— Мой дом достанется тому, кто найдет мою брошь.
— Какую брошь, мама? Ты нас для этого всех собрала?
— Да, кто найдет брошь, тот получит дарственную на дом.
— Бабушка, ну зачем она тебе? Ирина скривила губы, давая понять, что ей это совсем неинтересно.
— Тебе какая разница зачем? Найдешь — дом будет твой, на тебя запишу, не на маму твою, — проворчала бабушка. — Все, идите. Фото броши можно посмотреть в альбоме.
Бабушка развернулась и ушла в свою комнату. Это было в ее стиле, она говорила, что хотела, и уходила, чтобы не продолжать бессмысленный диалог.
Татьяна Ивановна жила в большом доме. Дочери давно выросли, разъехались. Первое время приезжали, внуков привозили, просили о помощи.
Внуки выросли, и стало в доме Татьяны Ивановны совсем тихо. Детям некогда — работа, карьера, свои дома. Внукам не до старой бабули, с которой надо разговаривать, которой внимание нужно.
Никто к ней совсем не приезжал. На ее звонки отвечали редко.
Единственная отрада была у Татьяны Ивановны — соседка-подружка. С ней можно было и поговорить вечерами, и посплетничать.
— Опять не приедут, ворочала Татьяна Ивановна. Никому я не нужна. И ты от меня собираешься уезжать.
— В дом престарелых пора, с грустью говорила подруга. Может, со мной?
— Ну нет, меня туда клещами не затащишь. Жить по расписанию — это словно в клетке. Я на такое не согласна.
— Зря ты так, там хорошо, я же была — приглядывалась. И вполне довольна условиями. Там ты не одна, там о тебе заботиться будут. Переписала бы дом на родню, да поехали со мной.
— На кого? Ко мне даже никто не приезжает.
— Знаю я, как всех к тебе затащить…
Подруга уехала. Татьяна Ивановна проводила и пообещала, что приедет, только чуть позже. Сначала проведет время с родственниками, насмотрится на них вдоволь и приедет.
И стала воплощать свой план. Написала дочерям сообщения, что им с внуками нужно приехать к ней срочно. И стала готовиться к долгожданному приезду родственников.
Все прибыли примерно в одно время. Всегда пустая гостиная наполнилась многочисленными родственниками — собрались дочери и внуки со своими семьями.
— Что? Бабуля, что случилось? — все переживали, спрашивали.
Как приятно это было слышать.
— Ничего такого. Брошь я потеряла, надо помочь в поисках.
— Зачем она тебе, — достала телефон из кармана старшая внучка. — Давай такую же закажем.
— Такую же не закажешь, — голос у Татьяны Ивановны стал недовольным. Родня словно отвязаться от нее хотела.
— Правда что ли, бабуль, ты чего? Мы из-за какой-то броши приехали?
— Дайте досказать, — рявкнула всегда милая бабушка. — Вы приехали, чтобы найти брошь. Кто найдет, на того напишу дарственную на дом. Ясно?
— А где искать-то? — оживились все.
— Везде, — подвела итог Татьяна Ивановна и скрылась.
Она слышала, как родня обсуждает ее идею. У нее впервые в жизни была возможность провести неделю с теми, кто дорог.
— Да она из ума выжила, — говорили дочери. — Какую брошь? Ты видела у нее такую?
— Никогда, разве что на фото.
— Ее, наверное, и нет давно уже.
— Ладно, предлагаю разделиться.
Родные друг другу люди тут же разделили дом и всю придомовую территорию на две части.
— Я беру второй этаж и веранду! — почти крикнула Ирина. — Там больше шкафов. А ты, Настя, давай, — кухню и в спальню бабушки.
— Ага, спасибо! Там пыль, ковры и ползать придётся, — фыркнула та в ответ.
— Ничего страшного. Хочешь дом — ищи. А то только тиктоки снимать и умеешь, — ехидно отозвалась мать Насти, глядя на дочь.
Так незаметно родственные поиски броши превратились в соревнование, а потом и в открытую охоту.
Кто-то рылся в кладовке, кто-то тряс бельё, кто-то даже попытался отодвинуть шкаф-стенку, оставив на паркете глубокую царапину.
К вечеру крики раздавались по всему дому:
— Мам, ты видела, что твоя дочь творит?! Она мне чуть по голове вазой не заехала, когда в буфете рылась!
— Не лезь на мою территорию! — отозвался внук Кирилл. — Дедушкину баню я первым занял, и там уже всё обыскал!
— А может, броши и нет вовсе! Может, она нас всех развела!
— Да! Так и есть! — рявкнула Ирина. — Всё, мам, выхожу из игры. Не собираюсь я перед тобой в пыльной кладовке на карачках ползать.
Хочешь подарить дом — дари. А не хочешь — не морочь голову!
Татьяна Ивановна сидела в своей комнате с чашкой чая. За дверью слышался шум, хлопали створки шкафов, кто-то ругался, кто-то спорил.
Внуки метались по дому, дочь обвиняла зятя в том, что он «не участвует». Стало так обидно, что дети и внуки приехали только ради дарственной на дом…
Она вспоминала, как мечтала об вечере с самыми близкими: большой стол, смех, разговоры. А вышло… что-то другое. Неприятное, видеть, что недвижимость им дороже.
К ней постучали.
— Мам, — вошла старшая дочь, — ты хоть понимаешь, что ты устроила? Мы тут грыземся, как …, за этот твой дом, как будто он дворец. Ты это хотела увидеть?
— Я хотела увидеть вас, — тихо ответила бабушка. — Хотела почувствовать, что еще нужна вам, что важна.
— Мам, это не способ собрать всех вместе, это манипуляция. Знаешь, кто будет с тобой, когда ты по-настоящему заболеешь? Никто.
Потому что ты всё через одно место делаешь… Хочешь внимания и любви за «поиск броши».
И ушла, хлопнув дверью.
Вечером бабушка вышла в кухню. Кто-то ещё искал. Кто-то уже молча пил чай. Настя смотрела в телефон. Внуки уткнулись в планшеты.
На секунду ей показалось, что она видит молодую себя — весёлую, сильную, гордую. И эту брошь — маленькую, с бирюзой, ещё бабушкиным подарком на свадьбу.
«Как же я устала», — подумала она.
— Бабуль, — вдруг сказала Настя, — а ты точно подаришь дом за найденную брошь? Может, просто скажешь, кого любишь больше?
— Я всех люблю, — тихо ответила бабушка. — Но теперь не уверена, что кто-то любит меня.
Она ушла в свою комнату, закрыв дверь.
А внизу на лестнице начался новый спор — теперь о том, кто должен покупать продукты, ведь «бабушка нас позвала, пусть и кормит».
Прошло пару дней.
Дом уже не был домом, он превратился в базу поисковиков. Татьяна Ивановна почти не выходила из своей комнаты. Её словно никто не замечал: за дверью жили своей шумной, корыстной жизнью.
Однажды утром, за кухонным столом, дочери переглянулись.
— Слушай, — тихо начала Ирина, — а что, если мы эту брошь… ну, скажем, найдём. Только не ту, что на фото… Главное, чтобы была похожа.
— А ты думаешь, она помнит, как она выглядит? — хмыкнула Татьяна. — У неё с головой уже… Видела, как она сегодня сахар насыпала в баночку для соли?
— Фото есть в альбоме. Я уже скинула Насте. Она там в интернете глянет, может, найдёт такую же.
— Ага, с «Алика». Через три недели приедет.
— Есть экспресс-доставка, — вмешалась Настя. — Уже нашла. Прям как на фото. Бирюза, позолота, форма — ну один в один. Только дешевле раза в три.
— Главное, убедительно сыграть, — сказала Ирина. — Принесём, скажем: «Вот она! Нашли в вазе с пуговицами!» Мама и обрадуется. Всё лучше, чем этот цирк продолжать.
— Ей нужен был повод, чтобы кого-то выбрать, — сказала Татьяна устало. — Ну вот и выберет.
— А если узнает?
— Не узнает, — уверенно сказала Настя. — Она же старая. И в свои игры сама втянула нас, а теперь пусть получит, что хотела.
За дверью бабушкиной комнаты стояла чашка с недопитым чаем, а рядом — сама бабушка. Она слышала каждое слово. Как обычно, подошла тихо, на цыпочках — и не ради подслушивания. Просто хотела чаю налить. Просто подумала, что хоть утром будет мир.
Но нет. Она вернулась в комнату, закрыла дверь, взяла в руки старый альбом и достала из него конверт. В нём лежала та самая брошь — настоящая, тяжелая, с настоящей бирюзой и тёплым блеском позолоты.
— Так значит… решили меня обмануть, — тихо сказала она себе. — Ради дома, ради куска стен.
Бабушка закрыла альбом, поднялась и впервые за неделю посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела уставшей, но в глазах больше не было наивной надежды.
— Ладно, родные. Играем дальше, только теперь по моим правилам.
Дом в тот день затих непривычно рано. Никто не спорил, не хлопал дверьми, не рыскал по закоулкам в поисках «той самой броши».
Вечером Настя вышла на веранду — и вдруг заметила: на столе нетронуты бабушкины лекарства, а плед так и остался сложенным на подлокотнике кресла.
— Бабуль, — окликнула она, подходя к бабушкиной комнате.
Тишина.
— Бабушка, ты где?
Она постучала. Неуверенно открыла дверь. Комната была пуста. Пустая чашка на подоконнике. Плед на кровати аккуратно сложен. А на тумбочке лежит она. Брошь.
Настоящая. Та самая, как фото. Тяжёлая, тёплая, с характерным оттенком старого золота и настоящей бирюзы, а под ней лист бумаги — Татьяна Ивановна оставила записку.
«Дом никому не достанется. Я устала слушать споры. Простите, если ожидали другого, но вы не ко мне приехали, а за квадратными метрами.
Брошь была у всех на виду, в моей комнате, в альбоме с семейными снимками. Если бы хоть один из вас захотел вспомнить детство, посмотреть мои фото с юности, сразу бы нашли…»
— Она что, серьёзно?! — взвизгнула Ирина, прочитав. — Поехала? Куда?!
— В дом престарелых, — мрачно ответила Татьяна. — Подруга её туда звала. Помнишь, она говорила же.
— И что теперь? Дом не достанется нам? Всё зря?
— Не всё, — тихо сказала Настя и положила брошь в карман. — Хоть я её видела, настоящую.
— Ой, оставь ты, — отмахнулась Ирина. — Мне она уже сто лет не нужна, честное слово. Брошь у неё, как святая реликвия. Да и дом, что с него толку?
Через два дня все разъехались. Дом снова стал пустым. А через месяц раздался звонок.
— Алло, Таня, здравствуй. Это мама.
— Мам?! Ты… ты где?
— Всё там же, всё хорошо. У меня комната с балконом, парк рядом такой красивый, можно гулять целыми днями, и подруга рядом.
— Мам, ты зачем так с нами? Мы переживали…
— А я переживала, когда вы пытались меня обмануть. Я обзваниваю, хочу спросить: у кого брошь?
Татьяна замолчала.
— У Насти… Наверное. Я думала, она взяла.
— Понятно. Спасибо.
Следующий звонок был Ирине. Та говорила раздражённо, прерывисто:
— У меня нет броши. Спроси у своей внучки, она её в карман сунула. А я тебе не актриса, не собиралась участвовать в твоих спектаклях. Делай что хочешь.
— Уже делаю, — спокойно ответила бабушка и повесила трубку.
Через два дня к Насте пришёл нотариус.
— Вы Анастасия Валерьевна?
— Да. А в чём дело?
— У нас есть распоряжение от Татьяны Ивановны. Она оставила дом вам. На вас составлена дарственная.
— Мне? — Настя села. — Но… почему?
— Ваша бабушка так объяснила: «Она сохранила брошь себе, как память».
Через месяц она сдала брошь на экспертизу, просто из интереса. И узнала, что это работа ювелира XIX века. Редкий сплав, настоящая бирюза, ручная гравировка. Стоимость просто огромная… Она улыбнулась сквозь слёзы.
— А бабушка знала. Всё знала.
Тем вечером Настя приехала в дом.
Сняла покрывала с мебели, открыла окна, поставила чайник. Села на веранде, глядя в сад. На груди у неё блестела брошь. Дом больше не был призом, он стал памятью.
А телефон зазвонил снова.
— Настя, это я. Ну как ты там?
— Хорошо, бабушка. Спасибо. Всё хорошо. Может, вернешься домой?
— Нет, я уже все решила.
Раз в месяц Настя навещает бабулю. Татьяна Ивановна считает, что приняла правильное решение. Ее дом достался самому родному человеку.
Расчет