Инга сидела за компьютером, вглядываясь в мониторе. Усталость наваливалась к вечеру. За окном дождь упорно барабанил по подоконнику, превращая октябрьские улицы Березовска в серую размытую акварель.
Год прошёл с тех пор, как они с мужем Станиславом переехали сюда. Из тесной съёмной московской двушки — в собственные честные восемьдесят квадратов. Мечта! Долгожданная мечта.
Квартира эта досталась Инге от бабушки по материнской линии. Ещё в лихие девяностые, когда приватизация шла полным ходом. Тогда Инге было всего восемнадцать — молодая, наивная, полная романтических иллюзий о взрослой жизни. Квартира долгие годы стояла заброшенная, никому не нужная. Кому охота связываться с бывшей коммуналкой в захолустном городке?
Обои времён Брежнева отваливались пластами, чугунные батареи покрылись ржавчиной и облезшей краской, деревянные полы скрипели под ногами симфонию разрухи. Сплошной кошмар для нормального человека.
Но время — штука удивительная. Всё в этом мире меняется, если подождать достаточно долго.
После мучительного развода с первым мужем Инге пришлось срочно менять всю жизнь. Рвануть из родного гнезда в столицу — искать заработок, строить карьеру с нуля.
Пятилетнюю дочку Лизу пришлось оставить на попечение мамы в Березовске. Девочке нужна была стабильность — одна школа, бабушкина любовь и забота, привычный круг общения. А не мамины бесконечные мытарства по съёмным углам в чужом городе.
Первые годы в Москве были сущим адом. Снимала крохотную комнату в коммуналке — двенадцать квадратных метров сомнительного счастья за треть скромной зарплаты.
Работала менеджером по продажам в магазине сотовой связи. Каждый месяц половину заработанных денег религиозно отправляла домой. На дочку, на её содержание и доп образование.
Пять долгих лет прожила в таком режиме. Карьера потихоньку шла в гору — сначала старший менеджер, потом руководитель отдела, потом заместитель начальника департамента. Деньги постепенно появились, зато время напрочь исчезло.
Личная жизнь? Какая там, личная жизнь, когда работаешь по двенадцать часов в сутки.
В тридцать лет судьба свела её со Станиславом. Познакомились на очередном корпоративном тренинге с громким названием «Эффективные продажи».
Он сидел в первом ряду, старательно конспектировал каждое слово лектора. Аккуратные очки в тонкой оправе, серьёзное интеллигентное лицо, дорогой костюм тройка.
Системный администратор в крупной айти-конторе. Тридцать девять лет, благополучно разведён, сознательно бездетен.
Стабильная высокая зарплата, чёткие планы на ближайшее будущее, никаких тараканов в голове и скелетов в шкафу. По всем параметрам — идеальный кандидат в мужья.
Ухаживать умел. Дорогие рестораны в центре, загородные поездки на дачу к его университетским друзьям. Через полгода романтических отношений предложил съехаться. Съемная двушка — не фонтан, конечно. Но зато без кредитов и обременений можно жить.
— А зачем тебе вообще эта развалюха в захолустье? — недоумевал он, разглядывая фотографии наследственной квартиры. — Продай, деньги в оборот пустим. Толку больше будет.
— Не продам, её никто в таком состоянии не купит — отвечала Инга.
Дочка к тому времени заметно подросла. Четырнадцать лет — возраст принципов, собственного мнения и категорических суждений обо всём на свете. К потенциальному отчиму относилась… как бы это помягче сказать… весьма осторожно. Вежливо, корректно, но подчёркнуто холодно.
Станислав искренне старался наладить контакт — дарил дорогие подарки, расспрашивал об учёбе и увлечениях, предлагал совместные походы в кино и парки развлечений. Но результата не было. Между ними словно стояла невидимая стена взаимного непонимания.
— Она меня принципиально не принимает, — расстроенно жаловался он Инге после очередной неудачной попытки сближения. — Я же не враг ей, в конце концов.
— Нужно время. Терпение.
— Сколько времени? До совершеннолетия?
Хороший вопрос. На который, к сожалению, не существует готового ответа.
Когда рабочие обязанности окончательно перевели в дистанционный формат, Станислав неожиданно загорелся идеей кардинальных перемен:
— А что, отличная мысль! Переезжаем в твой Березовск, делаем капитальный ремонт, заживём наконец нормальной человеческой жизнью. В Москве за съём каждый месяц пятьдесят тысяч на ветер выбрасываем. А там и воздух, и лес, и речка недалеко.
Ранней весной приехали вдвоём оценивать реальный фронт предстоящих работ. Квартира встретила их густым запахом многолетней сырости, плесени и какой-то безысходной тоски.
Но даже через слой запустения просматривался огромный потенциал — высокие сталинские потолки, толстые капитальные стены, просторные светлые комнаты с большими окнами.
— Снесём все эти перегородки, — воодушевлённо планировал Станислав, размахивая строительной рулеткой. — Кухню-гостиную сделаем метров сорок, две полноценные спальни, отдельный кабинет для работы. Высший класс получится!
Ремонт затеяли действительно капитальный, европейского уровня. Почти два миллиона рублей потратили — сумма по тем временам немалая.
Станислав в процесс вовлёкся с головой и азартом настоящего перфекциониста. Часами выбирал плитку для ванной, спорил с электриками о схеме разводки, изучал каталоги немецкой сантехники.
Сам лично ломал старые советские перегородки, помогал грузчикам таскать тяжеленные мешки с цементом, контролировал каждый этап работ от фундамента до крыши. Приходил домой к тёще поздно вечером — пыльный, уставший, но искренне довольный результатами трудового дня.
— Смотри, какая красота получается! — радовался он, с гордостью демонстрируя Инге свежеотремонтированные помещения.
И действительно — красота неописуемая. Белоснежные натяжные потолки, дорогая итальянская плитка в санузле, ламинат под дуб, современные пластиковые окна с тройным стеклопакетом. Кухню заказали по индивидуальному дизайнерскому проекту — белую, встроенная техника премиум-класса, функциональный остров с барной стойкой.
Мебель покупали исключительно в салонах, не экономя на мелочах. Итальянский диван за сто пятьдесят тысяч, спальный гарнитур из натурального дерева, гардеробные системы от пола до потолка. Каждая деталь интерьера была продумана и гармонично вписана в общую концепцию.
Деньги на этот грандиозный проект копили целых три года. У Инги имелись серьёзные накопления с московской работы плюс выручка от продажи старой машины, у Станислава — отложенные годовые премии и бонусы от работодателя. Вкладывались строго поровну.
— Теперь можно жить как нормальные цивилизованные люди, — с удовлетворением констатировал муж, любуясь результатами совместных усилий.
В новую квартиру переехали в самом начале сентября, когда в Березовске стояла классическая золотая осень. Первые несколько недель показались настоящим медовым месяцем второй молодости — работали в комфортной домашней обстановке, неспешно гуляли по тихим зелёным улочкам, с любопытством изучали местные достопримечательности и особенности провинциального быта.
Станислав с энтузиазмом записался в единственный городской спортзал, быстро познакомился с соседями по дому, даже начал осваивать премудрости дачного хозяйства на крохотном участке за домом, который достался вместе с квартирой.
Но постепенно романтический флёр новизны стал развеиваться. Суровая реальность провинциальной жизни начала давить на городского жителя всей своей монотонной тяжестью.
Березовск — типичный российский городок на тридцать тысяч душ населения, где все жители знают друг друга в лицо и по именам, где самое яркое развлечение — кафе «Березка» с караоке по пятницам и допотопный кинотеатр «Россия» с двумя крохотными залами.
— Господи, какая же тут тоска зелёная навалилась, — всё чаще и агрессивнее жаловался Станислав, бесцельно слоняясь по квартире в поисках занятия. — Вечером даже сходить нормально некуда. Один жалкий кинотеатр на весь город, и тот показывает фильмы месячной давности.
— Зато тихо, спокойно, экологически чисто, — миролюбиво возражала Инга, не отрываясь от работы за ноутбуком. — Воздух не сравнить с московским смогом.
— Тихо-то тихо, — соглашался муж с заметным раздражением. — Даже чересчур тихо для нормального человека. Как в заброшенной богом деревне. По вечерам только собачий вой слышен да звук проезжающих мимо машин.
Лиза заходила к ним в гости всё реже и реже. Десятый класс — серьёзная подготовка к выпускным экзаменам, первые взрослые отношения с одноклассником, насыщенная социальная жизнь подростка. У неё хватало собственных забот без выяснения отношений с маминым новым мужем.
Со Станиславом девочка общалась исключительно из вежливости — здоровалась при встрече, отвечала на прямые вопросы, но душевных разговоров категорически избегала. Чувствовалось, что присутствие отчима её тяготит и раздражает.
— Она меня принципиально игнорирует, — обиженно сетовал муж после каждого неудачного контакта. — Я же искренне стараюсь стать ей если не отцом, то хотя бы старшим другом.
— Подростковый возраст, переходный период, — терпеливо объясняла Инга. — У неё сейчас вообще со всеми авторитетами сложные отношения.
— Переходный возраст — это одно дело, — возмущался Станислав. — А здесь я вижу откровенное неуважение к старшим. Как будто я для неё вообще пустое место.
Валентина Петровна, мама Инги, тоже была категорически недовольна новоявленным зятем из столицы. Семидесятилетняя женщина с крепким характером и устоявшимися принципами, она считала Станислава типичным выскочкой, который приехал в их тихий городок критиковать местные порядки и командовать коренными жителями.
— Понаехали тут всякие, — ворчала она при каждом удобном случае. — Столичные манеры показывают, а толку от них — как от козла молока.
Станислав болезненно чувствовал это неприятие со стороны местного населения и злился ещё больше. Семейные обеды и ужины превращались в настоящее поле боя, где любое неосторожное слово могло спровоцировать серьёзный скандал.
К концу первого года совместной жизни в Березовске отношения в семье окончательно испортились и зашли в тупик. Станислав уже открыто заявлял, что существование в провинциальной глуши его категорически не устраивает, что он не для того строил карьеру в Москве, чтобы теперь доживать остаток жизни в захолустье.
— Понимаешь, я просто не могу здесь нормально существовать, — признавался он Инге во время очередного семейного разбирательства. — Это не жизнь, а какая-то медленная мучительная смерть от скуки и безделья.
— Никто тебя силой за шкирку не держит, — холодно отвечала жена, не отрывая взгляда от монитора.
— Как это не держит? — справедливо возмущался Станислав. — А как же квартира? А как же ремонт? Я сюда полжизни своей вложил!
— Год жизни и миллион рублей, — точно уточняла Инга. — Не нужно драматизировать ситуацию.
— Миллион — это, по-твоему, мало? — взрывался муж. — Это мои кровно заработанные деньги! Мои силы! Моё драгоценное время!
— И мои деньги тоже. И мои силы. Это была наша общая инициатива, если ты помнишь.
— Общая инициатива, — ядовито повторял Станислав, — но квартира почему-то оформлена исключительно на тебя одну.
Инга предпочитала в такие моменты молчать. Формально муж был абсолютно прав — все без исключения документы о праве собственности числились только на её имя. Но изначально, когда они планировали переезд и ремонт, именно так и договаривались.
— Скажи честно, — прямо спросила она как-то вечером, — ты на мне женился или на моей недвижимости?
— На тебе, естественно, — отвечал Станислав. — Но квартира с ремонтом — это неотъемлемая часть нашего семейного имущества.
— Имущества, которое досталось мне по наследству задолго до нашего знакомства, — напоминала Инга.
— А миллионные вложения в ремонт? А дорогущий ремонт? А техника? Это что, тоже по наследству от бабушки?
Подобные ссоры стали происходить практически ежедневно. Станислав всё чаще и агрессивнее намекал на свои законные права на недвижимость. Инга упорно стояла на своём — квартира принадлежит исключительно ей, все документы оформлены ещё в девяностые годы, задолго до их романтического знакомства.
Неделю назад поздно вечером позвонила мама с важными новостями:
— Лизка окончательно решила — в медицинский институт поступать собирается. В областном центре. Говорит, детским врачом хочет стать. Денег на учёбу понадобится немалых.
— Поможем, конечно, — не раздумывая пообещала Инга. — Сколько нужно будет — столько и дадим.
— А может, стоит квартиру заранее на неё переписать? — осторожно предложила Валентина Петровна. — Пока ещё молодая, разные налоговые льготы для студентов есть.
— Отличная идея, мам, — искренне согласилась дочь. — Я об этом подумаю серьёзно.
Мысль действительно показалась не только разумной, но и очень своевременной. Лизе через каких-то полгода исполнится долгожданное совершеннолетие, можно будет спокойно оформить официальную дарственную. Налоги при таком варианте будут минимальными, да и с моральной точки зрения намного спокойнее — дочь получит гарантированное наследство, которое никто и никогда не сможет оспорить или отобрать.
Позавчера Инга специально съездила к местному юристу, чтобы детально выяснить всю процедуру переоформления собственности. Оказалось, что всё предельно просто и быстро — нужны только паспорта, правоустанавливающие документы на недвижимость и нотариальное заявление о дарении.
Вчера вечером, за ужином, Инга решила в порядке общего информирования обсудить свои ближайшие планы со Станиславом:
— Слушай, я тут серьёзно размышляю насчёт квартиры, — начала она, аккуратно нарезая овощной салат. — Думаю в следующем году переписать её целиком на Лизу.
Станислав замер с вилкой на полпути ко рту, медленно и недоверчиво повернул голову в сторону жены:
— Что ты сейчас сказала?
— Ну, она же скоро совершеннолетней официально станет, — спокойно пояснила Инга. — Будет очень удобно сразу оформить дарственную.
— Ты совершенно серьёзно сейчас говоришь? — Муж с подчёркнутой осторожностью поставил вилку на край тарелки. — Ты мне прямо в лицо заявляешь, что собираешься всё переписать на совершенно чужую мне девку?
— Лиза — моя родная дочь, а вовсе не чужая девка.
— Мне она абсолютно, категорически чужая! — мгновенно взорвался Станислав, резко встав из-за стола. — А я в этом доме кто? Случайный постоялец? Временный жилец?
— Ты мой законный муж.
— Муж, который уже восьмой год подряд эту квартиру содержит! — заорал он не своим голосом. — Коммунальные платежи оплачивает, ремонт делает, мебель покупает!
— Восемь лет? — искренне удивилась Инга. — Мы здесь живём всего один год.
— А до переезда что было? Долги кто погашал?
— Была небольшая задолженность по коммунальным платежам, — вспомнила она. — За те годы, пока квартира стояла пустая.
— Вот именно эти долги я и погашал собственными руками! — торжествующе воскликнул Станислав. — Плюс ежегодные налоги на недвижимость, плюс оформление всех документов!
Инга напрягла память и действительно вспомнила — когда они официально поженились, Станислав великодушно помог разобраться с накопившейся за долгие годы задолженностью. Тысяч пятьдесят-семьдесят набежало за время простоя квартиры.
— Пятьдесят тысяч рублей за восемь лет супружества — это совершенно не ипотека, — сухо заметила она.
— А два миллиона рублей на капитальный ремонт? — не сдавался разъярённый муж. — Половина этих денег — исключительно мои!
— И половина — мои, — спокойно напомнила Инга. — Мы же изначально договаривались вкладываться строго поровну.
— Договаривались, да! — рявкнул Станислав, начиная нервно расхаживать по просторной кухне. — А теперь внезапно выясняется, что ты собираешься всё переписать на чужую мне девчонку!
— На свою родную дочь, — твёрдо поправила его Инга.
— Которая меня за полноценного человека не считает! — взвыл муж. — Которая в этом доме появляется от силы раз в месяц!
— Лиза постоянно живёт с бабушкой, учится в местной школе, — терпеливо объяснила Инга. — Мы же всё это подробно обсуждали ещё перед переездом.
— Обсуждали, когда планировали совместную жизнь! — злобно усмехнулся Станислав. — А теперь оказывается — я в собственном доме какой-то временный жилец!
— Никто ничего подобного не говорил.
— Нет? А как тогда это понимать? — Он резко остановился прямо перед ней, сверля недобрым взглядом. — Я вкладываю в этот дом свои кровные деньги, свои физические силы, своё драгоценное время — а в итоге остаюсь с пустыми руками?
— У тебя, как у законного супруга, есть доля в нашем совместно нажитом имуществе.
— В каком, интересно, совместно нажитом? — презрительно фыркнул Станислав. — Квартира оформлена исключительно на тебя!
— Стас, давай успокоимся и обсудим ситуацию по-взрослому, как цивилизованные люди, — примирительно предложила Инга.
— Обсуждать тут абсолютно нечего! — категорически отрезал муж. — Либо ты немедленно переписываешь половину квартиры на меня, либо я сам найду эффективный способ получить то, что мне принадлежит по справедливости!
— Какую именно половину? — непонимающе переспросила Инга.
— Половину этой квартиры! — заорал Станислав не своим голосом. — Я законный супруг и имею полноценное право на семейное имущество!
— Но квартира не является совместно нажитым семейным имуществом, — терпеливо объяснила Инга. — Она досталась мне по наследству задолго до нашего знакомства.
— А капитальный ремонт? А все финансовые вложения? — не унимался муж. — Это что, совсем не считается?
— Считается, конечно. Но не как доля в праве собственности на недвижимость.
— А как тогда, позволь спросить?
— Как общие семейные расходы на улучшение жилищных условий.
Станислав мгновенно побагровел от неконтролируемой ярости:
— Ты что, совсем издеваешься надо мной? Я Иимею законные права!
— На что конкретно права?
— На долю в этой квартире!
— По какому именно закону?
— По закону человеческой справедливости! По моральному праву!
— Такого закона в российском законодательстве не существует, — невозмутимо сообщила Инга.
— Существует! — истерично заорал Станислав. — И я его добьюсь любой ценой! Если не перепишешь долю своей квартиры на меня, я её сам продам!
Инга медленно подняла глаза на обезумевшего мужа и посмотрела долгим, холодным, оценивающим взглядом:
— Сначала выучи законы, умник, а потом будешь играть в серьёзные угрозы.
— Что?! — опешил Станислав от неожиданности.
— Ты здесь только прописан для галочки. Не собственник. Продать ты не можешь ровным счётом ничего.
— Я через суд всё добьюсь! — отчаянно завопил он.
— Обязательно попробуй. Будет очень любопытно посмотреть, что из этого выйдет.
— Думаешь, у меня не получится? — злобно оскалился Станислав. — Ещё как получится! Я документально докажу, что вкладывал!
— Чеки есть? Договоры?
Замолчал.
— То-то. Все документы на меня. Все платежи с моих карт. Ты юридически никто.
Схватил куртку. Хлопнул дверью.
Вернулся утром. Молчал, но злость чувствовалась.
На следующий день подал на развод. И на раздел имущества.
Суд длился три месяца. Станислав адвоката нанял, показания соседей собирал, фотографии ремонта предъявлял.
Бесполезно. Документальных доказательств не было. Все договоры на Ингу. Все платежи с её счетов.
— Истец не доказал права собственности, — сказал судья. — В иске отказать.
Станислав уехал на следующий день. В Москву. Снимать квартиру, искать работу.
Инга осталась одна. Лиза стала заходить чаще.
— Мам, правда квартиру на меня перепишешь?
— Правда. Это твоё.
— А сама где?
— Здесь же. Пока замуж не выйдешь.
— Спасибо. А дядя Стас правда долю требовал?
— Требовал.
— И что сказала?
— Что законы сначала изучить надо.
Лиза рассмеялась:
— Здорово его поставила!
Инга посмотрела в окно. Тихий Березовск. Зелёный, спокойный. Её город. Её дом.
Станислав был прав — здесь тихо. И тишина лучше скандалов.
Жена неожиданно вернулась из командировки