Уже и слова сказать нельзя, — вздохнула мать

Сплетни про меня по всему поселку распускали, а за любимой дочуркой-то не уследили, — фыркнула Евгения.

— Женечка, ну что же ты у меня такая… Неудачная. Вот Ларочка… — мать уже собралась было рассказать, что там у Ларочки происходит, но Женя резко выдохнула и столь же резко произнесла.

— Мама, меня не волнует, что там сделала или сказала твоя любимая Ларочка.

Помнится, я предупреждала, что еще раз о ней разговор заведешь – в огороде своем будешь сама копаться.

Или пусть Ларочка тебе помогает, которую ты целуешь в нижнюю чакру.

— Ой, вот что ты так дергаешься на ее имя, уже и слова сказать нельзя, — вздохнула мать. – Молчу, молчу.

А то ведь с тебя станется бросить одну на старости лет. Вот Ла…

Женщина осеклась, когда заметила, что Евгения предупреждающе сощурилась.

Снова повторила свое коронное «молчу, молчу», а потом принялась говорить о закатках.

Наконец-то хоть здесь не мелькало имя ее любимой Ларочки. Хотя Женя была уверена – если бы не два предупреждения подряд и угроза уйти и оборвать все связи – мать бы снова нашла, где припомнить имя дочери своей старой подруги.

Вот только Женя подобного больше не позволяла.

То ли дело раньше. Сколько она себя помнила – всегда в ее жизни присутствовала Лариса.

В детстве-то оно все просто было: с кем в песочницу посадили, с тем и дружишь. Да и родители по соседству живут, постоянно общаются, вот и водилась она с Ларой.

В один садик вместе пошли, а потом и в школу в один класс, за одной партой даже сидели какое-то время.

И постоянно мать ставила ей в пример Ларису. И опрятней она выглядит, и красивей, и стройней, и учится лучше, а уж поет, танцует, вяжет и вышивает вообще как эксперт по всем перечисленным занятиям, куда уже до ней Евгении с ее «потугами в искусство да рукоделие».

Маленькой Женя постоянно обижалась на эти сравнения. Отчасти из-за них с Ларисой и поссорилась окончательно.

Только во взрослом возрасте дошло: Ларису винить особо не за что было. Просто в ее семье детей было принято хвалить, а у Жени – ругать.

И если Ларкины родители в присутствии посторонних свою дочь только нахваливали, то Женины мало того, что подхватывали этот аттракцион поклонения другой девушке, так еще и не упускали случая так же, на виду у всех, отчитать или пристыдить дочь.

Хотя на самом деле, Женя это сейчас понимала, ничем особенным по сравнению с Женей Лариса не выделялась. Учится хорошо?

Так и Женя не хуже, какие-то предметы лучше, какие-то хуже, но плюс-минус на то и выходит. Внешность получше?

Так правильно, Ларины родители ей еще в тринадцать косметику первую купили да за собой ухаживать учить начали, а Женя первый макияж уже после двадцати сделала.

И тогда же узнала, что волосы, оказывается, надо мыть нормальным шампунем, а не средством из магазина «все по двадцать рублей».

Про вещи можно было молчать. Если Ларе покупали новые кофточки да юбочки, а потом еще и подгоняли их по фигуре, благо у матери швейная машинка была, то Женя выглядела как огородное пугало в вещах двоюродной сестры, которая была мало того, что на три года старше, так еще и шире в плечах да бедрах.

Нынче бы гардероб Жени тех времен был в самом что ни на есть тренде, но вот в их школьные годы так называемый «оверсайз» не ценили, сравнивая и без того затюканную девушку с маргиналами просто за ее внешний вид и манеру одеваться.

А дома добавляли «комплиментов» родители, что на самооценку в лучшую сторону не влияло.

От «культа Ларочки», Женя избавилась только когда поехала поступать в институт. Верней даже не избавилась, а просто сократила количество времени, которое приходилось слушать о происходящем в семье бывшей подруги.

Да и мать поутихла – понимала, что старость не за горами и лучше бы перестать злить дочь этими разговорами о чужой судьбе.

— Привет, Женька, — проходящий мимо сосед вдруг неожиданно вытянул руку и хлопнул бывшую одноклассницу пониже спины. – Эй, да чего ты, уже и пошутить нельзя! – завопил он, получив мощную оплеуху.

— Еще раз так пошутишь – к стоматологу будешь ходить чаще, чем на работу, — огрызнулась Женя.

Не было понимания, что нашло навсегда вроде бы как адекватного Игоря.

— Слушай, вот только не надо строить из себя недотрогу. Знает уже весь поселок, как ты в городе по рукам пошла.

— Чего?! – Женя почувствовала, как собственные глаза чуть не вылезли из орбит.

— Ой, вот не надо такие глаза делать. С преподавателем женатым что, разве не ты путалась, чтобы пятерки автоматом получить?

Ольга Степановна и Павел Евгеньевич все про тебя знают, — Игорь хихикнул.

Под грозным взглядом Жени сделал шаг назад, потирая покрасневшую против прошлого ответа на «комплимент» щеку. – Да ладно, ладно, не кипятись. Всякое в жизни бывает.

Знакомые имена заставили насторожиться. Поначалу Женя даже не поверила, что Ларисины родители распускают про нее грязные слухи.

Потом поняла, что надо подойти и поговорить всерьез с этими людьми. Прежде всего о том, почему выдумывать – нехорошо.

Потому что история, которую сейчас вкратце обрисовал бывшей однокласснице Игорь, была выдумкой на девяносто процентов.

Да, Евгения начала встречаться с университетским преподавателем. Маленькое уточнение – сама она уже три года, как отучилась.

А преподаватель этот, которого Игорь упомянул, во времена ее учебы и вовсе был аспирантом, да и с Женей максимум здоровался.

И да – Женя не знала, что он за эти три года успел не только преподавательскую карьеру начать, но и жениться, поэтому согласилась сходить с ним на пару свиданий.

Собственно, на третьем всплыла вся правда про сидящую дома беременную жену, которую мужчина конечно же уже не любит, но не собирается бросать ради ребенка и бла-бла-бла в том же духе…

Так что Женя тут же рассталась с ухажером. И об этом происшествии даже матери не говорила. Потому что не такая уж и значительная часть жизни. Два раза в кафе посидели, было бы о чем говорить.

— Добрый день, Ольга Степановна, — поздоровалась Евгения, стоило только женщине открыть дверь.

— Женечка? Не знала, что ты домой приехала. Маму навестить?

— Маму. А заодно узнать, что за слухи вы про меня распускаете? В городе по рукам пошла? С женатыми путаюсь?

Вы в своем уме, уважаемая? Что вы себе позволяете, о людях гадости выдумывать и по поселку разносить?

Не боитесь, что за клевету и присесть можно?! – по поводу последнего Женя, конечно, блефовала.

— Деточка, во-первых, не надо разговаривать со мной в таком тоне.

Во-вторых, какая же это клевета? Если правда глаза колет, так кто тебе виноват, что про твое поведение на родине узнали.

Доченька моя врать не будет, да и зачем бы…

— Ах, доченька, — ядовито процедила Евгения. – И откуда же эта самая доченька подробности о моей жизни знает, если мы виделись с ней последний раз еще на выпускном в школе?

— Что значит на выпускном в школе? А как же университет?

— Какой университет? – изумилась Евгения. – Я на экономику пошла, а ваша дочь вроде все в медицину рвалась.

— Так она же вроде тоже на экономику. Она же… Она же диплом нам показывала, — пробормотала Ольга Степановна, бледнея на глазах. И тут же срываясь вглубь квартиры. – Вот, сама смотри!

Евгения посмотрела и фыркнула. Да, диплом был похож на ее собственный. Ну так и что с того?

В интернете можно без проблем найти образцы таких документов. А за определенную сумму у не совсем честных личностей – купить «в переходе» нужную бумажку. Вот только было одно отличие…

— Зайдите на сайт проверки документов об образовании и вбейте данные этого диплома.

Ставлю девять к одному, что в реестре его не будет. Исключение возможно только в том случае, если ваша Лариса училась на заочном, но здесь цифры не сходятся – у заочников на год больше образовательный процесс идет.

Ошарашенная Ольга Степановна молча кивнула и растерянно посмотрела на Женю.

— А ведь она мне говорила, что до сих пор с тобой живет. Что квартиру вместе снимаете, что… — женщина разрыдалась.

— Могу свой договор об аренде показать, имя Ларисы там не значится. Я ее видела последний раз на школьном выпускном.

Так что ищите, узнавайте, с кем она там живет на самом деле. А то интересно получается.

Сплетни про меня по всему поселку распускали, а за любимой дочуркой-то не уследили, — не удержалась от шпильки Евгения.

О дальнейшем развитии событий ей рассказывала потом собственная мать. При следующем визите Евгении на историческую родину.

Как ни старались Ларисины родители скрыть неприглядную правду – да только всплыла в итоге наружу вся та грязь, в которой умудрилась обмазаться Лариса.

Ни в какой институт девушка, как выяснилось, не поступила. Вместо этого пошла в содержанки к какому-то почти что деду. Наличие жены и двоих детей у этого самого мужчины девушку ни капли не смутило.

— Зато неплохо устроилась, — задумчиво протянула Женина мать. – Оно, конечно, некрасиво, да только до поры до времени сытая жизнь ей гарантирована.

Вот ты бы у меня…

Хлопок ладони по столу прервал пошедший не туда разговор. Женя устало посмотрела на мать и поняла внезапно одну вещь: она никогда не изменится.

Как бы низко ни пала Лариса и что бы она не натворила – Женя всегда будет хуже даже при том, что оказалась в итоге намного порядочней бывшей подруги.

— Вот что, мам. Ты мне больше не звони и к себе не приглашай. Вон, Ларочка приедет к родителям – с ней и тетешкайся.

А я тебе деньгами помогать буду. Как говорится, спасибо, что воспитала, дальше я сама. Без тебя.

— Жень, да я же… — начала было мать, но Лариса покачала головой и встала из-за стола.

— Все мам, хватит. Больше не хочу пытаться быть хорошей в твоих глазах, лезть для этого из кожи и каждый раз все равно быть хуже Ларисы. Достало.

Пойду найду тех, для кого я буду важна без всяких сравнений в чужую пользу.

Таких людей Евгения нашла только через три года. Ни Максим, ни его отец никогда не сравнивали Евгению ни с бывшими парня, ни с его покойной матерью.

Да и требований быть как кто-то другой не предъявляли. Просто любили жену и невестку со всеми ее достоинствами и недостатками.

Как было принято в нормальных семьях. Мать Евгении на свадьбу они решили не звать, чтобы не портила им начало семейной жизни упоминаниями какой-то там Ларисы.