— Сам себе квартиру купил, живет — в ус не дует. Ни стыда ни совести.
Юля нахмурилась. Что-то в этой истории показалось ей странным, недосказанным.
— А почему развелся? — осторожно поинтересовалась она.
— Да кто ж его знает! — фыркнула Марина. — Говорят, ответственности испугался. Или другую завел.
Такси резко затормозило, и Юля едва не ткнулась носом в переднее сиденье. Чемодан, громыхнув, съехал к дверце.
— Приехали, — буркнул водитель, глянув в зеркало заднего вида. — Тысяча двести.
Юля расплатилась и выбралась наружу.
Промозглый октябрьский ветер тут же забрался под воротник легкого пальто, заставив поежиться.
Пять лет. Пять долгих лет она не была дома — только короткие наезды на праздники, да и то не всегда.
А теперь вот вернулась насовсем, с дипломом и смутными планами.
Двор изменился до неузнаваемости. Вместо старых тополей — аккуратные липы, детская площадка сияет яркими красками, на месте древних скамеек — удобные лавочки с коваными подлокотниками.
Только родная девятиэтажка все та же — облупленная штукатурка, грязно-зеленая краска на стенах, знакомый до боли подъезд.
Юля втащила чемодан на крыльцо, с трудом открыла тяжелую дверь. В подъезде пахло свежей краской и еще чем-то незнакомым — не то бытовой химией, не то освежителем воздуха.
— Юлька! Неужели ты?
Звонкий голос заставил вздрогнуть. С лестницы, перепрыгивая через ступеньки, неслась Марина — соседка с пятого этажа, подруга детства.
Все такая же худенькая, стремительная, только волосы короче и какие-то незнакомые морщинки в уголках глаз.
— Маринка! — Юля бросила чемодан, раскрыла объятия.
Подруги крепко обнялись, расцеловались. Марина отстранилась, окинула Юлю внимательным взглядом.
— Ну ты даешь! Совсем столичная штучка стала. А чего не предупредила, что приезжаешь? Я бы встретила!
— Да как-то спонтанно вышло, — Юля махнула рукой. — Защитилась, собрала вещи и рванула домой. Надоело на съемных углах мыкаться.
— Понимаю, — кивнула Марина. — Ну, пойдем ко мне, чайку попьем? Родители-то твои на даче небось?
— Ага, до вечера там. Пойдем, расскажешь, что тут у вас нового.
В Маринкиной кухне все осталось по-прежнему — те же желтые занавески, тот же уютный диванчик у окна.
Только стол новый, да холодильник другой модели.
— Ой, столько всего изменилось! — затараторила Марина, колдуя над чайником. — Половина жильцов новые.
Вон, семья военного какого-то въехала на втором, близнецы у них — кошмар просто, носятся как угорелые.
На седьмом теперь молодожены живут, ремонт полгода делали, всех с ума свели.
А на четвертом…
Она вдруг осеклась, поджала губы.
— Что на четвертом? — заинтересовалась Юля.
Марина понизила голос до шепота:
— На четвертом теперь Андрей живет. Такой… — она поморщилась, — непорядочный тип.
— В каком смысле?
— Да история там мутная. Он с женой развелся, представляешь? А она на сносях была!
Прямо перед родами бросил — и привет. Сам себе квартиру купил, живет — в ус не дует. Ни стыда ни совести.
Юля нахмурилась. Что-то в этой истории показалось ей странным, недосказанным.
— А почему развелся? — осторожно поинтересовалась она.
— Да кто ж его знает! — фыркнула Марина. — Говорят, ответственности испугался. Или другую завел. В общем, св инь я св инь ей.
Разговор перескочил на другие темы — учеба, работа, общие знакомые. Но мысли Юли то и дело возвращались к загадочному соседу с четвертого этажа.
Столкнулись они через три дня. Юля возвращалась из магазина, нагруженная пакетами.
На площадке четвертого этажа дверь квартиры внезапно распахнулась, и она едва не врезалась в высокого мужчину.
— Простите! — выдохнула Юля, отшатываясь.
— Ничего страшного, — улыбнулся незнакомец.
У него были удивительные глаза — серые, с золотистыми крапинками. И улыбка какая-то особенная — чуть смущенная, но располагающая.
Совсем не похож на бездушного не год я я из Маринкиных рассказов.
— Давайте помогу, — он потянулся к пакетам. — Вы, кажется, новая соседка?
— Не совсем новая, — Юля помедлила секунду, но все же позволила забрать тяжелую ношу. — Я здесь выросла, просто пять лет не жила — училась в другом городе.
— А, понятно. Андрей, — он слегка кивнул, не имея возможности пожать руку.
— Юля.
Они поднялись до ее этажа. Андрей аккуратно поставил пакеты у двери, снова улыбнулся:
— Ну вот, теперь точно соседи. Если что нужно — обращайтесь.
И ушел, легко сбежав по лестнице.
А Юля еще долго стояла у двери, прижимая ключи к груди.
В голове крутилось:
«Не может такой человек быть подлецом. Просто не может — и все тут».
За следующую неделю они виделись еще несколько раз — то в лифте, то у подъезда.
Перебрасывались незначительными фразами о погоде, о ремонте в доме, о новой детской площадке.
И каждый раз Юля ловила себя на том, что ищет в его облике, в манерах хоть какой-то намек на черствость, на равнодушие. Не находила.
А потом случился тот вечер.
Юля возвращалась с собеседования — неудачного, между прочим. На душе скребли кошки, хотелось плакать.
У подъезда она столкнулась с Андреем — тот возился с машиной, пытаясь завести заглохший двигатель.
— Что-то случилось? — участливо спросил он, заметив ее красные глаза.
— Да так… — Юля махнула рукой. — С работой не срослось.
— Не переживайте, — он захлопнул капот, вытер руки ветошью. — Найдется что-нибудь получше.
Хотите, я вам помогу? У меня есть знакомые в хорошей компании, как раз специалиста ищут.
И столько искреннего участия было в его голосе, что у Юли защемило сердце. Она поймала себя на странной мысли: как было бы здорово, окажись все Маринкины сплетни неправдой.
Потому что ей все труднее становилось соотносить образ бессердечного ме рз ав ца с этим внимательным, деликатным человеком.
А еще труднее — справляться с непрошеной симпатией, которая росла и крепла с каждой новой встречей.
Через неделю Юля поймала себя на том, что специально выходит из дома пораньше, чтобы не столкнуться с Андреем.
Глупо, по-детски — но ничего не могла с собой поделать. Слишком уж противоречивые чувства бурлили в душе.
Как-то вечером она застряла в лифте с Анной Петровной — старейшей жительницей их подъезда.
Кабина дернулась, заскрежетала и замерла между этажами. Пока старушка возилась с телефоном, Юля потянулась к кнопке вызова диспетчера.
Соседка остановила ее:
— Погоди, милая. Сейчас Андрюша придет, он мигом все исправит. Я ему уже сообщение скинула.
— Андрей? — Юля невольно напряглась. — А он что, разбирается?
— Еще как! — Анна Петровна оживилась. — Золотые руки у парня. И душа такая же — золотая. Вот ведь как бывает — судьба испытывает хороших людей.
Юля замерла, боясь пошевелиться. В голосе старушки звучало столько искреннего сочувствия, что любопытство пересилило осторожность.
— А что случилось? — как можно небрежнее спросила она.
Анна Петровна тяжело вздохнула:
— Да уж, намучился он со своей Светланкой. Как же она его обманула-то, прости господи!
Я ведь все видела, у меня окна аккурат на его бывшую квартиру выходят.
В этот момент сверху раздался знакомый голос:
— Анна Петровна, вы там как? Держитесь, сейчас что-нибудь придумаем!
— Держимся, Андрюша, держимся! — прокричала старушка.
И добавила шепотом:
— Вот ведь, даже словом худым бывшую не поминает. А она-то, она…
Договорить ей не дал резкий толчок — лифт дернулся и пополз вверх.
На следующем этаже двери открылись. За ними стоял Андрей — встрепанный, с какими-то инструментами в руках.
— Целы? — заботливо поинтересовался он, помогая Анне Петровне выбраться из кабины.
— Благодаря тебе, — старушка похлопала его по плечу. — Дай бог тебе счастья, Андрюша. Заслужил ты его.
Юля выскользнула из лифта, пробормотала слова благодарности и поспешила к своей квартире.
В голове крутились обрывки странного разговора. Что же там случилось на самом деле?
Ответ пришел неожиданно.
В субботу утром она столкнулась с Анной Петровной у мусоропровода.
Старушка, видимо, только и ждала случая договорить начатое.
— А я ведь все про них знаю, — зашептала она, цепко ухватив Юлю за рукав. — Как Светка та крутила-вертела, как по ночам ха-ха- ля своего водила, пока муж в командировках пропадал.
Андрюша-то все надеялся — одумается, перебесится. А как узнал, что она беременна — возьми да проверь, чье дитя-то.
— И что? — у Юли пересохло в горле.
— А то! — Анна Петровна сердито поджала губы. — Не его оказалось, вот что!
Только он никому не рассказывает — гордый. Все на себя принял, все шишки. А люди-то судят, не разобравшись…
В этот момент наверху хлопнула дверь. Юля вздрогнула и заторопилась к себе.
Господи, какой же она была глу пой! Наслушалась сплетен, навесила ярлыков. А человек просто не захотел грязь на люди выносить.
Вечером она услышала, как хлопнула дверь на четвертом этаже. Шаги. Пауза — видимо, проверяет почтовый ящик.
Сейчас или никогда.
Юля выскочила на лестницу. Андрей стоял у стены, задумчиво перебирая конверты.
— Здравствуйте, — голос предательски дрогнул.
Он поднял голову, улыбнулся:
— О, Юля! Давно вас не видел.
— Я… — она замялась, подбирая слова. — Я хотела поблагодарить. За лифт.
— Да ерунда, — он махнул рукой. — Там просто контакты барахлят, я уже привык чинить.
Повисло неловкое молчание. Юля переминалась с ноги на ногу, не зная, как начать разговор.
— Знаете, — вдруг произнес Андрей, — я давно хотел вас спросить. Может, сходим куда-нибудь? В кино там или просто кофе выпить?
Она подняла глаза — и утонула в теплом золотистом блеске его взгляда.
— Да, — просто ответила Юля. — С удовольствием.
Через несколько дней Марина, столкнувшись с Юлей в подъезде, изумленно присвистнула:
— Ничего себе! С Андреем гуляешь? А как же…
— А никак, — спокойно ответила Юля. — Знаешь, Марин, иногда жизнь оказывается куда сложнее, чем наши представления о ней.
И люди — гораздо лучше, чем мы думаем.
Сало будет вкусное: солю деревенским методом: 5 хитростей и 5 наших ошибок