— Мам, ты не переживай особо, — тихо шептал Михаил, видя, как мать с болью косится на беззаботно отдыхающего брата. — Мы вдвоём сами прекрасно справимся. Нам совсем не трудно, честное слово.
Анна Петровна стояла у окна и смотрела на пустой огород, где между грядками валялись забытые колышки от помидоров.
У крыльца приютились старые резиновые сапоги — одни её, затоптанные до дыр, а рядом новые, которые так ни разу и не пригодились.
Полмесяца назад она с такой радостью их покупала в хозяйственном магазине.
Теперь эти сапоги смотрели на неё укоризненно, словно немые свидетели её материнской наивности.
Она провела ладонью по подоконнику, стряхивая пыль, и вспомнила майское утро, когда ждала сыновей с жёнами.
Тогда казалось: приедут, вместе управятся быстро.
В холодильнике стояли банки с прошлогодним вареньем, на столе — свежие пирожки с капустой, во дворе — приготовленные с вечера семена и рассада в деревянных ящичках.
Михаил с женой должны были приехать к обеду, Игорь с Олей — к вечеру.
Анна Петровна даже план составила на листочке: завтра картошку посадят, послезавтра — помидоры с огурцами, а там и до морковки с луком доберутся.
Но жизнь, как всегда, внесла свои горькие поправки.
Михаил действительно приехал к обеду — едва переступив порог, сразу спросил:
— Ну что, мам, с чего начнём? Лопаты где у тебя лежат?
А вот младший сын появился только поздно вечером, жаловался на московские пробки и дорожную усталость:
— Завтра, мамуль, завтра обязательно поможем, сегодня мы просто убитые с дороги.
Анна Петровна тогда ещё верила, кивала понимающе: конечно, устали, дорога неблизкая.
Первое утро майского отпуска выдалось солнечным и прохладным.
Анна Петровна поднялась ни свет ни заря, заварила крепкий чай в старом чайнике, нарезала домашнего сала толстыми ломтями.
Михаил со Светой появились в половине седьмого — она в выцветших джинсах и резиновых сапогах, он с дедовской лопатой наперевес.
— Мам, где у тебя грабли лежат? — Света сразу принялась деловито осматривать участок. — И семена где?
Давай быстрее начнем, пока солнце не припекло сильно.
«Вот это невестка работящая», — подумала Анна Петровна с теплотой, глядя, как Света ловко разбирает пакетики с семенами, сортирует рассаду — что в тень, что под солнышко.
А Игорь с Олей так и не появились к завтраку. В восемь утра Анна Петровна осторожно постучала в их комнату:
— Ребята, может, чайку горячего попьёте? А то земля подсыхает, надо бы пораньше начать…
— Мам, мы ещё толком не выспались, — донеслось сквозь дверь сонным голосом Игоря. — Вчера так устали с этой дороги.
Попозже поможем, обязательно.
— Да, Анна Петровна, — подхватила Оля слабым голосом. — У меня голова болит с утра. Наверное, давление скачет.
К обеду Михаил с женой уже перекопали больше трети огорода. Руки у них были чёрные от земли, на лбу блестел пот, рубашки прилипли к спинам, но работали споро, без единой жалобы.
А младший сын наконец-то появился на пороге — свежий, выбритый, в чистой белой рубашке, пахнущий одеколоном.
— О, как вы тут славно потрудились! — воскликнул он, оглядывая вскопанную землю восхищённым взглядом. — Молодцы какие!
Мы сейчас быстро перекусим и тоже обязательно присоединимся к работе.
Анна Петровна почувствовала, как внутри шевельнулась надежда.
«Может, и правда поможет? Может, я зря плохо думаю?»
После сытного обеда Игорь действительно взял в руки лопату, даже снял рубашку, показал загорелый торс.
Но через полчаса тяжёлой работы отложил инструмент в сторону, утирая пот:
— Что-то спина прихватила. Наверное, уснул неудачно.
Оля, милая, может, сходим к речке прогуляемся? А то духота здесь какая невыносимая…
— Конечно, дорогой, — отозвалась невестка, уже складывая в яркую сумочку крем от загара и бутылку минеральной воды. — Анна Петровна, мы ненадолго, к вечеру обязательно вернёмся свежие и готовые работать.
Они ушли, взявшись за руки, и появились только к ужину — румяные, отдохнувшие, пахнущие речной свежестью.
Игорь принёс матери пышный букет полевых цветов:
— Мамуль, это специально тебе нарвал. Завтра с самого утра возьмёмся как следует, честное пионерское слово даю.
Но завтра повторилось абсолютно то же самое. И послезавтра тоже.
Игорь с Олей изобретательно находили тысячу уважительных причин не работать: то голова раскалывается от сельской тишины, то к соседям нужно срочно зайти поздороваться по-человечески, то в районный центр съездить за продуктами.
А Михаил со Светой методично, без лишних слов сажали ровными рядами картошку, рассаду, семена.
— Мам, ты не переживай особо, — тихо шептал Михаил, видя, как мать с болью косится на беззаботно отдыхающего брата. — Мы вдвоём сами прекрасно справимся. Нам совсем не трудно, честное слово.
Но Анне Петровне было стыдно и горько до слёз. Особенно когда трудолюбивая Света, вся мокрая от пота, таскала тяжёлые лейки с водой от колодца, а Оля в это самое время безмятежно лежала на шезлонге с глянцевым журналом, потягивая прохладительные напитки.
За целых две майских недели младший сын поработал от силы часа три, да и то с постоянными вздохами и жалобами на здоровье.
Остальное драгоценное время он проводил на речке с удочкой, в гостях у местных друзей или просто отсыпался до полудня в прохладной комнате.
Перед отъездом он крепко обнял мать, расцеловал в обе щеки:
— Мамуль, прости нас, что не очень активно помогли.
Понимаешь, отпуск всё-таки, хотелось отдохнуть от городской суеты. В следующий раз обязательно наверстаем, даю честное слово.
Лето выдалось на редкость жарким и засушливым. Анна Петровна в полном одиночестве поливала разросшийся огород по вечерам, когда спадала дневная жара, пропалывала бесконечные сорняки, подвязывала тяжелеющие кисти помидоров.
В июле собирала первые огурцы, в августе — красные помидоры. Варила варенье из садовой клубники, крыжовника, ранних яблок.
Солила огурцы в больших стеклянных банках, мариновала помидоры со специями. Михаил преданно звонил каждую неделю:
— Мам, как твои дела? Как огурчики поспевают? Может, помочь приехать с заготовками? Могу на выходных примчаться с Светой.
— Не надо, сынок, — отвечала Анна Петровна, вытирая пот со лба после дневной работы у плиты. — Справляюсь пока сама. Вы уж в августе приезжайте картошку копать.
А Игорь объявлялся редко, раз в месяц, жаловался на невыносимую жару в душной московской квартире и между делом интересовался:
— Мам, а когда картошечку копать будем? Я отпуск специально на конец августа планирую взять.
В конце августа сыновья снова приехали — уже копать картошку и забирать летние заготовки.
Анна Петровна к их приезду приготовила десятки банок с солёными огурцами, маринованными помидорами, баночки с вареньем.
И снова повторилось то же самое до боли знакомое.
Михаил со Светой с раннего утра копали картошку лопатами, отряхивали землю, складывали в мешки и ящики.
А Игорь с Олей снова нашли причины увильнуть от работы.
— Мам, а зачем так рано вставать? — зевал Игорь в десять утра. — Картошка же никуда не денется. Давайте после обеда, когда жара спадёт.
После обеда:
— Ой, что-то солнце ещё сильно припекает. Давайте к вечеру, а то можно сгореть на солнце.
К вечеру:
— А может, завтра? Сегодня уже поздновато начинать такую серьёзную работу.
— Мам, а помидорчики в банках какие красивые получились! — восторженно восхищалась Оля, разглядывая стройные ряды заготовок в кладовке. — И огурчики один к одному! А варенье какое ароматное!
Анна Петровна молча кивала, мысленно подсчитывая, сколько сил и времени потратила на эти банки в жаркие летние дни, стоя у раскалённой плиты.
В последний день августовского приезда она вынесла во двор свои тщательные приготовления. Для Михаила со Светой — ящики и мешки отборной картошки, морковки, свеклы, тугие связки репчатого лука, два десятка банок с солёными огурцами, маринованными помидорами, баночки с клубничным, крыжовенным и яблочным вареньем.
Настоящая гора летнего изобилия. Для Игоря с Олей — небольшой пакетик с ароматным укропом и петрушкой, которые она срезала утром, да две баночки малинового варенья.
Игорь увидел эту вопиющую несправедливость и мгновенно взорвался:
— Мам, ты что, совсем рех.нулась? Я что тебе не сын?
— Кто сколько труда вложил, столько и получает. Все по справедливости, — спокойно ответила Анна Петровна.
— Да мы же в отпуске были! — истерично кричал младший сын, размахивая руками. — Я что нанимался к тебе в батраки за овощи?
— Никто не нанимался, — невозмутимо ответила мать. — Просто один сын помогал и весной, и сейчас, а другой отдыхал оба раза.
— Так и что?
— Кто работал, тот и заработал.
Оля возмущённо фыркнула и вмешалась в семейный спор:
— Мы же интеллигентные городские люди! Нам физически тяжело работать на палящем солнце, у нас нежная кожа, не привыкшая к такому!
— А у Светы, значит, кожа грубая? — невозмутимо поинтересовалась свекровь, поправляя банки в ящике.
Игорь в бешенстве швырнул лёгкий пакетик с зеленью обратно к ногам матери:
— Тогда вообще ничего не надо! По.дав.ись своими проклятыми овощами! Мы и без твоих подачек проживём!
Он яростно рванул к припаркованной машине, с такой силой хлопнул дверцей, что стёкла задрожали.
Оля торопливо семенила следом на неудобных высоких каблуках, что-то громко бурчала про вопиющую несправедливость и неприкрытый семейный фаворитизм.
Михаил растерянно смотрел на мать виноватыми глазами, переминаясь с ноги на ногу:
— Мам, может, всё-таки не стоило так резко?
— Сынок дорогой, если я прямо сейчас не покажу чёткой разницы, он так всю оставшуюся жизнь и будет наивно считать, что ему все должны просто так, без всяких усилий с его стороны, — твёрдо сказала Анна Петровна, глядя сыну прямо в глаза.
Михаил со Светой тоже вскоре уехали, с трудом запихав в машину все ящики и банки.
А Анна Петровна осталась совершенно одна в опустевшем после гостей доме. Села на старое скрипучее крыльцо, устало посмотрела на новые резиновые сапоги, которые так никто и не обул за всё лето.
«Может, и правда слишком строго поступила с младшим? — мелькнула тревожная мысль. — Может, надо было поровну разделить? Всё-таки сын родной…»
Она взяла мобильный телефон дрожащими пальцами, медленно набрала номер младшего сына.
Долго слушала монотонные гудки, мысленно считая их. Потом тихо положила трубку, так и не дождавшись ответа.
Справедливость — штука на редкость сложная. Но кто-то же должен её отстаивать в этом несправедливом мире.
«Не надо было к нам опять ехать на Новый год! Уезжайте обратно!»