Константин Семёнович жил один в трёхкомнатной квартире уже несколько лет. Семьдесят четыре года — возраст серьёзный, но он ещё держался. Всю жизнь слесарем проработал — руки золотые, сам и кран починит, и проводку поменяет.
В январе сын Егор уехал в командировку в Сочи — строительная фирма предложила должность прораба, зарплата сто восемьдесят тысяч против шестидесяти в Москве. Контракт на два года.
— Езжай, конечно, — сказал отец по телефону. — В нашем возрасте от таких предложений глупо отказываться.
— А как ты один? Может, Света будет чаще навещать?
— Не маленький, справлюсь. У Светы работа, пусть не беспокоится.
Света, жена Егора, первый раз заехала в конце января. Работала администратором в салоне красоты — зарплата тридцать пять тысяч, но хватало. Привезла немного продуктов, спросила — как дела, чем помочь, ничего ли не беспокоит.
Константин Семёнович принял неохотно:
— Зачем тратилась, Света? У меня всё есть, не голодаю.
— Проездом была, в магазин зашла. Купила немного — творог, хлеб, молоко.
— Егору скажи — пусть не волнуется за меня. Не разваливаюсь пока.
Но Света стала приезжать регулярно — каждую субботу, потом и в среду заглядывать начала. То коммуналку поможет оплатить через интернет — он с компьютером не дружил, а квитанции мелким шрифтом напечатаны. То к врачу съездит — в поликлинике толпы, очереди часовые. То лёгкую уборку сделает — пропылесосит ковры, полы протрёт.
Константин Семёнович поначалу сопротивлялся:
— Света, хватит, не надо за меня всё делать! Руки-ноги есть!
— Константин Семёнович, мне правда несложно. И Егор спокойнее будет.
— Скажи ему — с ума не сошёл ещё, сам справляюсь.
Егор действительно был спокойнее, когда Света начала регулярно ездить к отцу. Звонил каждый вечер — как дела, что кушали, принимаете ли лекарства, к доктору ходили ли. Света подробно докладывала — всё под контролем, кушает нормально, таблетки принимает вовремя.
— Спасибо тебе огромное, — искренне благодарил муж. — Не знаю, как бы без тебя. Совсем спокоен за него.
Месяцы пролетали быстро. Света уже приезжала не два раза в неделю, а через день — понедельник, среда, пятница, иногда и в выходные.
Продукты свежие, врачи при необходимости, лекарства из аптеки, небольшая уборка, иногда что-то приготовить. Константин Семёнович постепенно привык к её заботе, перестал отказываться от помощи. Более того — стал ждать её визитов, даже скучать. Если она не приезжала в обычное время, звонил сам.
— Света, ты как там? Не заболела часом?
— Нет-нет, Константин Семёнович, всё хорошо. Просто задержалась на работе. Завтра обязательно приеду.
Соседи по подъезду уже прекрасно знали — это невестка Константина Семёновича, очень хорошая женщина, заботливая. Редкость такая в наше время — чужого человека как родного опекает. Многие завидовали — им бы такую невестку.
Егор приезжал в отпуск на длинные выходные — раз в два месяца, на четыре дня. Видел каждый раз — отец ухоженный, сытый, довольный жизнью, одет аккуратно. В холодильнике полно еды, лекарства разложены по полочкам, квартира чистая. Света всё организовала просто идеально.
— Как же хорошо, что ты у меня есть, — говорил он жене перед каждым отъездом. — Совесть чистая — знаю, отец в надёжных руках.
Но где-то к концу второго года Константин Семёнович начал замечать детали, которые раньше пропускал мимо внимания.
Света покупала недешёвые продукты — всегда импортный творог, хорошее мясо, красную рыбу, дорогие витамины. Откуда у неё средства на всё это? Работает администратором в салоне красоты — зарплата копеечная, тридцать пять тысяч максимум. На себя с мужем столько не тратит, это точно.
И ходит по его квартире как-то уж очень уверенно, хозяйской походкой. В шкафы заглядывает, документы разбирает и раскладывает по папочкам, постоянно советы даёт — то телевизор поменять на современный, то мебель переставить поудобнее.
— Константин Семёнович, диван у вас совсем старый, пружины торчат. Может, новый купим?
— Зачем новый? Этот ещё нормальный, не развалился.
— Ортопедический полезнее будет. Для спины, для позвоночника.
— Не нужен мне никакой ортопедический.
Но она настаивала упорно, каждый раз возвращалась к этой теме. Зачем ей так важно обновить его мебель? Чтобы показать заботу? Чтобы он был ей благодарен?
Квартира стоила очень прилично — центр города, хорошее место, высокий этаж. На рынке недвижимости такие квартиры оценивались минимум в пять миллионов рублей. А у Егора со Светой — маленькая однушка в ипотеку где-то на окраине, в новостройке.
Константин Семёнович стал присматриваться к Свете внимательнее и подозрительнее.
Вот она документы его перебирает — паспорт, медицинские справки, пенсионные бумаги, банковские выписки. Раскладывает по папочкам, говорит — для порядка. Вот предлагает дополнительную страховку жизни оформить — мол, полезная штука в нашем возрасте. Вот осторожно заводит разговор про завещание.
— Константин Семёнович, а вы завещание когда-нибудь составляли?
— А тебе-то зачем это знать, Света?
— Да так просто… вдруг что случится, чтобы потом проблем лишних не было. Юристы говорят — бумаги всегда лучше в порядке держать.
— Какие ещё проблемы? Егор единственный сын — ему всё и достанется по закону.
— Конечно-конечно, Константин Семёнович. Просто лучше всё официально оформить заранее.
И тут до него дошло.
Неужели она всерьёз рассчитывает получить что-то от его смерти? Думает — поухаживает старательно пару лет, войдёт в доверие, и он включит её в завещание? Или вообще всю квартиру ей оставит — в благодарность за бескорыстную заботу?
Константин Семёнович стал наблюдать за Светой ещё пристальнее, ловить каждое слово, каждый взгляд, каждый жест.
Она регулярно приносила очень дорогую еду — деликатесные сыры, фрукты явно не по сезону. Тратила много. Зачем такие расходы? Сын знает об этих расходах? Долгосрочные инвестиции?
— Константин Семёнович, попробуйте, хорошая рыбка.
— Зачем такие деньги тратишь, Света? Дорого ведь.
— Да ладно, иногда можно себя побаловать. Вы же заслужили.
Побаловать… За чужой счёт легко баловаться. А потом этот счёт предъявить — в виде завещания на квартиру.
Всё чаще Константин Семёнович ловил себя на нехорошей мысли — а что если она конкретно в её личную сторону ждёт завещания. Мало ли что она мужу расскажет — дескать, отец перед смертью попросил квартиру ей оставить, как самой заботливой.
Подозрения росли каждый день, отравляя общение.
Вот она настойчиво просит дубликат ключей от квартиры — якобы на случай экстренной ситуации, если ему плохо станет. Вот предлагает дать доступ к банковским картам — чтобы удобнее было коммуналку оплачивать. Вот в очередной раз советует к нотариусу съездить — документы привести в полный порядок.
— Зачем мне опять к нотариусу, Света?
— Да так, Константин Семёнович, всё должно быть правильно оформлено.
— Что именно оформлено?
— Ну… завещание, например. Или дарственную можно оформить.
— Какую ещё дарственную?
— Да нет, я не то имела в виду… просто документы вдруг какие-то вам нужно оформить…
Становилось всё яснее. У неё определённо есть план, и план этот напрямую касается его квартиры.
Константин Семёнович стал замечать, как она оценивающе смотрит на обстановку, прикидывает что-то про себя. Как предлагает сделать косметический ремонт — мол, обои поклеить, линолеум поменять. Как интересуется ценами на недвижимость в районе.
— Константин Семёнович, а вы знаете, сколько сейчас квартиры в вашем доме стоят?
— А зачем мне это знать? Продавать не собираюсь.
— Да просто интересно. Говорят, цены сильно выросли за последние годы.
— Может, и выросли.
— Наверное, миллионов пять стоит, не меньше.
Вот она и проговорилась. Знает точную стоимость его квартиры. Значит, специально интересовалась, изучала рынок недвижимости.
В прошлую среду терпение Константина Семёновича окончательно лопнуло.
Света пришла как обычно — с пакетами продуктов и лекарствами. Зашла в ванную комнату, долго там что-то проверяла.
— Константин Семёнович, смеситель у вас совсем плохой. Течёт постоянно, воду расходует. Давайте я мастера вызову, хороший поставим.
— А зачем менять? Работает же.
— Но ведь течёт! И вода дорогая.
— Света, не твоя это забота.
— Как не моя? Я же коммуналку помогаю оплачивать.
И тут Константин Семёнович не выдержал:
— Опять указываешь! Я тебе кто — недееспособный старик?!
Света удивилась резкости:
— Константин Семёнович, что случилось?
— А то случилось, что ты тут хозяйкой себя чувствуешь! Думаешь, если еду принесла, можешь за меня решать?!
— Я просто хотела помочь…
— Помочь?! А может, ты просто мою квартиру хочешь заполучить?! Вся твоя забота — ради чего?!
Света почувствовала, как внутри всё сжимается от обиды:
— Константин Семёнович, я никогда о вашей квартире не думала…
— Врёшь, наглая девка! Неблагодарная! — голос его стал громче. — Егор впахивает, зарабатывает честные деньги, а ты тут около меня вьёшься! Показываешь всем, какая заботливая!
— Константин Семёнович, успокойтесь…
— Не смей мне указывать! Третий год уже тут командуешь! То смеситель менять, то диван покупать! А завтра ремонт затеешь и меня выселишь!
— Я никогда не требовала ремонта…
— А завещание? А ключи? А банковские карты? Думаешь, старый пень не понимает, к чему ты ведёшь?
— Квартирку себе присмотрела хорошую! Пять миллионов стоит — знаешь ведь цену!
— А может, думаешь, напишу завещание на тебя? За твою красную рыбку и борщи? Как бы не так!
Света молча надевала куртку. Руки дрожали от несправедливости происходящего.
— И не нужна мне твоя липовая помощь! Сам справлюсь! Обойдусь без твоих подачек!
— Хорошо, Константин Семёнович. Как хотите. Больше не приду.
— И не надо! И Егору передай — пусть сам за отцом следит! А у тебя своей квартиры нет — чужую высматриваешь!
Света вышла из квартиры, тихо прикрыв дверь. Спустилась на лифте, дошла до машины. Завела — руки не слушались. Руки дрожали так сильно, что едва могла держать руль.
Отъехала от дома — и тут её накрыло.
Слёзы хлынули потоком. Она припарковалась у обочины, уткнулась лицом в руки и разрыдалась.
Три года… Три года почти каждый день после работы ездила к нему через весь город. В дождь, в снег, в московские пробки. Покупала продукты на последние деньги, тратила половину зарплаты на него. Стояла с ним в очередях к врачам, убирала квартиру, готовила обеды.
А он все три года думал — она хочет заполучить его квартиру.
«Наглая девка», «корыстная» — слова жгли, как плевки в лицо.
Самое больное — что он действительно в это верил. Не просто сорвался в гневе. Он обдумывал, наблюдал, копил подозрения. Все её заботы воспринимал как расчёт.
А Константин Семёнович остался один. Сначала чувствовал удовлетворение — разоблачил корыстную интриганку, поставил на место.
Сел у телевизора, попытался смотреть новости. Но мысли всё равно возвращались к ссоре. А правильно ли он поступил?
В половине девятого вечера раздался телефонный звонок.
— Константин Семёнович? — незнакомый мужской голос. — Это врач из больницы имени Боткина. Вы родственник Светланы Игоревны?
Сердце ёкнуло:
— Что с ней?
— Автомобильная авария. Она в реанимации. В её телефоне вы записаны как экстренный контакт.
Константин Семёнович почувствовал, как ноги подкашиваются.
— Она… она жива?
— Жива. Сотрясение мозга, переломы рёбер. Сейчас без сознания.
— Я еду.
Кое как вызвал такси, приехал в больницу. Дежурная медсестра провела в реанимацию.
Света лежала на кровати — бледная, с синяками на лице, голова забинтована. Подключены капельницы, мониторы пищат.
— Когда она очнётся? — спросил он врача.
— Трудно сказать. Может, через час, может, завтра.
Константин Семёнович сел рядом с кроватью. Смотрел на неё и думал — а что если она не очнется? Что если последние слова, которые он ей сказал, были оскорблениями и обвинениями про корысть и про квартиру?
Три года она о нём заботилась. А он в последний раз назвал её наглой девкой.
Если она не выживет, он этого себе никогда не простит.
Около полуночи Света открыла глаза. Увидела его и удивилась:
— Константин Семёнович? Вы… вы здесь?
— Света, — голос его дрожал. — Мне врач позвонил. Ты попала в аварию.
— А… да, помню. Ехала домой, а грузовик…
Она попыталась сесть, поморщилась от боли.
— Не двигайся, — сказал он. — Рёбра сломаны.
Света посмотрела на него внимательно:
— Вы же сказали — не нужна я вам.
И тут Константин Семёнович не выдержал. Слёзы потекли по щекам.
— Света, прости меня, — сквозь слёзы проговорил он.
— Константин Семёнович…
— Не за квартиру ты ко мне ходила. Не за деньги. А я… я думал самое гадкое. И сегодня чуть не потерял тебя навсегда.
— Прости старого барана, — плакал он. — Если бы ты умерла, а последнее, что я тебе сказал…
Света молча протянула ему руку. Он взял её ладонь в свои руки.
— Не умерла же, — тихо сказала она. — Значит, ещё успеем всё исправить.
Он молчал.
Родня нагрянула на отдых