Когда Игорь купил этот дом, он был уверен — наконец-то всё будет спокойно. Десять лет съёмных углов, съёмных людей, чужих запахов и криков за стеной — хватит. Тут, в маленьком посёлке под Тверью, он и Лена мечтали поставить на ноги сына, завести огород, выдохнуть. Они оба работали в городе: он в сервисе по ремонту техники, она — бухгалтер в аптечной сети. Дом старенький, но крепкий, вокруг — забор и берёзы. Казалось бы — живи и радуйся.
Но спокойствие кончилось через три месяца, когда Игорь пустил пожить брата с женой.
— Ну ты же понимаешь, — в очередной раз Игорь пытался объяснить Лене. — У Вадика всё не срастается. С Люськой они квартиру сняли, их обманули — деньги отдали риелторше и всё, даже ключей не дали. Им пока негде. А у нас место есть.
Лена только плечами дёрнула:
— Вадик твой взрослый мужик. И Люська не девочка на выданье. Может, хватит их спасать?
Но спорить с Игорем было бесполезно. Он, честный и прямой, считал долгом — помочь. Лене оставалось только выдохнуть и разложить по шкафам свежее постельное для Вадима и Люськи.
Сначала всё шло тихо. Люська звенела своим смехом по кухне, старалась иногда помыть за собой посуду, Вадим шутил с Сашкой — их сыном — мастерил ему скворечник. Но прошло две недели — и Лена начала замечать мелочи.
Вадим уходил в город якобы устраиваться на работу. Но возвращался без копейки. Люська за продуктами не ходила — брала карту Игоря «одолжить, потом вернём». К утру на плите оставались грязные кастрюли. Лена закрывала на это глаза. Считала — надо дать время, они сейчас соберутся с мыслями, найдут съём.
— Мам, а Люська у нас надолго? — Сашка стоял у дверей кухни и дёргал за край халата.
— Не знаю, Саш, — устало ответила Лена. — Иди уроки делай.
К выходным Лена собралась на рынок — надо было купить курицу, крупы, овощи. Оставила Вадиму список: «Купи хлеб, молоко, возьми мусор вынеси». Вернулась — хлеба нет, молока нет, мусор стоит у крыльца. Вадим спал. Люська щёлкала семечки и смеялась в телефон.
Лена поднесла пакеты к столу, помолчала — не хотелось начинать. Но сказала:
— Вадим, а что с хлебом?
Он даже не поднял головы с подушки:
— Забыл я. Завтра схожу.
— Завтра суббота. Всё закроется к обеду.
— Ну ты сама-то сходи, тебе же не тяжело, Лен.
В этот вечер Лена впервые не смогла заснуть. Слушала, как Люська хихикает в соседней комнате, Вадим шумно храпит. Игорь лежал рядом, ворочался.
— Тебе не кажется, что они засиделись? — Лена шёпотом, почти в ухо.
— Да ну, Лен, неделя-две ещё. Дай людям прийти в себя.
Она хотела сказать: «А мы кто? Мы не люди?». Но замолчала. Повернулась к стене. Спать всё равно не смогла.
В понедельник Вадим объявил, что возьмётся за ремонт гаража. Сказал Игорю:
— Ты же давно хотел там полку повесить? Я всё сделаю. Только надо купить доски, саморезы. Ну ты дай мне немного на материалы.
Лена видела, как Игорь суёт брату деньги. Видела и то, как вечером из гаража несло пивом и дымом. Гвозди валялись на крыльце.
— Ты бы сам сделал, — тихо сказала она мужу. — Хоть бы видно было, куда деньги ушли.
— Да ну тебя. Вадик старается, ты чего.
К середине месяца Лена уже считала, сколько уходит на «гостей». Счёт был неприятный — её зарплата летела в никуда. Зато Вадим на глазах пухлел, Люська заказывала с доставкой пиццу и суши.
— Вы бы хоть что-то купили, — однажды не выдержала Лена и сказала Люське.
Та вздрогнула, заулыбалась:
— Так мы ж временно! Вот устроимся, поднимемся — и всё тебе вернём. Ты чё, Лен, не доверяешь?
Лена смотрела на её ровные ногти, ресницы. И понимала — не вернут. Но молчала. Ещё молчала.
Вечером она кинула тряпку на кухонный стол, вымыла плиту — за Вадимом остались жирные разводы. Вышла на крыльцо. Соседка, тётя Шура, вытряхивала половик.
— Всё они у тебя? — Шура кивнула на дом.
Лена устало кивнула.
— Да… Я ж их брата знаю. Он у нас когда в общежитии жил, вечно долгами обрастал. И работой не задерживался. Будь осторожна, Лен.
Лена кивнула. Сжала пальцы на перилах так, что костяшки побелели. Она понимала — надо что-то решать. Но что?
А внутри дома Вадим и Люська смеялись над чем-то своим. Сашка тянулся к Лене, обнял за колени.
— Мам, ты чего грустная?
— Ничего, Сашенька. Иди, включай мультик.
Лена смотрела на полутёмный двор. И вдруг поняла — это ещё не конец. Это только начало.
На следующий день Лена решила поговорить серьёзно. С утра, пока Игорь собирался на работу, она выждала момент и заговорила прямо на крыльце.
— Игорь, послушай меня сейчас внимательно. Я больше так не могу. Они сидят у нас уже полтора месяца. Сашка их сторонится. Ты заметил? Он уходит к Владу, к соседу, лишь бы дома не быть.
Игорь опустил глаза, шнурки ботинка медленно затягивал.
— Лен, ну куда им сейчас? Зима почти. Снять дорого.
— Пусть работают. Люська сидит весь день в телефоне. Вадим? Где этот гараж, который он делает? Ты видел?
Игорь только рукой махнул.
— Ну подумаешь, не сделал. Лен, ну не накручивай ты себя. Они же родные всё-таки.
Лена выдохнула. Хотела сказать: «Родные? Мне — нет». Но не сказала. Развернулась и ушла на кухню, хлопнув дверью.
Через три дня Лена пришла с работы раньше обычного — бухгалтерия заканчивала квартал, но сегодня всё отдали в срок. Она зашла тихо — и застыла в коридоре. На кухне сидели Вадим и Люська. Перед ними стояла развернутая коробка с пиццей, открытая бутылка вина. Сашка в углу ел пельмени из своей миски.
— А вы чего Сашке не дали? — Лена подошла ближе.
Люська пожала плечами:
— Так это ж наше. Мы заказали. Мы тебе потом деньги вернём.
Лена посмотрела на сына — тот ковырял вилкой в холодных пельменях, глаза опущены.
— Иди ко мне, Саш. — Лена подхватила его на руки, хотела прижать, но мальчик вывернулся и побежал в комнату.
Вадим хмыкнул:
— Лен, ты чё так остро реагируешь? Могла бы и не заходить сразу с претензиями.
— Я с претензиями? — Лена тихо, ровно. — Вы живёте за мой счёт. Едите моё. Даже ребёнку отказываете.
Люська фыркнула:
— Не твой счёт. Мы потом всё вернём.
Лена не ответила. В голове гудело. Сумку она швырнула на табуретку. Открыла холодильник — почти пусто. Полпачки масла, луковица, полбутылки молока.
Вечером Лена не сдержалась. Когда Игорь пришёл, она просто кинула ему под нос чек из магазина — продукты снова брала она.
— Ты понимаешь, сколько это? Ты видел, сколько в этом месяце ушло?
Игорь сел на табурет, смотрел, как Лена кидает на стол пакеты с сухой колбасой, крупами.
— Я поговорю с Вадимом, — тихо сказал он.
— Поговори. Только не потом, а сейчас.
Первый «разговор» закончился ничем. Игорь сказал брату «ну ты бы хоть что-то купил домой», Вадим пообещал «завтра всё решим». Наутро Вадим снова «устраивался» на работу, Люська снова целый день строчила в телефон. Лена решила не трогать — сил не было. Сил не было даже на обычную стирку.
В середине февраля Лена впервые позволила себе злость вслух. Люська оставила на кухне гору грязной посуды. Лена пришла с работы, зашла и просто застыла — на плите пригоревший суп, раковина забита. Люська лежит на диване, в наушниках, смотрит что-то на телефоне.
— Ты почему посуду не помыла? — Лена не кричала, голос шёл откуда-то изнутри, ровный и твёрдый.
Люська сняла один наушник:
— Ты сама же дома теперь. Ну и что? Я потом убрала бы.
— Когда потом?
— Ну потом. Чего ты начинаешь? — Люська набычилась, глаза наглые, беззастенчивые. — Ты ж сама говорила — как дома, так и веди себя дома.
Лена рассмеялась — коротко, нервно.
— Как дома? Это мой дом, Люсь. Мой и Игоря. Ты — гость. Только очень наглый гость.
Люська посмотрела ей в лицо и сказала тихо, но отчётливо:
— Ты мне не указывай. Я с Вадимом поговорю. Игорь тебя остудит.
Лена вдруг поняла — бояться больше нечего. Нечего беречь эти разговоры. Она хлопнула дверцей холодильника, стукнула ладонью по столу.
— Остудит? Пусть попробует.
В тот вечер Лена пошла к соседям. Просто зашла к Владу и Светке — те жили через участок, дружили с Леной ещё с первой зимы.
— Свет, можно посижу? — Лена ввалились в прихожую почти не раздеваясь.
— Ленка, что случилось?
— Я устала. Я очень устала. — Лена опустилась прямо на пол, обняла колени. — Ты понимаешь, они едят у нас, пьют у нас, гадят — и ещё наглеют.
Светка присела рядом:
— Ну так выставь их. Выгоняй.
— Игорь не даст. Он мягкий. Он же верит. Он думает, что Вадик справится.
— А ты? Ты что думаешь?
Лена вытерла лицо рукавом:
— Я думаю — мне придётся всё делать самой.
Светка наливала чай, Влад молча кивал. Потом сказал:
— Хочешь, я Игорю намекну? По-мужски.
Лена махнула рукой:
— Не поможет. Он упрётся — «родной брат». Придётся по-другому.
На выходных Лена наблюдала, как Люська вытаскивает из их шкафа новые тапочки, которые Лена купила Сашке. На ногах Люськи — Ленины носки. Сашка тихо шепнул:
— Мам, Люська сказала, что мне другие купишь, а эти ей больше нужны.
Лена посмотрела на Люську, которая важно расхаживала по дому в чужих тапках. И поняла — в этот раз она не промолчит.
В этот раз она найдёт слова. И действие.
Потому что всё — хватит.
Лена не сразу рассказала Игорю про тапочки. Сначала просто забрала у Люськи Сашкины носки — молча, без крика. Та что-то буркнула в ответ, но Лена не услышала — шум в ушах перекрывал слова. Сашка стоял в коридоре, прижимая к себе старый рюкзачок. Маленький, зелёный, с динозавром. Лена вдруг поняла, что он боится — боится спросить, можно ли ему свои вещи назад.
На следующий день Лена встала раньше всех. Поставила вариться кашу, включила стиралку — постирать Люськины кофты вместе с рабочими тряпками Игоря. Пусть ищет потом. Она не делала это назло — просто хотелось хоть какой-то справедливости.
За завтраком Люська вытащила Ленины новые тапочки снова. Лена только посмотрела:
— Положи на место.
— Чего? — Люська прикусила губу. — Они ж просто лежали.
— Положи. На. Место.
Вадим сидел за столом, ковырял кашу:
— Лен, ты чего как цербер? Господи, тапочки! Мы ж свои купим.
— Когда? — Лена подошла ближе. — Когда, Вадим? Ты всё собираешься. Когда ты последний раз что-то купил? Ты мусор вынес за два месяца хоть раз?
Вадим поднял глаза, в них вспыхнуло что-то неприятное — сырое, обидчивое, обиженное на весь мир:
— Ты, Лена, голос-то поумерь. Мы тут вообще-то семья.
Лена рассмеялась. Голос сорвался на хрип:
— Семья? Вы Сашке пиццы пожалели, но себе вина купили. Вы мне в лицо врёте. Это не семья.
Игорь вошёл на кухню как раз на этом куске сцены. Замер. Смотрел на жену, на брата, на Люську — та уже стояла, прижимая тапочки к груди, будто это её личная драгоценность.
— Лена, ну что ты начинаешь с утра? — тихо сказал Игорь, но Лена услышала дрожь в голосе.
Она обернулась к мужу:
— Я начинаю? Я уже заканчиваю.
Весь день Лена думала, как поставить точку. На работе глянула на свой счет — минус десять тысяч от прошлой зарплаты. Чеки, лекарства Сашке, новая куртка — всё съела их «семья». Лена распечатала список покупок и положила Игорю в карман пиджака вечером. Без слов.
Игорь молчал. Лежал на диване, держал бумажку, мял её в руках. Лена видела — ему больно. Но она больше не могла. Сашка спал у неё под боком, уткнувшись в плечо.
— Я не хочу их больше здесь, — шепнула она мужу в темноте. — Ты слышишь? Я не хочу.
— Погоди… — устало сказал Игорь. — Я попробую завтра с Вадимом серьёзно. Ну, по-мужски. Сроки обозначу.
— Не завтра. Сегодня.
Утром Лена не готовила завтрак. Она просто села на табуретку в кухне и ждала. Когда Вадим и Люська начали собирать что-то из еды — старую колбасу, остатки хлеба, Лена спросила:
— Вы что делаете?
— Да перекусим пока. Мы тут всё равно временно, — Люська снова этот тон включила, липкий, покровительственный.
Лена поднялась и открыла входную дверь:
— Временно — значит временно. Я не знаю, куда вы пойдёте, но здесь вы больше не живёте.
Вадим рассмеялся:
— Ты что, Лен? Ты же не выгнишь нас!
— Выгнала уже, — Лена спокойно сказала. — Игорь оплатит вам гостиницу на три дня. А дальше — как хотите.
Игорь стоял сзади. Лена чувствовала, как он хочет что-то вставить, но молчит. Молчит — и значит, всё понял.
Люська первой взвизгнула:
— Да мы на тебя в полицию пойдём! Ты права не имеешь!
— Права? — Лена села обратно на табурет. — Ты у меня три месяца ешь, пьёшь и наглеешь. Права. Иди — пиши заявление.
Вадим помолчал. Глаза у него были злые, тяжёлые. Потом он посмотрел на Игоря:
— Ты чего молчишь? Это ж твой дом!
Игорь сказал тихо:
— Ленин он. Ты знаешь. Тут всё на неё оформлено. Иди, Вадик. Ты взрослый. Разберёшься.
Вещи Вадим собирал молча. Люська кидала куртки, ботинки, швыряла Игорю под ноги старый фен — мол, «это нам не надо, ты сам поломанный отдал». Сашка стоял за дверью в коридор, смотрел широко открытыми глазами. Лена обняла его за плечи и прижала крепче, чем обычно.
Когда Вадим вышел за ворота, Люська обернулась и прошипела Лене:
— Ты ещё пожалеешь. Ты такая правильная! Чтоб ты сама потом не пришла на коленях!
Лена ответила только один раз за всё это время. Слова сами вылетели, как нож.
— Ты им тапочки купил? Купи ещё билет обратно — пригодится, — Лена хмыкнула и закрыла за ними калитку.
Вечером Игорь сидел на крыльце, курил. Лена заваривала Сашке чай, слушала, как по кухне стучат капли — протёк старый кран.
Мир не изменился. Но дом вдруг стал тише.
Сашка подошёл к ней:
— Мам, они не вернутся?
Лена не ответила. Смотрела в окно. Тень Игоря была хрупкой и какой-то чужой.
А за забором уже шевелились догадки — куда они пойдут теперь? Что будет дальше?
Эта история не кончилась. Просто все сделали вид, что она кончилась.
А Лена знала — ещё всё впереди.
Любовница объявилась за наследством