Галина Петровна убирала со стола остатки ужина. Хотелось лечь пораньше — последнее время она плохо спала, особенно когда Вячеслав уезжал в командировки. А уезжал он всё чаще. Вот и сегодня утром собрал дорожную сумку и уехал в Москву. Опять на неделю.
— Может, на выходные вернусь, — сказал, застегивая рубашку. — Но не обещаю. Много дел накопилось.
Она только кивнула. Тридцать лет замужем — привыкла, что муж часто в разъездах. Работа такая — в снабжении на металлургическом комбинате, вечно что-то нужно согласовать, подписать, проверить. Москва — основное направление.
Домашний телефон зазвонил резко, пронзительно. Галина вздрогнула — не ждала звонков в такое время.
— Галя? — голос подруги звучал взволнованно. — Ты одна?
— Одна, — Галина присела на табурет. — Слава в Москву уехал. Люда, что случилось?
— Не знаю, как сказать, — Людмила, бывшая коллега по бухгалтерии, замялась. — Может, я и зря звоню, но… ты должна знать.
— О чём?
— О Славе. Он… в общем, он квартиру снимает в Москве. Уже третий год.
Галина почувствовала, как холодеет внутри:
— Квартиру? Не может быть. Он всегда в гостиницах останавливался.
— Раньше — да, — Людмила вздохнула. — А теперь квартиру снимает. На Речников, дом семь. Я случайно узнала — у нас же новая система компенсаций, теперь можно не только гостиницы, но и съёмное жильё оформлять, если часто ездишь. Так что в документах всё отражается.
Повисла пауза. Галина молчала, переваривая информацию.
— Ты понимаешь, что это может значить? — голос Людмилы звучал сочувственно.
— Спасибо, что сказала, — Галина медленно положила трубку.
Она долго сидела на кухне, глядя в окно. Мысли путались. «Зачем ему квартира? Почему не сказал?» А внутренний голос уже подсказывал ответ: «Женщина. Там женщина. Молодая, красивая. А я — пенсионерка с больными коленями».
Спала Галина плохо. Ворочалась, смотрела в потолок. Под утро задремала, а проснувшись, поняла — нужно поехать. Увидеть своими глазами.
Она никогда не была ревнивой. Доверяла Вячеславу полностью. Но сейчас что-то сломалось внутри — как будто треснуло стекло. Вроде целое, а присмотришься — паутинка трещин.
Собиралась Галина тщательно, словно на важное совещание. Достала из шкафа тёмно-синее платье, которое Вячеслав когда-то хвалил. Подкрасила губы — едва заметно, как всегда делала. Заколола волосы шпильками — аккуратно, ни один не выбивается.
Электричка до Москвы шла долго. Галина сидела у окна, разглядывая проплывающие мимо пейзажи. Поля, деревни, дачные посёлки. Вспоминалась молодость — как познакомились с Вячеславом, как поженились, как мечтали о детях. Детей не случилось — не срослось. Но жили дружно, спокойно. Как же так вышло, что спустя тридцать лет она едет выслеживать мужа?
В Москве Галина пересела на метро. Станция «Коломенская», выход к церкви, потом трамвай. Она записала маршрут на бумажке — мелким бухгалтерским почерком, с сокращениями, понятными только ей самой.
В вагоне метро было душно, несмотря на конец марта. Люди стояли плотно, почти касаясь друг друга локтями, и она, непривычная к московской тесноте, чувствовала себя неуютно. Галина расстегнула верхнюю пуговицу пальто.
Трамвай позвякивал на поворотах. Галина смотрела в окно, не видя ничего перед собой. Мысли кружились, возвращаясь к одному и тому же: «Что я скажу, если действительно застану? Как буду смотреть ему в глаза?»
Нужный дом нашёлся быстро — серая девятиэтажка с облезлой краской у входа. Обычная многоэтажка, каких тысячи. Галина зашла в подъезд, поднялась на лифте на седьмой этаж.
Квартира 143. Коричневая дверь с накладкой из кожзаменителя. Звонок — простая кнопка сбоку. Палец замер над ней. «А если действительно застану? Что скажу?» Но отступать было некуда. Галина нажала.
За дверью тишина. Звонок, кажется, не работал. Она постучала — сначала осторожно, потом громче. Никакого ответа.
«Нет никого. Или не открывают».
Галина села на ступеньки лестницы. Ждать? Сколько? Час, два? А если он не придёт сегодня?
Она просидела так минут двадцать. Потом встала, отряхнула пальто и пошла вниз по лестнице. «Глупо. Как глупо. Приехать из другого города, чтобы посидеть на лестнице».
На улице Галина нашла маленькое кафе — с пластиковыми столиками и усталой официанткой. Заказала чай. Сидела, смотрела в окно. Отсюда был виден подъезд дома.
Вячеслав появился через полчаса. Шёл быстрым шагом, с пакетами из супермаркета. Галина вздрогнула, увидев его — такой знакомый и вдруг чужой. Расплатилась и вышла из кафе. Пересекла дорогу, вошла в подъезд.
Лифт ещё поднимался, когда она вошла. Успела, проскользнула в закрывающиеся двери. Вячеслав стоял к ней спиной, не заметил.
— Здравствуй, Слава, — сказала тихо.
Он обернулся. Лицо изменилось — побледнело, глаза расширились.
— Галя? Ты… как ты здесь?
— Приехала. К тебе, — она смотрела прямо в глаза. — Думала, может, помочь чем надо. Ты же говорил — много дел.
Он молчал. Лифт остановился на седьмом этаже, двери открылись. Вячеслав застыл, не двигаясь с места.
— Пойдём, — Галина вышла первой. — Покажешь мне свою квартиру.
Он медленно двинулся за ней. Остановился у знакомой двери с кожаной накладкой. Достал ключи — рука дрожала.
— Галя, послушай…
— Потом, — она покачала головой. — Сначала открой.
Ключ повернулся в замке. Вячеслав толкнул дверь, пропуская жену вперёд. Галина вошла в тёмную прихожую. Маленькая, неуютная. Тусклая лампочка под потолком, вешалка с одеждой — мужской и… женской.
— Кто здесь живёт, Слава? — голос звучал спокойно, хотя внутри всё дрожало.
— Галя, я всё объясню, — он закрыл дверь. — Это не то, что ты думаешь.
— А что я думаю? — она сняла пальто, повесила на крючок. — Я пока ничего не думаю. Я спрашиваю.
Он не успел ответить. Из глубины квартиры послышались шаги — лёгкие, быстрые. Не мужские точно. Сердце Галины сжалось.
В прихожую вышла девушка лет двадцати — стройная, темноволосая, в растянутой футболке и домашних штанах. Она выглядела заспанной и немного раздражённой, словно её разбудили.
— Ты кто такая вообще? — спросила она, рассматривая незнакомую женщину в прихожей.
Галина застыла. Во рту пересохло. Вячеслав стоял рядом с пакетами из супермаркета — в одном виднелась пачка пельменей. Он молчал, словно громом поражённый.
Девушка переводила недоумённый взгляд с одного на другого:
— Вы знакомы?
Галина не ответила. Она смотрела на мужа — и видела в его глазах не просто испуг, а настоящий ужас. Так смотрит человек, чей мир вот-вот рухнет.
— Алина, — Вячеслав наконец обрёл голос. — Познакомься, это Галина… моя…
— Жена, — закончила за него Галина. — Которая ничего не знала про эту квартиру.
Повисла тяжёлая пауза. Алина нахмурилась, переводя взгляд с одного на другого.
— Вот как? — она скрестила руки на груди. — Тогда, думаю, вам надо поговорить.
— Надо, — кивнула Галина. — Но сначала ты мне скажи, кто ты?
Девушка усмехнулась:
— Я-то думала, вы в курсе. Что ж, давайте знакомиться. Я — любовница вашего мужа. Или содержанка. Как вам больше нравится.
Галина вздрогнула, словно от пощёчины. Ожидала чего-то подобного — но всё равно было больно услышать.
— Алина! — в голосе Вячеслава звучало отчаяние. — Прекрати немедленно!
— А что такого? — девушка пожала плечами. — Она имеет право знать, разве нет?
Галина развернулась и пошла к двери. На глаза наворачивались слёзы, но она сдерживалась. Не здесь. Только не здесь.
— Галя, подожди! — Вячеслав схватил её за руку. — Всё не так, как кажется!
Она вырвала руку:
— Отпусти. Я всё видела, всё слышала. Хватит лжи.
— Это не ложь! — он заступил ей дорогу. — Алина не моя любовница. Она… она моя дочь.
Галина застыла, не веря своим ушам:
— Что?
— Моя дочь, — повторил он. — Ты же видишь, она похожа на меня. Особенно глаза.
— Но… как? — Галина растерянно смотрела то на мужа, то на девушку, которая теперь выглядела смущённой. — У тебя нет детей.
— От тебя — нет, — он опустил глаза. — А от Нади — есть.
Алина отвернулась:
— Я, пожалуй, пойду к себе. Вам надо поговорить.
Она скрылась в одной из комнат. Вячеслав молча прошёл на кухню, поставил пакеты на стол. Галина последовала за ним. Села на табуретку, сложила руки на коленях. Внутри была пустота и оцепенение.
— Рассказывай, — только и сказала она.
И он начал говорить. Тихо, запинаясь иногда. О том, как перед армией любил девушку — Надю из соседнего дома. Простую, из рабочей семьи. Мать была категорически против — «не пара тебе, образования никакого, отец пьёт». Уговаривала подождать, не спешить. А потом пригрозила — если женишься, из дома уходи, помогать не буду.
Вячеслав был тогда совсем молодой, слабохарактерный. Уступил. С Надей расстался тяжело, с обидами, слезами. Ушёл в армию, а когда вернулся — её уже не было в городе. Уехала, никто не знал куда.
А потом встретил Галину. Серьёзную, работящую. Мать одобрила. Стали встречаться, через год поженились.
— И всё это время ты не знал, что у тебя есть дочь? — спросила Галина, когда он замолчал.
— Не знал, — он покачал головой. — Надя не сказала. Может, гордая была, может, обиделась слишком сильно. А может, не хотела, чтобы моя мать вмешивалась в воспитание.
— А когда узнал?
— Три года назад, — он опустил глаза. — Алина сама нашла меня. Через соцсети. Написала сообщение: «Здравствуйте, кажется, вы мой отец».
Галина слушала, как заворожённая. История, похожая на сюжет сериала, разворачивалась перед ней, но в каждом слове была такая искренность, такая боль, что не поверить было невозможно.
Надя умерла, когда Алине было восемнадцать. Рак. Перед смертью рассказала дочери, кто её отец. Оставила старую фотографию, адрес, который помнила. Девушка долго собиралась с духом, потом всё-таки решилась найти.
— Я был в изумлении, конечно, — продолжал Вячеслав. — Попросил фото, документы — хотел убедиться. Сделали тест ДНК. Всё подтвердилось.
— И ты решил молчать? — в голосе Галины не было упрёка, только усталость.
— Сначала не знал, как сказать. Думал — переварю сам, потом расскажу. А потом… — он развёл руками. — Алина сирота практически. Жила в общежитии, училась на медсестру. Денег постоянно не хватало. Я стал помогать. Понемногу сначала. Потом понял, что нужно что-то серьёзнее. Выбил командировки в Москву, нашёл ей квартиру. Комбинат частично компенсирует аренду — я сказал, что мне нужно жильё в Москве для работы.
— А она? Что она знает обо мне?
— Ничего, — он покачал головой. — То есть, знает, что я женат. Но… думает, что ты знаешь о ней.
Галина горько усмехнулась:
— Замечательно. И маме своей тоже не сказал?
— Нет, — он покачал головой. — Она никогда не приняла бы. Для неё это… позор, что ли. Внебрачный ребёнок. Сам знаешь, какая она.
Они помолчали. За окном стемнело, но свет включать не хотелось. Словно в полумраке легче было говорить о таких вещах.
— Я хочу с ней поговорить, — наконец сказала Галина.
Вячеслав удивлённо поднял голову:
— Зачем?
— Затем, что она часть твоей жизни. А значит — и моей тоже.
Алина появилась на пороге кухни через несколько минут. Она переоделась в джинсы и свитер, словно собиралась уйти.
— Можно? — спросила неуверенно.
— Заходи, — Галина кивнула на табуретку напротив. — Нам надо поговорить.
Девушка села. Разговор не клеился сначала — обе женщины чувствовали себя неловко.
— Прости за то, что я сказала, — Алина наконец нарушила молчание. — Про любовницу. Я не хотела вас обидеть. Просто… растерялась.
— Ничего, — Галина пожала плечами. — Я бы на твоём месте тоже не знала, что сказать.
— Знаете, — продолжала девушка, — когда я его нашла, думала — нормальный мужик. Помогать начал, звонить. А потом поняла — стыдится меня. Приезжает тайком, в гости не зовёт, знакомить ни с кем не хочет. И эта квартира… Словно откупается.
— Думаю, дело не в стыде, — медленно проговорила Галина. — Скорее, в страхе. Он боялся всё разрушить. И то, что было с тобой, и то, что с нами.
Алина пожала плечами:
— Может быть. Но я не вещь, которую можно спрятать в шкаф. Я — человек. И имею право знать правду.
— Безусловно, — кивнула Галина. — Я здесь именно поэтому. Считаю, что хватит тайн.
Они долго разговаривали. Галина расспрашивала о жизни, о планах. Алина рассказывала — скупо сначала, потом увлекаясь. Оказалось, она бросила медицинский колледж, поступила в пединститут. Хочет быть учителем начальных классов.
— Понимаете, мне всегда нравилось с детьми, — глаза у неё загорелись. — В детдоме работала летом, вела кружок рисования. И поняла — моё.
— Детдом? — переспросила Галина.
Алина кивнула:
— Да, я там после маминой смерти жила. Мне шестнадцать было, когда она заболела. Потом в интернат определили. Тётка была — мамина сестра, но она пила сильно, не до меня ей было.
Галина слушала, и внутри что-то переворачивалось. Девочка-подросток, без родителей, без поддержки. А Вячеслав в это время жил в тёплом доме, с любящей женой. И не знал, не догадывался.
— А когда ты его нашла, что он сказал? — спросила она.
— Испугался сначала, — Алина улыбнулась. — Думал, наверное, денег просить буду. А я просто хотела увидеть. Узнать, какой он. На себя посмотреть — в кого я такая.
Они проговорили до вечера. Галина предложила поужинать вместе, но Алина отказалась — у неё были планы с друзьями. Прощались уже по-другому — не как чужие люди.
— Можно, я ещё приеду? — спросила Галина у двери.
Алина помедлила, потом кивнула:
— Можно.
Домой Галина возвращалась на следующий день. Вячеслав настоял, чтобы она осталась ночевать в квартире — он сам переночевал у коллеги. Утром проводил на вокзал.
— Приедешь завтра? — спросила она, стоя у вагона.
— Приеду, — он кивнул. — Нам ещё многое нужно обсудить.
И он действительно приехал. Они долго разговаривали — на кухне, за чаем с вареньем. Как в молодости, когда только поженились и решали, как жить дальше.
— Слава, — наконец сказала Галина. — Я не собираюсь от тебя уходить, если ты об этом беспокоишься.
Он поднял на неё глаза — в них читалось облегчение:
— Правда?
— Правда. Но у меня есть условия.
— Какие?
— Первое — никакой лжи. Больше никаких тайн, секретов, умолчаний. Всё начистоту.
Он кивнул:
— Согласен.
— Второе — ты официально признаёшь Алину своей дочерью. Со всеми вытекающими.
— Уже сделал, — он опустил глаза. — В прошлом году. Установил отцовство через суд, вписал себя в свидетельство о рождении.
— Хорошо, — она кивнула. — Третье — я буду участвовать в её жизни. На своих условиях. Не как спонсор, не как подруга, а как… не знаю, как человек, который хочет помочь.
Вячеслав удивлённо посмотрел на жену:
— Ты серьёзно? Ты хочешь ей помогать? После всего?
— А почему нет? — она пожала плечами. — Девочка ни в чём не виновата. И… знаешь, у нас ведь не было детей. А тут вдруг — взрослая дочь. Не моя, конечно, но всё же.
Он протянул руку через стол, накрыл её ладонь своей:
— Спасибо.
— Не за что, — она улыбнулась устало. — А вот своей маме ты сам будешь рассказывать. Это я на себя не возьму.
Прошёл год. Свекровь так и не узнала правду — Вячеслав не решился рассказать, а Галина не настаивала. Зачем травмировать пожилую женщину? Пусть живёт в своём мире, где всё идеально.
Галина изредка приезжала в Москву — одна или с мужем. Они ходили в кафе, гуляли по паркам. Разговаривали — по-женски, неторопливо. Отношения складывались не сразу, но постепенно лёд таял.
Однажды, во время очередного визита, Алина вдруг спросила:
— А почему у вас своих детей не было?
Галина задумалась:
— Не получилось как-то. Сначала ждали лучших времен — работа, жильё. Потом пошли к врачам, но… не срослось.
— Жалеете?
— Иногда, — она улыбнулась. — Но знаешь, жизнь — странная штука. Вот я думала, что уже всё позади, никаких сюрпризов. А оказалось — всё только начинается.
Алина смотрела на неё с интересом:
— Вы не такая, как я думала. Когда вы тогда приехали, я решила — сейчас скандал будет, крики.
Галина пожала плечами.
Они шли по набережной, и ветер с реки трепал волосы. Два человека, связанные странными, непростыми узами. Не родные по крови, но уже и не чужие.
Наказание для бывшей жены