Даша пришла домой и увидела на кухне… перестановку. Все банки с полок — на новые места. Новая скатерть. Новая ваза с искусственными цветами. Катя стояла у плиты и варила суп.
— Ты что здесь делаешь? — голос у Даши сорвался.
— Готовлю Лёше, он просил борщ, а у тебя же не было времени, я понимаю! Ну и пока ждала — чуть прибралась, чего ты сразу так…
— Откуда у тебя ключ?
— Ну ты же не всерьёз тогда… Я у мамы взяла дубликат. Я же родная.
В этот вечер Лёша впервые не встал на сторону сестры. Он сказал жёстко:
— Ты не должна была. Я просил не приходить без звонка. Это перебор.
Катя вспыхнула:
— Вы вдвоём против меня?! Ты променял родную сестру на женщину, которую знаешь пару лет?! Я всегда была с тобой, а теперь чужая баба устанавливает правила?!
Ушла, хлопнув дверью. Даша впервые почувствовала облегчение — он понял.
Но это было ненадолго.
Катя начала тонкую кампанию. Сначала позвонила свекрови и рассказала, что Даша её выгоняет, что она боится потерять брата. Потом написала брату, что чувствует себя никому не нужной, а Даша разрушает их семью.
Свекровь позвонила и сказала:
— Ну вы там разберитесь… Но Катя же одна… Ей плохо… А ты же молодая, должна быть умнее…
Коллеги мужа — те, кто дружили с Катей с институтских времён — начали отпускать шутки в адрес Даши:
— Ну ты там аккуратнее, а то Катя тебе борщ запретит варить.
А потом Катя пришла с подарком. Огромный, дорогущий развивающий коврик и какие-то игрушки.
— Рано ещё, — сказала Даша. — У нас даже срок маленький. Мы не хотим заранее.
— Ну ты же не против? Это подарок от тёти. Я ведь люблю его уже, даже если не знаю, кто он.
— Ты не мать. Не бабушка. Не ты.
— Я — сестра Лёши. А это его ребёнок. Значит, мой племянник. У меня есть право.
Даша стиснула зубы.
И тогда впервые подумала: если муж не встанет жёстко между нами — всё это не прекратится никогда.
Роды прошли непросто. Кесарево. Больница. Усталость. И странное напряжение в воздухе, которое Даша всё это время пыталась игнорировать.
Лёша, конечно, был рядом. Помогал, возил, носил, держал за руку, но… почти каждый день куда-то отлучался «буквально на полчасика». Уже в роддоме она догадалась, что это Катя. Узнав, что Даша лежит в палате, не в состоянии даже сидеть, та стала звонить брату и «срочно вызывать». То привезти фруктов, то отвезти какие-то документы, то просто «развеяться, он же устал».
А потом выяснилось, что он возил её к врачу. У неё, оказывается, были «перебои с давлением». Удобное совпадение. Даша не возражала. Сил не было.
Катя, разумеется, появилась дома раньше, чем вернулась Даша с малышом. «Просто хотела приготовить всё», — объяснила она, и Лёша только кивнул. Новые шторы, мягкие игрушки, цветные таблички на полках с надписями «Любимый племяш» — всё это уже висело и стояло в детской.
Даша открыла шкаф — и застыла. На вешалке висел синий комбинезон, тот самый, который Катя приносила ещё до рождения. И над ним — крохотная вывеска на двустороннем скотче: «От тёти Кати — с любовью».
У Даши в голове мелькнуло: я в чужом спектакле. И моя роль — эпизодическая.
Ссора вспыхнула ночью, когда ребёнок не мог уснуть, а Катя, не спрашивая, приехала с каким-то «натуральным бальзамом», который якобы помогал её сыну пятнадцать лет назад.
— Ты не имеешь права трогать моего ребёнка, — тихо, но очень чётко сказала Даша.
— Я хочу как лучше. А ты, видимо, не справляешься, раз Лёша вчера сам говорил, что…
— Что он говорил? — перебила Даша.
Катя замолчала. Но было понятно: они говорили. Без неё. Опять.
— Послушай, — вдруг заговорила Катя мягко. — Я не враг. Я просто боюсь за него. Ты сильная, ты справишься, а он… он всегда был ведомый. Я просто… присматриваю.
— Ты не присматриваешь. Ты заменяешь. Всех. Маму. Жёну. Даже ребёнку ты уже «тётя, которая всё знает». А мне места нет.
Лёша, услышав их голоса, зашёл в комнату.
— Ну что опять? Девочки, давайте без ссор. Нам всем тяжело, давайте держаться вместе…
— Тебе хорошо говорить, — сказала Даша. — Ты просто уходишь от разговора. Ты всегда уходишь.
Он посмотрел на сестру, потом на жену. Словно стоял между двух берегов, и каждый тянул его в свою сторону.
— Я не могу выбирать, — только и сказал он.
На следующий день Даша уехала к своим родителям. Ненадолго — просто прийти в себя. Лёша приезжал, привозил вещи, просил «не обижаться». Малыш скучал, она это чувствовала, и сердце разрывалось.
Вернулась она через неделю. И обнаружила, что Катя… в доме.
— Лёша сказал, ты приедешь позже. Я просто убиралась. Тут так пыльно было, — почти виновато сказала она. — А малыш как?
— Спит. И проснётся скоро.
Катя продолжала мыть пол. В наушниках. Не слышала, как Даша пошла в комнату, как тихо открыла шкаф и увидела, что её одежда лежит иначе. Не так, как она оставила. И в ящике добавились какие-то салфетки, блокнот с детским почерком… воспоминания Катиного сына? Или это символ того, что теперь тут всё её?
Она вышла из комнаты и, не повышая голоса, сказала:
— Встань. Положи тряпку. И уйди.
Катя застыла.
— Я просила тебя не приходить без звонка. Не брать ключ. Не лезть туда, где твоё мнение не нужно. Ты нарушила всё.
— Даша, не драматизируй…
— Попробуй ещё раз войти без стука — замок поменяю и ключи тебе не дам, — крикнула Даша, и в этой фразе было не только раздражение — там был страх, усталость, боль.
Катя выпрямилась. Помолчала.
— Понятно.
— Правда? Вряд ли.
Даша закрыла за ней дверь и прислонилась к ней спиной. Малыш заплакал. Она пошла к нему. За дверью слышался удаляющийся стук каблуков.
А потом — тишина.
Она не знала, что будет дальше. Сможет ли Лёша отстоять границу между прошлым и настоящим. Или выберет «не выбирать».
Но теперь Даша знала точно: её дом — это не сцена для семейных драм. Это её крепость. И она готова за неё бороться.
«Ваш жених сегодня встретится в кафе с другой девушкой», – прочитала сообщение Стася