Пасынок

— А! Явился! Сынок! — язвительно сказал отчим. — Вот так растишь−растишь дитя, а потом и помочь некому.

— Где мама? — Саша старался держать себя в руках, хотя ему очень захотелось снова врезать отчиму.

— В комнате твоя мать, — буркнул Всеволод Алексеевич. — Едва дождалась наследничка. Мог бы и опоздать, приехать к холодным ногам.

У Сашки было нормальное детство до восьми лет, несмотря на то, что он рос без отца.

Мать, Валентина Степановна, и бабушка по отцовской линии, Анна Герасимовна, его любили и оберегали.

Он думал, что это навсегда, но оказалось, только до появления в их квартире Всеволода Алексеевича, который стал мужем матери как-то неожиданно для Сашки.

Поначалу Всеволод Алексеевич тоже относился к пасынку нормально: не придирался по мелочам, приносил вкусности и даже пару раз забирал из детского сада.

Мать была счастлива, и Сашка готов был терпеть в доме чужого мужчину, которого почему-то немного побаивался.

А вот бабушка неприязни к новому мужу матери не скрывала.

— Да у него на мо…рде написано, что он про хи..ндей и самовлюблённый павлин! — говорила Анна Герасимовна невестке.

— Вы, мама, не в своё дело не лезьте. Мы сами разберёмся, — резко отвечала обычно приветливая мать.

Однажды их перепалку услышал Всеволод Алексеевич, и бабушке вход в их дом тут же был закрыт.

Несмотря на то, что отчим занимал какую-то хорошую должность в строительной компании, своего жилья у него не было.

Бабушка говорила, что он всё оставил бывшей жене, с которой развёлся после 10 лет брака из-за того, что у них не было детей.

— Остался с гол..ой … и к мамке твоей пристроился. Тьфу! — высказывалась Анна Герасимовна.

Маленький Сашка не очень понимал, о чём говорит бабушка: отчим почти всегда был одет полностью, а на мамке он женился.

Более того, они стали жить гораздо лучше, поскольку зарплата у Всеволода Алексеевича была приличной, и он не жадничал, выдавая жене деньги на жизнь.

Так было до того момента, как одна за одной появились на свет две сестры Сашки — Леночка и Машенька.

Как-то сразу стало понятно, что девочек родители любят больше, а Сашка теперь в доме что-то вроде прислуги.

Никто не заморачивался с тем, что он мальчик, и можно было ему спокойно поручить помыть посуду или пропылесосить, развесить постиранное бельё и сварить суп.

— Ничего. Ты мужик — должен о девочках заботиться, — объяснял сначала отчим, а потом и вовсе стал просто командовать, что ему, Сашке, делать.

Сашка ему поверил, да и сестрёнки, маленькие, беззащитные, сами собой вызывали умиление и желание проявить заботу.

Но чем дальше, тем хуже. Потом оказалось, что девочкам нужна новая одежда, а он, мальчик, вполне себе может походить и в старой. Целая же.

Ну и что, что у брюк штанины коротковаты, а у свитера растянулась горловина. Чистое же, даже не штопанное.

Девочкам нужно усиленное питание: курица там с рынка, говядина парная, абрикосы всякие, черешни, опять же овощи круглый год.

А с Сашкой ничего не сделается, если он супчику похлебает да хлеб вареньем намажет — мужик же, потерпит.

— Бедолага ты мой, — жалостливо говорила бабушка, гладя его по голове.

После рождения девочек она поняла, что Валя прикипела к этому проходимцу накрепко, и злиться на это — только себе нервы портить.

Вот только и оставалось ей, что подкармливать внучка да иногда покупать ему обновки, за которые ему дома ещё и влетит.

С пяти лет Леночку и Машеньку летом вывозили на море, а 13-летний Сашка в лучшем случае отправлялся в местный детский лагерь, а обычно оставался в городе, болтался без дела и столовался у бабушки.

Правда, в этом случае он оставался в выигрыше — можно было подработать и купить какие-то вкусности себе и бабушке.

Не бог весть что, но зато отчим зло поглядывать не будет и мать не заругает, да и ремня не достанется.

С тех пор как он стал выказывать недовольство своим местом в семье, ему не раз доставалось.

Однажды соседи даже вызвали полицию, а те сообщили в опеку, когда исполосованный за очередной выпад против сестёр Сашка маялся в подъезде.

Ну и чего? Пришли сотрудницы опеки, всё осмотрели в квартире, в холодильник заглянули. Всё прекрасно.

У него тоже спросили, что произошло, но под грозными взглядами родителей он правду говорить не стал. Ну их! Они уйдут, а ему снова достанется.

С тех пор, когда ему становилось совсем невмоготу, Сашка сбегал к бабушке. А родителей и сестёр стал тихо ненавидеть.

Анна Герасимовна скончалась, когда ему было 16 лет. Он этим горем был поражён настолько, что сцепился с отчимом всерьёз.

— Как же ты, га…ёныш, с этой старой ме…герой спелся, что она тебе квартиру отписала? — прошипел Всеволод Алексеевич.

— Не смей так про бабушку говорить, — насупился Сашка, непроизвольно сжав кулаки.

— Ты поучи меня ещё, ще.нок!

— А кому она ещё должна была её отписать? — осмелел вдруг Сашка. — Тебе, что ли?

Ну и Всеволод Алексеевич, как обычно, занёс руку для у..дара. Сашка её легко перехватил — он уже был ростом с отчима — и вывернул, и сразу у..дарил.

В общем, сделал всё так, как учили его бывалые пацаны на улице.

Отчим отлетел в угол и неожиданно притих, глядя на пасынка изумлёнными глазами.

Мать завизжала и бросилась сначала к Сашке — отвесила оплеуху, — а потом кинулась к мужу:

«Севочка, ты как?»

Сашка даже не удивился такому поведению матери — она всегда была на стороне супруга, — он просто ушёл, прихватив с собой заранее подготовленный рюкзачок со своими вещами.

Ему нужно было где-то перекантоваться несколько дней. Потом он поедет в другой город, где станет учиться в колледже на сварщика.

В квартиру бабушки он пойти не мог — не мог пока находиться там без неё, было не по себе.

Поэтому пару дней он пожил у приятеля, а остальное время провёл с какими-то бомжами в подвале, всё время опасаясь, что родители его найдут и вернут домой.

А его никто даже и не искал. Как потом выяснилось, родители были заняты тем, что искали возможность всё-таки отобрать у него квартиру.

Но тут, на удивление, хорошо сработала опека — там популярно объяснили родственникам, что никаких прав на это жильё они не имеют.

Суд, куда обратилась мать с подачи своего мужа, их слова подтвердил.

Следующие два года Сашка выживал, как мог. Подрабатывал, где можно и нельзя, но учиться старался хорошо.

— Только ты сам можешь себе помочь, раз мамка твоя вот такую семью себе устроила, — говорила раньше бабушка. — Учись, работай и ничего у них не проси, чтобы потом обязанным им не быть.

Понял? — и пристально смотрела ему в глаза.

— Понял, ба.

Не мог он теперь подвести ни бабушку, ни себя.

Он окончил колледж, сходил в армию, где познакомился с отличным парнем, Пашкой, который потом стал его настоящим другом.

Недолго думая, Сашка продал бабушкину квартиру, купил жильё в городе Пашки, и они вместе мотались по вахтам.

В 23 года Сашка женился на симпатичной, улыбчивой Оксане, работавшей на автовокзале, и родителей с сёстрами почти не вспоминал.

Все эти годы никто из семьи не попытался с ним связаться, узнать, как он, где. А он сам позвонил матери только однажды, но она ему и слова не дала сказать.

«Мы в тебя всё вложили, и не ожидали от тебя такого поведения», — заявила Валентина Степановна и бросила трубку.

Сашка так и не понял, каких ожиданий он не оправдал. Нельзя было б..ить отчима или становиться единоличным владельцем бабушкиной квартиры?

Он решил об этом не думать. У него и так забот хватало: работа, жена, маленький сын.

…Его телефон зазвонил, когда он ушёл в душ после работы.

На звонок ответила Оксана — у них в семье это была нормальная практика, — и когда он появился на кухне, жена его огорошила.

— Звонила какая-то женщина, назвалась медсестрой. Сказала, что у твоей мамы инсульт, — жена смотрела на него тревожными глазами. — Что делать, Саш?

— А что ты хочешь, чтобы я сделал? — спокойно ответил он. — Эта женщина 15 лет про меня не вспоминала, да это и лучше, чем когда она… — он замолчал.

— Саш, ну это же было давно. Ты уже взрослый…

— Вот именно! — вдруг взорвался Саша. — Я уже взрослый и понимаю, что так с собственным ребёнком обращаться нельзя! Понимаешь? Не−льзя.

— То есть ты считаешь, что не должен ей хоть как-то помочь? — растерянно спросила Оксана.

Её родители жили далеко, но она их любила и постоянно общалась с ними.

Она знала историю мужа, но, честно сказать, думала, что он немного преувеличивает. Такого же не может быть!

— Да, я так считаю. В крайнем случае, у неё есть две обожаемые дочери, — резко бросил Саша. — И давай прекратим этот разговор.

И всё-таки он поехал к ним, категорически отказавшись взять с собой жену, и тем более сына.

Дверь ему открыл отчим, почему-то тяжело передвигавшийся с помощью трости.

— А! Явился! Сынок! — язвительно сказал он. — Вот так растишь−растишь дитя, а потом и помочь некому.

— Где мама? — Саша старался держать себя в руках, хотя ему очень захотелось снова врезать отчиму.

— В комнате твоя мать, — буркнул Всеволод Алексеевич. — Едва дождалась наследничка. Мог бы и опоздать, приехать к холодным ногам.

У Саши сердце ухнуло вниз — неужели всё так плохо?

Но Валентина Степановна выглядела очень даже прилично, а уж разговаривала вообще замечательно.

— Что же ты, сын, совсем забыл про нас? — с упрёком спросила она. — Ведь мы растили тебя, воспитывали, всё для тебя делали.

— Мам, так с тобой всё в порядке? — Саша облегчённо вздохнул.

— Теперь да. А так месяц на больничной койке провалялась, а сынок родной даже носа не показал, — запричитала мать. — Люди чужие ухаживали…

— А дочери твои где? — не выдержал он. — Как мне сообщили, так я и приехал.

— Леночка с Машенькой взрослые уже. Отдельно живут — у них семьи, — приосанилась мать. — Когда им за мной присматривать?

— Действительно, — еле слышно пробормотал Саша и громче добавил: — У меня тоже семья, мам, и сын растёт — твой внук.

Но Валентине Алексеевне, казалось, это было неинтересно. Она продолжала плаксивым голосом рассказывать про свою тяжёлую жизнь.

— И Севочка травму получил — работать теперь не может. Копейки считаем. И никто не поможет…

«Никто» — это, стало быть, он, Сашка, неблагодарный сын…

Отчим, пристроившись на кресле возле двери, вовсю поддакивал матери.

Саше стало трудно дышать, воздуха не хватало, хотя окно в комнате было открыто. Уходить отсюда надо, и быстро.

Он судорожно достал из кармана бумажник, буквально выдернул из него всю наличность — тысяч десять приготовил, чтобы сиделке заплатить, — остальное было на карте. Положил на тумбочку.

— Я пошёл, мам. Не болей! — Саша бросился к выходу под выкрики отчима, что с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Выскочил из подъезда и буквально рухнул на лавочку. Нужно было отдышаться — в таком состоянии за руль садиться нельзя.

— Что, Сашок, пообщался с родственничками? — сочувственно спросил знакомый женский голос.

Он повернулся.

— Тёть Галь, здравствуйте! — обрадовался Саша. — Как вы? Очень рад вас видеть!

Он и правда был рад видеть соседку, ту самую, что когда-то пыталась защитить его от родителей, подкармливала, жалела.

— Я-то хорошо. А ты, я вижу, не очень, — покачала головой тётя Галя. — Чего ты приехал к ним? Душу рвать? Детство вспомнить?

— Ну как же? Мать заболела… — опустил голову Саша.

— Кто? Валька-то? Да она нас всех переживёт. Ну был у неё инсульт вроде бы, а, может, и не был. А, может, ей просто деньги понадобились.

Сева её золотой в пьяной аварии покалечился, хотя они всем говорят, что на производстве! Думают, …аки вокруг! — выпалила соседка и посмотрела на него с подозрением: — А ты денег дал?

Саша молча пожал плечами, глядя куда-то в сторону.

— Ну да, — кивнула тётя Галя. — Кого же ещё им разжалобить? Не Ленку же с Машкой — к тем и на серой козе не подъедешь.

Выучили они, значит, обоих дочурок, по квартире оформили, замуж, правда, только одну выдали… Только ни одна из них к родителям носа не показывает.

Он молча её слушал.

— И ты бы не приезжал, Сашок, — вдруг с жалостью произнесла тётя Галя. — На кой тебе сдалась эта семейка?

Ты, вижу, мужчина справный получился, явно довольный. Семья, небось, есть? Детки? — и спохватилась: — Да пошли ко мне! Чаем хоть тебя напою.

От этого сочувствующего, ласкового голоса Саша как будто очнулся. Когда они поднялись в квартиру тёти Гали, он достал телефон, с гордостью продемонстрировал ей жену и сына, рассказал про работу, да и вообще про свою жизнь.

Она ему про своих двух внучат поведала. И так они хорошо поговорили, что Саше показалось, что он побывал дома, как это бывает у нормальных людей.

— Ты, конечно, взрослый, Сашок, и сам всё решаешь, только я тебе всё равно совет дам. Держись от них подальше.

Они и так перегрызутся в итоге, так хоть тебя не покусают, — посоветовала ему на прощанье тётя Галя.

— Спасибо за совет и за чай, — чмокнул он её в щёку и вышел из квартиры, не заметив, как соседка смахивает слёзы и крестит его в спину.

…Отчим позвонил ему через год и сообщил, что с матерью случился второй инсульт, и им срочно требуется помощь.

Саша молча положил трубку. У него теперь только два родных человека — жена и сын.