Если не уйдёте сами — выкину. Словами больше не играю

Когда Лиля предложила переехать в родовое гнездо, Саша не сразу согласился. Дом родителей жены — крепкий, просторный, две веранды, сад — стоял на краю села. После квартиры-студии в городе это казалось раем. Но Саша был человеком аккуратным, прикидывал наперёд. Особенно его насторожила формулировка:

— Только не удивляйся. Там сейчас тётка моя с дочерью живут. Временно. До конца лета. Но я с ней уже договорилась — мы приезжаем, они съезжают.

— Прям сразу? — переспросил он.

— Ну как… Она сказала: «Поживите вместе немного, я подыщу комнату». Но она адекватная, не бойся.

Тётка оказалась не просто неадекватной, а с размахом. Маргарита Юрьевна, вдова с длинным лицом и взглядом школьной завучихи, встречала их как будто они вторглись в её законное логово.

— А я, простите, куда теперь, на веранду? Там дует! — выдохнула она, как только Саша занёс чемодан.

С нею жила дочь — Лера. Девочка двадцати лет, с лени пойманной за руку. С виду безобидная, с длинными ресницами и скучающим выражением лица. Лера почти сразу стала называть Лилю «подружка», а Сашу — «Шурик», хотя никто ей таких вольностей не позволял.

— Ну что, новенькие, вы обустраиваетесь? Я в душ. Если что — гель не трогайте, у меня аллергия, — крикнула она как-то, проходя мимо кухни в одном полотенце.

Лиля покраснела.

— Я не понимаю. Мы ж с Ритой договорились! На две недели максимум!

Но тётка обустроилась всерьёз. Она повесила свои занавески, расставила в ванной крема, захватила холодильник, при этом на правах старшей в семье постоянно делала Лиле замечания:

— Лиль, ну ты же всегда была такая аккуратная. А теперь? Саша, конечно, мужчина, но разве его нельзя приучить к порядку?

Саша терпел. Ему казалось, что всё это какая-то ошибка, глупость, которая сама рассосётся. Он работал удалённо, много времени проводил за компьютером, пытался не вникать.

Первый звоночек прозвенел, когда с карты исчезли 800 рублей. Пустяк, но неприятный.

— А это Лерка, наверное, заказала суши с твоей карты, я ж ей пароль не давала, — развела руками Лиля. — Но у нас был общий телефон, может, сохранилось…

— Она даже не извинилась, — тихо заметил Саша.

— Я скажу, чтоб больше не лезла.

Сказала. Через день в их комнате вдруг исчез наушник AirPods. Один. Второй валялся на подоконнике, без пары.

— Не видела, Лер? — спросил Саша спокойно.

— А зачем мне твой один наушник? У меня же беспроводные. Китайские, правда. Но музыка звучит, — ответила девушка, лениво жуя йогурт из общего холодильника.

Потом в доме начались гости. Сначала подружка Леры пришла «на чай», потом две, потом парень — «просто подвез», но остался ночевать. Два матраса оказались разложены в зале. Лиля сжалась в комок на своей половине кровати и прошептала:

— Саш, я не знаю, что делать. Мама бы с ней поговорила, если б жива была…

Он посмотрел в потолок. Хотелось встать и сказать: «Собрались и ушли!» — но он знал, что в глазах жены будет предательство. Всё-таки родня.

Через неделю он встал раньше всех и сам пошёл в магазин. Вернулся — холодильник пуст. Точнее, из купленного остался один огурец. Всё остальное — сосиски, сыр, сок — стояло на кухонном столе уже без упаковок. Ели втроём: Рита, Лера и новая подружка, которая называла Лилю «эта, хозяйка тут вроде».

— Лиль, а ты когда собиралась завтрак готовить? — с улыбкой спросила тётка. — Мы думали, что вы уже ели. Мы немного взяли…

После этого Саша повёл себя не по сценарию. Он пошёл в сарай, достал старую табуретку, сел, включил диктофон на телефоне и вёл запись того, что происходит. Не для полиции. Для себя. Чтобы потом, когда будет трудно, напомнить, что это не шутка. Это — реальность.

— Саш, ну дай мне ещё пару дней. Она обещала до конца месяца найти комнату. Неудобно… — Лиля говорила это вечером, когда они сидели на лавке у дома.

— Я не против. Но тогда и я начну звать друзей. Восемь человек. Пусть поживут в нашей комнате. Просто поживут. Ну, чтоб честно.

— Ну ты же понимаешь, что это другое…

Он кивнул. Да, другое. Но всё это уже за гранью.

А наутро он обнаружил в ванной свои бритвенные принадлежности… в мусорном ведре.

— Это кто сделал? — спросил он, показывая лезвия и пену.

— Ой, ты извини, Саш! — воскликнула Рита, — Я думала, просрочка. Ну валялось всё, неаккуратно… Решила навести порядок.

Саша молча пошёл на улицу. Курить он не курил, но тогда взял у соседа сигарету и сидел на скамейке с ней в зубах, будто это помогало не взорваться.

Прошла ещё неделя. Дом стал невыносим. Однажды в семь утра он проснулся от звука музыки: из кухни неслись «румынские хиты», а Лера с подружкой танцевали тикток.

Он подошёл и выдернул колонку из розетки.

— Ты нормальный, Шурик? — вспыхнула Лера. — Это не твоя квартира, ты вообще здесь временно.

Он встал в дверях и посмотрел на неё. И впервые в жизни ощутил, что теряет контроль. Он развернулся, ушёл в сарай и пролежал там час, глядя в потолок.

Именно тогда он понял — просто так они не съедут.

Когда Лиля вошла в сарай, Саша не пошевелился. Он лежал на полу, положив руки под голову, и смотрел в обшарпанный потолок.

— Ты чего тут? — тихо спросила она.

— Думаю.

— О чём?

Он молчал. Слова в голове были, но он не мог подобрать нужные. Всё казалось слишком мягким или, наоборот, слишком жёстким. Вместо ответа он протянул ей руку. Она села рядом.

— Это же наш дом, Лиль. Ты же сама говорила, вы с мамой здесь жили, дерево сажали, яблоню эту, которую спилили потом. А сейчас ты боишься сказать тётке, чтобы убралась отсюда.

— Не боюсь. Мне стыдно. Она одна, без мужа… Вроде как семья. Мы ей помогали, когда она переехала. Мама бы хотела, чтобы я её поддерживала…

— Лиль, — перебил он, — мама бы хотела, чтобы ты жила, а не выживала в своём же доме.

Тишина повисла между ними, плотная, как вата. Лиля прижалась к нему плечом. Он не стал отстраняться. Он любил её. Но это не значило, что он обязан терпеть беспредел.

Вскоре он завёл блокнот. Не дневник — скорее, отчёт. Писал по вечерам. Записывал события, фразы, действия. Не с жалобой — с хронологией. Через две недели записей хватило бы на детектив.

1 июля. Лера без предупреждения взяла машину. «Просто съездила в «Магнит», недалеко». Вернулась с царапиной на двери. Сказала, так и было.

3 июля. Утром не было воды. Оказалось, Лера мыла волосы в три приёма, тратя по полчаса каждый раз. Заодно заняла ванную, пока Саша опаздывал на созвон.

5 июля. Рита выгнала с кухни Лилю, заявив, что «наконец-то решила устроить генеральную». В итоге полы были вымыты, а кастрюли с обедом — вылиты «из-за странного запаха».

— Я, конечно, не эксперт, Лиль, но твой борщ… Ну он прям кислый был! — пожала плечами Рита. — Вы же не хотите отравиться?

7 июля. Гости. Опять. Саша насчитал шесть человек, двое остались ночевать. Лиля отказалась выйти из комнаты.

9 июля. Электрический чайник сломан. Без объяснений. В мусорке валяется вилка с выдранными проводами.

— А у вас всё ломается, — с усмешкой прокомментировала Лера. — Может, это к беде?

Саша снова ушёл в сарай. Прилёг. Уже привычно. В этот раз он услышал, как кто-то идёт за ним. Но это была не Лиля. Это был Миша — сосед.

— Ты чё, брат, всё время тут валяешься?

— Слушаю себя, — буркнул Саша.

— Ага. Я слышал, что у тебя теперь коммуналка. Ты держись, если что. Моя жена говорит — вы долго так не протянете.

Он кивнул. Да, не протянут.

Потом была суббота. Дождливая. Холодная. Лиля с утра вышла на рынок, Саша остался один. Дом, наконец, стал тихим. Но не надолго. В половине одиннадцатого в дом ворвались Рита и Лера — обе, судя по пакетам, с закупками.

— У нас сегодня гости! — объявила тётка с порога. — Сделаем шашлычок, посидим. Ты, Сашенька, не волнуйся, мы всё на свои.

— А на чьём дворе? — спросил он.

— В смысле? Ну как в старые добрые! Ты же понимаешь — у тебя дом такой удобный, большая веранда, скамейки…

— Я не буду участвовать, — сказал он. — Я работаю.

— Ну тогда хоть не мешай. Окей?

Он снова ничего не ответил. Просто пошёл в свою комнату и заперся. Но это была та самая капля. Последняя.

Он принял душ. Точнее, облил себя из ковша, потому что бойлер снова выключили. Одевался молча. Открыл ноутбук — работать не получалось. Внутри всё кипело.

К вечеру началось веселье. Дым, музыка, визгливый смех. На веранде плясала компания. Саша выглянул: Лиля уже вернулась, сидела в углу, с бокалом в руке, ни с кем не разговаривала. Он пошёл к ней.

— Мы не обязаны это терпеть, — сказал он прямо.

— Я не знаю, как сказать ей… — прошептала Лиля, не глядя ему в глаза.

— Я скажу сам.

Он зашёл в дом. Рита сидела за столом, закусывала салом под водку. Лера снимала сторис, на фоне которых было видно висящее на стене свадебное фото Лили и Саши. Его лицо кто-то обвёл фломастером.

— Что это?

— Что? — Лера вскинулась. — А, это Настя прикололась. Ха-ха, Саша, не обижайся, мы просто поржали!

— Выйди.

— В смысле?

— Выйди отсюда. Сейчас.

Она рассмеялась. Громко, нарочито.

— А ты кто, чтобы меня выгонять? Это вообще не твой дом, дядя.

Он посмотрел на неё очень внимательно. Медленно подошёл, снял фото со стены и аккуратно вытер его рукавом. Вернул на место.

Потом подошёл к тётке.

— Рита, через неделю вас здесь не должно быть.

— Чего? — она даже не сообразила сначала.

— Через. Неделю. Чтобы я вас здесь не видел.

— Да ты вообще кто такой?! Ты у моей сестры живёшь, между прочим! Я сюда приехала, когда тебя ещё в планах не было!

Саша не закричал. Он не ломал мебель, не хлопал дверьми. Он просто смотрел. И только одна фраза вертелась у него в голове. Фраза, которую он не сказал вслух.

Пока что.

Через пару дней в доме наступило затишье. Временное и странное. Как перед грозой. Ни визжащих подружек, ни ночных танцев, ни громкой музыки. Даже Лера как будто исчезла — сидела у себя в комнате, не высовывалась. Маргарита Юрьевна ходила по дому с надутым лицом, закрывая за собой двери чуть громче обычного. Она даже на завтрак не вышла, хотя раньше была первой у плиты.

Лиля мыла посуду в тишине, будто боялась спугнуть эту хрупкую передышку. Саша сидел во дворе, с блокнотом на коленях. Страницы были исписаны до отказа — он уже сам не верил, сколько всего произошло за эти полтора месяца. Он считал дни, как в армейском календаре. Осталось четыре. По его ультиматуму.

На третий день Лиля вдруг осторожно произнесла:

— Она вроде как начала искать комнату. Через сайт какой-то. Даже ездила смотреть одну…

Саша ничего не ответил. Просто кивнул. Внутри него всё уже давно перегорело. Он никого не хотел ни уговаривать, ни убеждать. Осталось только довести до конца.

В пятницу вечером, за два дня до дедлайна, всё сорвалось. В дом нагрянули гости. Без предупреждения. Шестеро. Один — с собакой. Мелкой, звонкой, истеричной. В сумке.

— Чего ты сразу кипятишься? — подняла глаза Лера, когда Саша увидел толпу в коридоре. — Это Настя с ребятами. Просто вечерком посидим. Не орги!

— Ты обещала, что не будет гостей. Сказала, что мама ищет квартиру. Что вы собираетесь уезжать.

— Я что, риелтор? — закатила глаза Лера. — Мама смотрела две — говно обе. Да и вообще, ты чё такой принципиальный? Мы ж не навсегда. Поживём, и всё.

Он подошёл ближе.

— Вы с нами не живёте. Вы нас выживаете. Как тараканы. Много. Шумно. Нагло.

— Ты вообще за кого себя возомнил?! — влетела Рита из кухни. — Это не твой дом! Это дом моей сестры! Ты приживалка тут! Если кому-то и уходить — то тебе, понял?

Он улыбнулся. Очень спокойно. И ушёл. Но не в сарай.

Вышел из дома, сел в машину, поехал в соседний посёлок — туда, где жил его старый друг, Денис. Раньше Саша не хотел втягивать его. Но теперь решил — хватит играть в приличия.

— Помнишь, ты предлагал мне пару рабочих рук на ремонт? — спросил он в трубку.

— Ну?

— Завтра с утра. Мне нужно пару людей. Поможешь?

— Ты серьёзно?

— Угу. Только это не совсем ремонт.

В субботу к восьми утра у ворот стояли трое. Денис, его двоюродный брат Костя и друг Жека — здоровый лысый мужик с армейской выправкой.

— Без бейсбольных бит, пацаны. Просто аккуратно. Переезд.

Саша открыл калитку.

— Доброе утро, дамы. У нас сбор. Сегодня. До вечера.

— Ты с ума сошёл? — выдохнула Рита. — Какие сборы?! Куда?! Мы тут ещё не решили!

— А я решил, — спокойно ответил он. — Поможем вам упаковаться. Грузовичок приедет после обеда. Бесплатно. Лера, твоя колонка будет в отдельной коробке. Не волнуйся.

Лиля стояла у стены и смотрела на него так, будто впервые видит. В её глазах не было ужаса. Ни стыда. Только облегчение. Тихое, безмолвное. Она шагнула к нему, хотела что-то сказать, но он мягко кивнул — не сейчас.

Маргарита Юрьевна устроила настоящий спектакль. С воплями, с жалобами на давление, с телефонными звонками трем дальним родственникам, один из которых даже приехал. Но, узнав, в чём дело, сказал:

— Рит, ну ты же и правда не в своей квартире. Ну съезжай. Чего тут скандалить?

Лера фыркнула, заперлась в комнате и постила грустные сторис с подписью «Когда тебя выгоняют, как собаку…»

К обеду коробки стояли в коридоре. Сумки, пакеты, мешки с одеждой. Кто-то из друзей Риты должен был заехать за ними. Саша стоял у ворот, сложив руки на груди. Его взгляд был стеклянным. Он почти не чувствовал ничего.

— Ты вообще что себе позволяешь?! — заорала Рита, выходя из дома в пуховике поверх летней майки. — Ты думаешь, это конец?! Думаешь, мне некуда идти?! Я у племянницы своей поживу, а потом посмотрим, кто кого выкинет!

Он посмотрел на неё. Молча. И, наконец, сказал то, что давно держал внутри:

— Если не уйдёте сами — выкину. Словами больше не играю.

Рита замерла. Лера вышла следом, с телефоном в руках. Она записывала. Потом показала Саше экран.

— Всё. Сняла. Посмотрим, как ты теперь будешь крутиться.

Он даже не стал смотреть. Просто повернулся и пошёл в дом.

На следующее утро их уже не было. Дом опустел. Только на подоконнике в зале кто-то оставил чёрную заколку. И дешёвый блеск для губ. Лера. Или её подружка. Неважно.

Лиля убиралась весь день. Мыла полы, протирала шкафы, чистила плиту. Она не говорила много. Просто делала. Иногда подходила к Саше, касалась его плеча, уходила.

А вечером пришла соседка, Марина.

— Слушай, Лиль, я с ней сегодня пересеклась у магазина. Рита сказала, что вы выгнали их как собак. А ещё она в слёзы — мол, у неё сердце, давление, жить негде…

Лиля опустила глаза.

— И что ты ей сказала?

— А что тут скажешь? Я ей только одно сказала: «Если человек в каждом доме — гость нежеланный, может, дело не в домах».

На следующий день был понедельник. Новый день. Впервые за много недель — без страха, без истерик, без гостей. Саша сидел в саду, пил кофе. Лиля вышла к нему с пледом.

— Прости, что не остановила их раньше.

Он кивнул. Не нужно было слов.

Но внутри оставалась тревога. Он знал, что такие, как Рита и Лера, просто так не исчезают. Они умеют возвращаться. С жалостью. С обвинениями. С манипуляциями.

И он знал: если это случится — он будет готов.

Конфликт не был разрешён. Но теперь у него было оружие — границы.

И голос, который не дрожал.