Помнишь ты говорила по телефону - приезжайте? Мы приехали, - радостно сказал гость заходя в квартиру

Когда Вера с Петей покупали квартиру, они почти ничего не оставили от старого ремонта. Только батареи не стали менять, потому что денег не хватало, да и зима уже поджимала. Всё остальное — сами. Красили стены, клеили обои, клали ламинат, ночевали на надувном матрасе под холодными окнами. Но зато всё было по-своему: уютно, чисто и в их вкусе.

Прошло три года. Жили потихоньку. Петя работал водителем у индивидуального предпринимателя — развозил заказы по торговым точкам. График плотный, зато начальник нормальный, зарплата белая. Вера трудилась библиотекарем в районной библиотеке. Скромно, но ей нравилось — тишина, книжки, своя система.

Соседи у них в доме были тихие. Дом панельный, старый, но дружный — кто где ремонт делает, кто на дачу уезжает, кто с собаками гуляет. Часто пересекались с Валей из третьего подъезда, приятной пенсионеркой, и Леной с верхнего этажа, которая держала кота и выращивала огурцы на балконе.

Проблемы начались, когда приехали родственники Пети — брат с женой.

— Да мы ненадолго, — сказала с порога Рита, супруга брата. — Пока квартиру не снимем. Времена сейчас сами знаешь какие.

— Максим работу ищет, — добавила она, будто оправдываясь. — Всё порушилось у них в городе. Уехали из Новошахтинска, у нас всё, считай, с нуля.

— У нас только комната свободная, — неловко проговорила Вера.

— Нам и этого хватит, — обрадовался Максим. — Главное, крыша над головой.

Первую неделю всё было спокойно. Петя по-прежнему пропадал на работе, Вера тихо варила супы, стирала, мыла. Гости вели себя сдержанно. Максим уходил на «собеседования», Рита сидела с ноутбуком и вроде как писала резюме. Только к вечеру Вера замечала, что стиральная машина запускается второй раз за день, еда исчезает быстрее, а на кухне копится мусор.

Поначалу она не придавала значения. Люди только приехали, им тяжело. Наверное, привыкнут.

Через две недели начались сдвиги.

— Вера, ты не видела мою тушь? — спросила Рита однажды, заходя в ванную, когда Вера мыла полы.

— Нет. Я своими не пользуюсь.

— Странно, я оставляла в твоём стаканчике. Ты не против, да? Я просто не нашла места, куда положить.

— Ну… вообще-то, это мои личные вещи. Может, в своей комнате организуешь полочку? Я тебе дам.

— Да не вопрос, чё ты такая напряжённая? Мы ж родственники. Не чужие.

Вера промолчала. Она всегда терялась в таких ситуациях. Вроде бы ничего не случилось, а неприятный осадок остался.

Максим тоже расслабился. Говорил, что ищет работу, а вечерами играл в приставку, которую Петя когда-то купил на авито. Громко смеялся, звал Риту «на уровень», комментировал происходящее на экране.

Петя заметил:

— Ты хоть где-то собеседовался-то?

— Ну, были варики. Но не моё. Не хочу снова на завод. Там ж*па. Мне бы что-то на удалёнке, а?

— А кормить тебя кто будет, удалёнка? — пробурчал Петя.

Максим фыркнул. С тех пор они перестали разговаривать с братом, как раньше. Петя злился, но виду не показывал. Вера ощущала, как между ними что-то густеет.

На третьей неделе Вера пришла с работы и увидела в раковине обгрызанные кости от куриных ножек. Сама она курицу ещё не готовила.

— Мы заказали еду, — беззаботно пояснила Рита. — Вон, чек, мы сами платим, ты не переживай.

— Да не в этом дело. Просто у нас мусор через день выносится, а вы кости кидаете. У нас вон мухи уже в окно летят.

— Ты что, мне сейчас претензии кидаешь?

— Я просто прошу — заворачивайте пищевые отходы. У нас кухня маленькая, запах держится.

Рита закатила глаза, но ничего не сказала. Зато вечером громко обсуждала с Максимом, что люди бывают «с загонами».

С того дня атмосфера стала липкой.

Рита ходила по квартире, будто это её дом. Стирала без спроса. Пользовалась Вериной косметикой. Доставала Верину пижаму из шкафа, потому что «такая мягкая». Сначала это были мелочи, но всё вместе превращалось в поток раздражения.

Вера пыталась говорить спокойно.

— У меня такое ощущение, что вы немного вторгаетесь в личное пространство. Я понимаю, вам тяжело, но и нам непросто.

— Пространство? — Рита прищурилась. — Ты думаешь, мы тут кайфуем? Нам деваться некуда. Если ты хочешь, чтоб мы ушли — скажи прямо.

— Я не это хотела сказать. Я просто за порядок. Чтобы всем было удобно.

Рита молча вышла из кухни.

В тот вечер Вера долго лежала на боку, уткнувшись в стену, и чувствовала, как слёзы текут в подушку. Петя лежал рядом, молчал. Он не привык лезть в «бабские дела», но чувствовал, как ситуация уходит из-под контроля.

Прошел месяц. Утром на кухне уже никто не здоровался. Каждый варил себе овсянку и пил чай, глядя в телефон.

Максим, казалось, даже не делал вид, что ищет работу. Лежал на диване, хрустел чипсами, пялился в экран. Рита то выходила в магазин, то рылась в чужих шкафах, то устраивала «день красоты» в ванной на два часа.

— Я жду, пока ты выйдешь, — осторожно заметила Вера, когда на пороге ванной переминалась с ноги на ногу. — Мне тоже надо на работу.

— Ты ж библиотекарь. Вам, что, к восьми прям надо?

— Вообще-то да.

Рита вышла, не извинившись. Просто хлопнула дверью и прошла мимо.

В тот день Вера опоздала. Коллега Наталья, пожилая и резкая, буркнула:

— Опять двадцать пять. Может, уже съедут твои гости? Или они у тебя прописались?

— Не прописались… — тихо ответила Вера.

— Так и скажи мужу. Пусть решает. Хватит быть девочкой для всех. У всех свои семьи — никому не хочется, чтобы в своей квартире к тебе относились как к прислуге.

Вера не ответила. Но это запомнилось.

Вторник. Петя вернулся позже обычного, злой.

— Вера, ты представляешь, Рита мою куртку носила. В ней на рынок ходила. Чёрную. Она на вешалке висела, а теперь грязная вся, будто на складе валялась.

— Серьёзно?

— Я сначала подумал, что ты её на дачу отнесла. А потом увидел у неё в коридоре.

— Я не могу с ней разговаривать. Я как будто виновата всё время. Только рот откроешь — она глазами сверкает, как будто я обязана ей что-то.

— Я ей сам скажу, — буркнул Петя.

Но не сказал. Максим и Рита вели себя с вызовом. Они чувствовали, что их не прогонят — и держались с нагловатым спокойствием.

Пятница. После работы Вера зашла в магазин, набрала продуктов. Пришла домой — а на кухне пусто. Холодильник открыт, пельмени сковырнуты, сыр надгрызен.

— Мы гостей принимали, — объяснила Рита. — Максима друг приезжал, с семьёй. Мы немного посидели.

— А почему из моих запасов?

— Ты же всё равно варишь. Что тебе, жалко? Мы же семья.

— Это не значит, что можно без спроса… — голос у Веры начал дрожать.

— Господи, ну что ты такая мелочная? Тебе что, продукты жалко? Мы тоже вкладываемся. Мы же не бомжи какие-то!

— Но вы ничего не купили. Ни разу. Ни шампунь, ни мясо. Даже хлеб — всегда наш.

— А ты счёт ведёшь, да? Вот это — настоящая родня, конечно! — Рита демонстративно захлопнула холодильник.

Поздно вечером пришла Саша, подруга Веры. Они не виделись пару недель, и Вера не выдержала — рассказала всё.

Саша внимательно слушала, отставив кружку с чаем.

— А чего вы их терпите-то?

— Ну, неудобно. Петя с братом раньше близко общались. У них же трудности…

— У тебя тоже трудности. Только ты не валяешься на диване с приставкой. Ты пахаешь и терпишь.

— Петька не хочет обострять.

— А ты?

— А я… не умею отказывать.

— Научись. Или это всё будет бесконечно.

Через день — очередная сцена.

Рита снова стирала бельё, заняв машинку на полдня. Вера аккуратно положила её вещи в таз и поставила в угол. Вечером — скандал.

— Ты лезешь в мои трусы?! — закричала Рита. — Кто тебе дал право трогать мои вещи?!

— Я просто освободила машинку. Мне тоже надо стирать.

— Да ты себя вообще слышишь? Я тут живу как на вокзале. Никакого уюта! Ни уединения, ни уважения! Всё у тебя по графику!

— Ты у меня живёшь, между прочим! И живёшь так, как будто всё тут твоё!

— Потому что ты сама пригласила. Сама! Помнишь, как по телефону сказала: «Приезжайте, мы поможем»?

Вера онемела. Она и правда это сказала. Только тогда это было искренне — на эмоциях, по-человечески. Но сейчас это возвращалось ей, как нож в спину.

Суббота.

Петя с утра вызвался прибраться в кладовке. Вытащил коробки, перебрал инструменты. Вера почувствовала, что это у него способ справиться с бессилием — физически действовать, чтобы не думать.

— Может, поедем куда-нибудь? — предложил он. — Ну, на ночь. К друзьям. Отдохнём.

— А ты думаешь, нас потом пустят в наш же дом?..

— Вер, ну нельзя же так думать. Это же мой брат.

— Это же твой брат, — повторила Вера. — И он превращает наш дом в проходной двор.

В воскресенье они втроём завтракали на кухне. Вера специально приготовила овсянку только на двоих.

Максим посмотрел в кастрюлю.

— А мне?

— А ты вчера наелся, когда меня не было, — ответила Вера спокойно.

Рита хмыкнула.

— Ну всё. Поехали, Макс. Нам тут не рады. Пожрали, можно и уйти, да?

Но не ушли. Вещи не собрали. Только демонстративно захлопнули дверь комнаты.

Вечером из ванной потянуло краской для волос.

— Они что, снова покрасились в семь вечера? — вздохнул Петя.

— Угу.

— Ну я завтра поговорю. Серьёзно. Поставим всё по местам.

— Завтра будет ещё хуже.

— Ну а что ты предлагаешь? Выставить?

Вера долго молчала.

— Я хочу, чтобы они сами ушли. Чтобы поняли, что им здесь не рады.

— А если не поймут?

— Тогда я сама соберу их чемоданы.

Петя замолчал. Он понимал: дошло до предела.

Понедельник начался с хлопанья дверей.

Вера выходила из спальни — в коридоре стояла Рита с пакетом, из которого торчал полотенце и флакон шампуня.

— Ты мою косметичку трогала? — резко спросила она.

— Я? Нет. С какой стати?

— Странно, потому что крема нет. Был и нет. Я думаю, ты могла бы сказать честно, если что-то испортила.

— Я вообще не подходила. У меня свой крем.

Рита фыркнула. Но в голосе у неё уже чувствовалась неуверенность. До неё начинало доходить, что привычный расклад ломается.

А вечером вернулась их племянница — дочка старшей сестры Пети.

Оля, двадцатилетняя студентка, забежала на ужин. Когда-то Вера с Петей ей часто помогали — переводили деньги, покупали учебники. Сейчас она подрабатывала, училась и ездила редко.

— У вас напряжение какое-то, — заметила она, ковыряя вилкой макароны.

— Живём вчетвером на кухне шесть метров, вот и напряжение, — буркнул Петя.

Оля подняла бровь:

— А долго вы так?

— Долго, — сказала Вера. — Больше месяца.

— А у них что, ни копейки нет? Снять хоть бы комнату? Я за полтора месяца сама себе койко-место нашла и стипендию на карточку оформила.

Рита, проходившая мимо, остановилась:

— Ты это про нас, что ли? Ты попробуй сама уволиться, уехать из города и начать с нуля, а потом рот открывай.

— Я уже пробовала, — ответила Оля спокойно. — Только я не к родственникам на шею, а к соседке в подвал. И ничего — живу.

Вечер закончился громким хлопком входной двери. Рита ушла на улицу, не попрощавшись. Максим остался в комнате, хмурый и молчащий.

Вера снова не спала.

Она долго лежала на диване, потом пошла на кухню и включила чайник. Села, закуталась в плед. В голове крутились слова Саши, Оли, Натальи из библиотеки. Все говорили одно: надо выгнать. Но Вера внутри боролась со своей же натурой. Всё казалось — вдруг они исправятся. Вдруг будет стыдно.

Утром Вера встала пораньше и стала собирать вещи гостей. Тихо, без шума, сложила одежду в их сумку, косметику — в отдельный пакет, игровые диски — в коробку от обуви.

На кухне в это время появился Максим, зевая.

— Ты что делаешь?

— Сборы. Вам пора.

Он растерялся:

— Ты это с Петей обсудила?

— Обсудила. Он не против.

Через двадцать минут вернулась Рита. Увидела сумки — побледнела.

— Это что?

— Я не могу больше. Я не обязана. Мы не гостиница. Мы не спонсоры.

Рита разозлилась:

— Да ты офигела! Мы из-за тебя тут месяц в аду жили! Всё не так, всё не то! И теперь ты нас выкидываешь?

— Вы сами себя выкинули. С первого дня. Я просто наконец это поняла.

— А Петя? Он вообще в курсе, что ты тут цирк устроила?

Петя молча вышел из спальни. Постоял у двери, посмотрел на брата.

— Макс, ты реально думал, что это нормально? Месяц валяться, тратить чужие деньги и вести себя, будто ты на курорте?

— Мы просто… думали, поможешь.

— Я и помог. Но хватит. Всё.

Максим опустил глаза. Рита стояла с перекошенным лицом. Она явно собиралась что-то сказать — громкое, обидное — но вдруг замолчала. Может, поняла, что уже ничего не изменить. Может, прикидывала, где теперь ночевать.

Сумки стояли у двери.

Вера вышла в подъезд, чтобы проводить их.

Соседка Валя, та самая из третьего подъезда, как раз мыла ступени. Она улыбнулась:

— Освобождаетесь, да?

— Освобождаемся, — кивнула Вера. — Или они от нас, или мы от них — уже непонятно.

Через час дверь хлопнула. Тишина легла по всей квартире.

Петя вздохнул:

— Вот и всё.

— Не всё. Знаешь, что самое страшное? Я теперь боюсь даже «привет» сказать кому-то из родни. Вдруг это снова закончится чемоданами у порога.

Он подошёл, сел рядом.

— Прости. Я думал, раз брат, то всё как-то само. А оно не само.

Вера молчала. Смотрела в окно. Солнце било в стекло, на кухне пахло кофе и чем-то новым — чужие люди ушли, но после них всё казалось не своим.