— Тесно у вас, домой хочется вернуться, — грустно вздыхала Татьяна Викторовна. — Весна, всё расцветает.
— Мама, ну какое домой? Там стройка, пыль, откуда там что расцветать будет? Даже не напоминай мне больше про такое.
— Ну как, Леночка? Там дом, ты в нём выросла…
— Мама, твой дом сейчас тут! Я о тебе забочусь, а ты мне каждый день мозг выносишь!
Лена выскочила из кухни злая. И чего ее матери не хватает? Живет в не хватает?
Поликлиника в пяти минутах ходьбы, парк, гуляй сколько влезет. Никаких забот, внуки уже в состоянии сами себя обслуживать, младший в подготовительной группе в садике, старший во втором классе.
Ну чем не жизнь для пожилого человека в обстановке, где тебя любят и о тебе заботятся?
Татьяна Викторовна видела, как злится дочь на каждое ее высказывание. И обычно она чувствовала себя виноватой после таких слов, но сегодня она решила сказать всё, что думает:
— Лена, сама посуди, у вас места мало, я только стесняю вас.
— Мама, — Лена от злости сжимала кулаки. — Не начинай, а? Я уже говорила, что все чувствуют себя комфортно.
— Все, кроме меня! — не унималась мать. — Мне тесно, понимаешь? У меня спина болит на раскладушке спать!
— Значит, сегодня поменяешься с кем-нибудь из внуков, — Лена делала вид, что ей не все равно. — Мама, ну что за капризы?
Другая бы радовалась, что дочь не бросает, всё время рядом, переживает о здоровье.
— Я и радуюсь, Лена. Но это больше невыносимо. Где ключи от моего дома? Мне надо кое-какие вещи взять, посмотреть, что там и как.
— Все твои вещи тут! Хватит, мама, компостировать мне мозги! — закричала Лена.
Лена всегда была примерной дочерью. Уехала от мамы в город только в девятнадцать, в двадцать вышла замуж.
Но про маму никогда не забывала, приезжала на выходные, звонила каждый день.
Между мамой и дочерью были доверительные отношения. Лена помогала, как могла.
— Мам, ну что ты расстраиваешься? Давай возьмем кредит, с пенсии будешь выплачивать. Зато крышу тебе починят.
— Да кто пенсионерке даст кредит? — вздыхала Татьяна Викторовна.
— На себя оформлю, потом скажу, сколько платить надо будет.
Мама согласилась. Лена оформила кредит, перевела матери деньги.
— Мам, платить надо по десять тысяч в месяц, пять лет.
— Господи, Лена, там всего сто тысяч, почему так много?
— Мама, — голос дочери становился недовольным. — А ты что хотела, чтобы банк просто так дал?
Проценты большие, это нормально.
Я для нее старалась, а она еще и жалуется?
— Прости, дочка, прости. Не хотела тебя обидеть, я старая, глупая, вот и не знаю ничего…
Лена сухо попрощалась с мамой и отключилась.
Говорить о том, что она еще взяла денег себе с этого кредита, она не стала.
Через несколько лет Лена стала все чаще появляться у мамы.
Приезжала на неделе, могла остаться на несколько дней с детьми.
Все время говорила о доверии, о том, что мама уже не молодая, ей надо помогать.
— Поехали к нам, мама? — как-то сказала Лена. — У тебя пока ремонт сделаем. Да и вообще, тут стройка вокруг идет, тебе душно, тяжело.
Мама сомневалась, но Лена настаивала.
— Сейчас вот тут подпиши, чтобы я без тебя могла сделать ремонт. Угу… И вот тут, — мама подписывала не глядя, доверяет дочери…
И через какое-то время Лена перевезла маму к себе. С того момента прошел год.
Татьяна Викторовна первое время молчала, лишь иногда, сидя у окна, она шептала сама себе:
— Там сирень, наверное, зацвела уже… и яблоня…
Лена слышала эти слова и каждый раз сжимала зубы. Ей казалось, что мать специально жалуется, чтобы выставить её бессердечной.
— Мам, ты понимаешь вообще, как тебе повезло? — однажды взорвалась она за ужином. — Люди своих стариков по домам престарелых сдают! А я тебя к себе забрала!
Кормила, поила, заботилась! А ты что? Вечно недовольна!
Татьяна Викторовна опустила глаза в тарелку с остывшей кашей.
— Я благодарна, Леночка. Я просто скучаю…
— Скучает она! — Лена зло смахнула крошки со стола. — Скучать будешь, когда я тебя к соседям отправлю! Или к тёте Лиде в деревню, вот там поживёшь, узнаешь по чем фунт лиха!
— Лена, что ты говоришь такое? — мать вздрогнула.
— А что? Думаешь, у меня жизнь — малина? Муж злится, детям тесно. Всё на мне! А ты ещё обижаешься, что я тебе раскладушку купила, а не диван!
— Я не обижаюсь… просто спина болит…
— Ну и потерпи! — рявкнула Лена и вышла из кухни, громко хлопнув дверью.
Муж Лены, Костя, услышал разговор жены и тещи из коридора.
— Ты что опять орёшь? — спросил он тихо, когда Лена села рядом на диван.
— А что мне делать? Ты слышал? Она всё время ноет про этот дом! — Лена бросила на мужа раздражённый взгляд. — Думаешь, мне легко?
— Может, отдала бы ей ключи? Пусть съездит, посмотрит, успокоится.
Лена рассмеялась сухо.
— Конечно! А завтра кто-то узнает, что дом давно продан? Нет уж. Пусть сидит тут и радуется.
Костя хмыкнул:
— Ну смотри. Рассказала бы ей уже, спокойнее было бы.
— Моя мать, сама решу, как правильно поступить…
Лена отвернулась недовольно, опять муж лезет, куда не просят, со своими советами.
На следующее утро Лена снова стала «заботливой дочерью».
— Мамочка, ты как? Спинка болит? Давай я тебе мазь куплю, вон телевизор включи — смотри свои сериалы. На кухне супчик тёплый. Не вздумай на холодном сидеть!
Татьяна Викторовна кивала и натужно улыбалась:
— Спасибо, Леночка. Ты у меня самая лучшая…
Но стоило Лене выйти из квартиры, ста.руха прислонялась лбом к стене и тихо шептала:
— Господи, сил бы мне дожить… домой бы… домой…
Лена возвращалась вечером и видела мать у окна, злилась. А ночью ей снился дом. Сирень под окном. Отец, живой ещё, курит у крыльца и машет ей рукой:
— Ленка! Зачем ты?.. Зачем?..
Но утром Лена трясла головой после пробуждения, пила кофе и говорила себе вслух:
— Всё правильно сделала, правильно. Иначе никак.
Через месяц в квартире стало совсем невыносимо. Младший сын Лены начал кашлять по ночам, и Костя опять завёл своё:
— Может, хватит? Отправь ты её куда-нибудь. Сними ей комнату, ещё что-нибудь придумай. Сколько можно? Нам тесно!
Лена зло стукнула ножом по разделочной доске.
— Ты нормальный? Куда я её отправлю? Дом продан, ты забыл?! Или ты хочешь, чтобы она там с чужими людьми столкнулась?
— Ну так ты сама и устроила это всё. Я тебе говорил — не спеши!
Лена резко развернулась к мужу:
— Да что ты мне постоянно это повторяешь? Я ради вас старалась! Ты забыл, кто долг перед банком закрыл?! Ты забыл, что я эти деньги пустила на твою др…ан..ую ипотеку?!
Костя махнул рукой и ушёл курить на балкон.
Вечером Лена сидела на кухне с телефоном. Татьяна Викторовна осторожно заглянула в дверной проём.
— Леночка, можно?
Лена подняла усталые глаза.
— Ну что ещё?
— Я тут подумала… Может, мне и правда лучше к Лиде? Она звала же меня. Отдохнете, вам спокойнее будет…
Лена почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Мам, ты что несёшь? Какая Лида? Зачем? Ты чужим будешь в тягость? Тебе что, со мной плохо?
— Да нет… не плохо… просто я мешаю тут. Ты же сама злишься всё время. Раньше не злилась так…
Лена сжала губы.
— Я не злюсь! Просто устаю, понимаешь? Ты вечно ноешь про этот свой дом! Но там плохо, я делаю, как лучше тебе! Тебе что не нравится?
Ста.руха опустила глаза в пол.
— Не ною, Леночка. Конечно, всё нравится… — она побрела обратно в комнату.
Через пару дней Татьяна Викторовна тихо собрала сумку, Лена вернулась с работы и застала мать в прихожей.
— Ты куда это?! — голос у Лены сразу стал недовольным.
— Лена… я к Лиде. Я не могу тут больше.
— Что ты сказала?! — Лена шагнула к ней. — Я тебя кормлю, пою, таблетки покупаю! Внуков видишь каждый день!
Ты бы в своём доме от одиночества с ума бы сошла, понимаешь?! А я тебя спасаю каждый день!
Мать молчала, только руки дрожали.
— Ключи от дома дай, — сказала она негромко, чтобы не пришлось дверь ломать.
Лена закрыла глаза и рассмеялась хрипло.
— Никто ты без меня, поняла?! — она рванула сумку из рук матери и швырнула её в угол. — Никуда ты не уйдёшь!
— Лена… родная… что с тобой?..
— Ничего! Всё хорошо! Сиди тут! Сиди тихо и радуйся, что я вообще с тобой разговариваю!
Ночью Татьяна Викторовна снова встала у окна. За стеклом был поздний май, всё действительно цвело, как она и говорила. Где-то там её яблоня, сирень, мокрая от дождя земля.
— Господи… отпусти ты меня… домой бы… хоть раз ещё увидеть…
Сзади раздался голос Лены.
— Мама, ты чего не спишь?
Ста..руха обернулась, глаза блестели.
— Домой хочу, Леночка. Домой.
Лена подошла и коснулась её плеча.
— Спи давай. Всё у нас будет хорошо. Ты у меня, ты в безопасности.
Лето выдалось душным. Татьяна Викторовна всё чаще грустила. Лена стала замечать, что мать почти не ест, молчит, будто слова у неё кончились.
Однажды утром Лена ушла в магазин. Мать осталась дома одна, редкий случай. Она давно выпросила у Лены старый кнопочный телефон — «чтобы хоть кому-то позвонить». Лена ворчала, но дала, лишь бы мать не ныла.
И вот теперь Татьяна Викторовна набрала знакомый номер соседки по деревне — Валентины Павловны. Руки дрожали так, что не сразу смогла набрать цифры по памяти.
— Алло? Валь? Это я… Танька…
— Танюха?! Ты где пропала-то? Ты что ж не звонишь? Слух-то ходит, ты квартиру в городе купила!
— Валь… скажи мне… дом мой цел? Я скоро вернусь. Я Лене говорю, а она всё — «ремонт, ремонт»… Там всё в порядке?
На том конце воцарилась тишина. Потом Валентина Павловна заговорила медленно, осторожно:
— Танюх… ты чего? Какой ремонт? Там тракторы всё сровняли ещё весной. Участок твой под застройку отдали.
Новые хозяева забили сваи. Дом-то твой давно под ноль ушёл. Ты не знала?..
Татьяна Викторовна выронила телефон. Он упал на пол и замолчал.
Ста.руха стояла, держась за подоконник, чувствуя, как мир перевернулся.
Когда Лена вернулась, мать всё ещё сидела там же, прямо на полу под окном.
— Мама! Ты чего тут? — Лена резко сбросила пакеты и присела рядом. — Мам!
Татьяна Викторовна подняла на неё глаза.
— Дом… — хрипло прошептала она. — Ты… ты продала мой дом…
Лена попыталась улыбнуться.
— Мама, ну что ты… Ну что ты такое выдумала?..
— Валька сказала… всё сказала! Там сваи уже… Ты… ты зачем так, Леночка?..
Лена почувствовала, как внутри всё оборвалось. Она не нашла слов. Только тихо сказала:
— Я для нас… мам, я всё ради нас…
— Ради себя ты всё! Ради себя!.. Ты меня обманула… родную мать…
Губы у ста.рухи дрожали. Лена схватила её за плечи.
— Мама! Ну не начинай! Я же стараюсь! Я же тебе добра хотела! Нам надо было жильё! Нам надо было жить и платить эту… ипотеку! Разве ты бы не отдала сама, зная, как мне тяжело?!
Но Татьяна Викторовна больше её не слышала. Она закрыла глаза и заплакала.
Лена только раздраженно махнула на мать рукой: узнала и хорошо.
Татьяна Викторовна до вечера просидела в комнате, вышла ближе к ночи, — сразу к дочери.
— Или ты мне покупаешь дом в деревне, в моей деревне, где был мой дом, где я выросла. Или я напишу на тебя заявление. Ты меня обманула.
Лена пробовала восстановить с мамой отношения, потом кричала, возмущалась. Но Татьяна Викторовна стояла на своем.
— Делай, что хочешь, но чтобы я тебя тут больше не видела.
Татьяна Викторовна ушла к подруге, написала заявление на дочь.
Через полгода Лена ей выплатила часть денег за дом, совсем копейки, но маме хватило, чтобы купить маленький ветхий домик и спокойно встретить старость в тишине и комфорте.
Дочь она больше не видела, та ей не простила такого поведения.
Разбившаяся иллюзия