Кира сбросила вызов и отправила с черный список очередной телефонный номер. Похоже, что ей решили позвонить все родственники со стороны матери и отчима. Объединились против нее и ставят Кире в вину то, что она в тридцать один год живет одна – ни мужа у нее нет, ни детей.
А что здесь удивляться? Тетя Люба – старшая сестра матери Киры – давно уже объявила, что у всех женщин их семьи одиночество на роду написано.
Бабушка растила двух дочерей – Любу и Веру одна. Люба в тридцать лет вдовой стала. Вера замуж вышла, Киру родила, а когда дочке было три года, муж заявил, что нашел другую женщину, которая его, в отличие от Веры, понимает. Алименты платил, но в гости к дочери не заходил. Зато свою половину квартиры освободить не потребовал.
Потом он с этой дамой собрался из страны уезжать. Перед отъездом зашел попрощаться, сказать, что алиментов теперь не будет, но, как только он там обоснуется, сам будет деньги на дочь присылать.
Вера в это время была замужем второй раз и снова беременна. Бывший муж посмотрел на всю эту картину и потащил Веру к нотариусу – оформлять дарственную на свою половину квартиры на Киру:
– Я вряд ли назад вернусь, так что давай все сразу решим, чтобы потом проблем ни у тебя, ни у дочки не было.
Борис – второй муж мамы, отчим Киры, был этим очень недоволен:
– Девчонка сопливая, а он ей полквартиры подарил. Получается, что она одна в своей части, а мы скоро втроем во второй половине ютиться будем.
Через два месяца, когда Кира пошла в первый класс, мама родила Соню.
Отец действительно присылал деньги – немного, в зависимости от курса где-то тысяч по десять-двенадцать. Отчим работал. Мама через три года тоже вышла на работу. В общем, жили не хуже других.
Но то самое «написанное на роду» одиночество, о котором всегда говорила тетя Люба, снова догнало Веру: когда Соне исполнилось пять, Борис из семьи ушел.
Дочерей Веры судьба тоже не баловала: Кира в тридцать один год все еще одна, а Соня в свои двадцать четыре года – мать-одиночка с трехлетним сыном на руках.
Так они и жили: Вера с дочерью и внуком в трехкомнатной квартире, а Кира – в соседнем городе, куда она уехала сначала учиться, а потом там же нашла работу.
Квартиру, в которой Кира жила сейчас, она снимала уже два года. До этого ютилась в общежитиях: сначала университетском, потом сама снимала комнату в другом – многолюдном, шумном, чем-то похожем на знаменитую Воронью слободку.
После него крошечная студия казалась ей почти что дворцом – чистая, светлая, уютная.
Был только один недостаток – эта квартира была чужая. А Кира очень хотела купить свою. Она экономила, откладывала деньги, но, по ее расчётам, ей придется жить в режиме строгой экономии еще года три-четыре.
У Киры, конечно, были мысли о том, чтобы поделить квартиру, половина которой принадлежала ей. Она даже попыталась однажды поговорить об этом с матерью, но та заявила, что ничего делить не будет:
– Негде жить? Возвращайся домой – комнату тебе выделим, работу и у нас в городе найти можно. Не хочешь приезжать – решай свои проблемы сама.
Кира поняла, что мать ей не уступит, а если она сама попытается что-то сделать, раздует скандал. Она уже почти смирилась с тем, что ей придется рассчитывать только на себя.
Но то, что произошло дальше, изменило ее планы.
Началось все с печального события: в магазине, которым заведовала Вера, была обнаружена большая недостача. Не просто большая – огромная. Владелец обвинил во всем ее и потребовал компенсировать убытки.
Сделать это она могла, только продав квартиру. Вера обратилась к Кире:
– Ты должна дать согласие на продажу, иначе я не смогу вернуть долг и хозяин магазина обратится в полицию.
– Я могу согласиться, но после продажи сразу заберу свою половину, – ответила Кира.
– Ты не понимаешь: мне нужны все деньги! – воскликнула мать.
– Мама, скажи честно, ты действительно несколько лет обкрадывала владельца магазина? – спросила Кира.
– Нет! Я вообще не понимаю, откуда взялась эта недостача.
– Тогда, может быть, не стоит соглашаться и брать на себя этот долг? Пусть он обратится в полицию, а уж специально обученные люди разберутся, что на самом деле произошло, – посоветовала дочь.
– Ты хочешь, чтобы меня за решетку упекли? – возмутилась мать.
– Нет. Я не хочу, чтобы ты брала на себя чужую вину. Ведь если ты сейчас выплатишь то, что от тебя требуют, ты признаешься таким образом в воровстве. Куда тебя после этого возьмут на работу? Если только полы мыть, да и то не в каждое место, – сказала Кира.
Они так ни о чем и не договорились. А на следующий день Кире позвонила Соня:
– У мамы в магазине началась ревизия, и у нее случался инфаркт. Скорая доехать не успела.
Пришлось брать на работе неделю за свой счет и ехать в родной город. Все, что было нужно, сделала Кира, тетя Люба помогла ей только с организацией поминок. Она же прямо за столом начала разговор:
– Кира, надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется переписать квартиру на Соню? – спросила тетка.
– Тетя Люба, а вам не кажется, что сейчас не время заводить этот разговор? – спросила Кира.
– А когда будет время?
– Позже.
– Когда ты сестру и племянника на улицу выгонишь?
– Почему вы решили, что я кого-то буду выгонять? – спросила Кира.
– Потому что Вера говорила мне, что ты еще раньше хотела у них полквартиры оттяпать, – ответила тетка.
– Не оттяпать, а получить то, что является моим по закону. Полквартиры мне оставил отец. И давайте пока прекратим этот разговор.
– Ты ведь одна живешь, а у Сони ребенок, — сказала тетка.
– Ну и что? Может, у меня тоже когда-нибудь будет ребенок, — сказала Кира.
Наследственное дело было открыто, а так как Вера завещания не оставила – не собиралась она покидать этот свет в пятьдесят четыре года – то ее доля в квартире делилась поровну между Кирой и Соней, то есть Кире теперь принадлежали три четверти, а Соне – только одна.
И вот тут тетя Люба развернула активную деятельность: она обзвонила всех родственников и подняла их на борьбу против Киры.
После того, как девушка уехала, ей за первую неделю позвонили не менее тридцати человек. Кто-то спокойно взывал к милосердию, но большинство звонивших высказывались очень агрессивно.
Требование было одно: она должна оставить квартиру Соне и официально оформить все документы.
Кира устала отправлять номера родни в черный список.
Но она не знала того, что тетя Люба и еще несколько родственниц для того, чтобы настроить остальных против Киры, стали распространять о ней очень неприятные слухи. Делалось это на тот случай, если Кира соберется обратиться в суд, чтобы получить наследство.
– Мы ей такую репутацию создадим, что ни один судья на ее сторону не встанет, – говорила тетя Люба.
Кира узнала об этом только тогда, когда приехала получать документы о вступлении в наследство. И очень разозлилась, особенно, когда поняла, что сестра принимала участие в распространении этих слухов.
– Тетя Люба, вы думаете, что делаете что-то хорошее для Сони? – спросила Кира. – Ошибаетесь. Я хотела предложить ей продать квартиру и поделить деньги пополам. Но после этого я не уступлю ни одного квадратного метра. Вы хотели вoйны? Вы ее получите. Я подаю в суд – буду требовать продажи квартиры.
– Ну, ну, попробуй! Посмотрим, что у тебя получится, – съязвила тетя Люба.
Однако у нее получилось: Кира предложила сестре купить ее три четвертых, но у Сони не было денег.
– Тогда я предлагаю тебе выбор: либо мы продаем всю квартиру и делим деньги в соответствии с долями, либо я продам свою часть. И поверь: я не буду выбирать того, кто станет твоим соседом – продам первому же, кто обратится. Даже если мне придется уступить в цене.
Соня выбрала первый вариант.
После этого Кира смогла купить однокомнатную квартиру, заняв у банка совсем немного.
Соня купила комнату в коммунальной квартире.
Сестры больше не общаются.
Как «наглые» родственники к морю приехали