Лена любила тишину ранних будней. В шесть сорок пять чайник, в шесть пятьдесят три тостер, в семь ноль пять шаги вверх по лестнице — сосед Виктор Петрович, пенсионер, всегда уходит на пробежку. В этих интервалах держалась её нервная система: палата на двадцать коек днём, метро вечером, дом — как дозатор спокойствия. Алексей, наоборот, заводился к девяти: айтишники их отдела появлялись к кофе-машине как птицы на кормушку. Оба были из тех, кто не опаздывает, кто говорит «спасибо» курьерам и не включает музыку на балконе после десяти.
— Две ночи, — сказал Алексей, не поднимая глаз от миски с овсянкой. — Денис с девушкой. У них тренинг в Москва-Сити, гостиницу не потянули. Попросили у меня.
Лена положила нож, протёрла влажной салфеткой крошки. Вроде мелочь, но напряглась. Денис — двоюродный брат Алексея, тот самый, который три года подряд «вот-вот открывает своё дело». Девушку звали Лерой — с пепельным хвостиком и голосом, как у радиоведущей. Лена видела её всего раз — на семейных посиделках у Татьяны Ивановны, свекрови.
— Две — это две, — сказала Лена. — У меня ночные впереди, спать надо.
В первый вечер они приехали с двумя чемоданами, складным штативом и странной белой коробкой, похожей на маленький кондиционер.
— Воздухоочиститель, — улыбнулась Лера. — Я без него не сплю. В Москве пыль. И аллергия.
— У нас чисто, — автоматически ответила Лена и сразу пожалела: звучит будто оправдание. Пропустила их в прихожую, поджала губы, убедила себя: «Две ночи не катастрофа».
Денис оказался бодрым, как утренний ведущий. С порога начал хвалить плитку в прихожей, спрашивать, «где розеточка посильнее», и ловко занял табурет на кухне, будто он всегда тут сидел. Лера сразу расставила баночки с добавками — коллаген, спирулина, «бета-глюкан из Японии», нюхала чай в банке и делала вид, что общается с каким-то невидимым микрофоном.
— У меня сегодня прямые эфиры, — сказала она. — Запущу на кухне, свет лучше. Часик-полтора, максимум.
«Ну хорошо», — подумала Лена. Свет — лампа под шкафчиками, кухня шесть метров, стол у окна. Свет у них как в метро утром: честный, без интриг.
Первая ночь прошла на удивление тихо. Лера шептала в свой ноутбук про «осознанные покупки», Денис мыл кружки (Лена отметила это, даже простила за шум воды в одиннадцать). Утро — и чемоданы в углу, «воздухоочиститель» тихо пыхтит у их спальни. Лена собиралась на смену, привычная последовательность действий утешала.
На вторую ночь всё съехало. В десять тридцать, когда у Лены уже клевали глаза, Лера пританцовывая вбежала в кухню: «Алексей, ой, слушай, сорян! У нас срочный эфир для другого часового пояса. В одиннадцать старт, продержимся до часа». И Денис: «Лён, ты же круто спишь, медики умеют. Мы тихо-тихо».
Тихо не вышло. Смех, крошки от «здорового печенья» на столешнице, хлопанье балконной двери — «шумопоглощение, Лер, ты видела фон?», голос Леры старшим тоном: «Денис, не дыши в микрофон!». В час двадцать Лена посидела на краю кровати и поняла, что злость делает её бодрой лучше, чем кофе. Алексей шепнул: «Терпим ночь. Они уедут утром», — и Лена, прикусив губу, укрылась с головой.
Утром было «упс». Чемоданы никуда не делись, а к ним добавился пакет с коробками.
— Мы, кажется, задержимся ещё на два денёчка, — бодро сказал Денис, избегая Лениных глаз. — Тренинг продлили. И у Леры тут коллаб с брендом. Нам бы… ну… место для коробок. На пару дней.
— Какие коробки? — спросил Алексей сухо.
— Возвраты, — пояснила Лера. — Склад не принимает, я поставлю на балкончик. Они чистые, не воняют. Ира из логистики всё завтра заберёт.
Балкончик был их гордостью: мини-сад с мятой, томатами-черри и деревянным стеллажом, который Алексей собирал в прошлом июне, матерясь, но аккуратно. Лена посмотрела на свой базилик, на ровные ряды баночек с землёй и заметила в углу уже стоящие две коробки, помеченные чёрным маркером «RET-02».
— Алексей, — сказала она ровно. — Поговорим на кухне.
На кухне Лена наливала себе воду, думая, как сформулировать без крика. В голове провернулась дежурная фраза: «Людям надо помочь». И тут же другая: «Помощь — это конкретный срок и условия, а не болото». Она сказала спокойно:
— Два дня — это два. Коробки — нет. У нас балкон — жилой.
— Лён, — торопливо ответил Алексей, — я с ними поговорю. Срок фиксируем. И без коробок. Я всё разрулю.
Он поговорил. Срок «фиксировали» ещё на «два-три», коробки «поставили временно», уложив их под столом на кухне: «Только до обеда, честно-честно». В обед Лена ушла в ночную, а вечером позвонила Ольга, подруга из отделения:
— Ты чего такая сонная в чате? На завтрак не пришла.
— Гости, — выдохнула Лена. — У Алексея один брат — а ощущение, что весь факультет приехал.
Оля смеялась и вдруг серьёзно спросила:
— А ты уверена, что это гости, а не «совместного проживания курс»? Смотри, Лена: если каждый день новый «чуть-чуть» — это уже схема.
Слово «схема» застряло. Лена ходила между кроватями в палате, ставила капельницы, записывала давление и ловила себя на том, как учится считать коробки: утром было пять, вечером — семь.
На третью неделю соседи стали узнавать Леру. Тот самый голос в лифте — «А вырубать фильтр на ночь нельзя, воздух тяжёлый!». Тётя Рая с двенадцатого этажa, сухая и строгая, остановила Лену у подъезда:
— Это ваша девица коробки в колясочной навалила? Там же детям коляски ставить. У нас Юля с восьмого с близнецами, ты в курсе.
— Наши… — Лена даже не нашла формулировки. — Поговорю.
Она говорила. Денис переводил тему: «Лён, да тебя начальство на место старшей поставит, я знаю!». Лера улыбалась: «Ты просто из тех, кто не отказывает. Сейчас такие редкие». Алексей после этих фраз выглядел виноватым, как школьник с дневником.
— Они же родня, Лена, — вечером на кухне говорила Татьяна Ивановна по телефону. — Что ты хочешь, чтобы люди по вокзалам ночевали? Денис парень хороший. Помогите — и забудете.
Лена сдержалась, чтобы не сказать лишнего. Она знала: свекровь не злонамеренна, просто её «помочь» тянется, как жвачка. А Лера умеет быть благодарной ровно до того момента, пока не получит желаемое.
К концу месяца у Алексея начались опоздания. Он обещал начальнику Игорю «включаться удалённо с утра», но по факту просыпался, когда Лера стучала ложечкой по стакану с коллагеном. На планёрке его подколола Марина из HR:
— Алексей, ты теперь в другом часовом поясе? Мы здесь, в московском, каждое утро.
Он улыбнулся и списал на «сложный период». Лена смотрела на него и боялась произнести то, что мыслилось: «ты теряешь ритм из-за их ритма». Утром она нашла на пороге очередную коробку, а к ней приклеенный стикер: «Если не трудно, примите для Леры. Курьер». Это уже превратилось в адрес. В их дверь стучали, как в пункт выдачи.
— Лёш, — тихо сказала Лена вечером, — давай фиксируем правила. Раз и навсегда. Я пишу.
Она села за стол и стала перечислять: срок — до конца недели, вещи — только в комнате, кухня — до десяти, никакой колясочной, наш адрес — не для возвратов. Алексей кивал, обещал поговорить жёстко. Ему давалась эта жёсткость тяжело: в детстве он всегда уступал брату игрушки, просто чтобы не было крика.
Вечером пришли Лера и Денис. Они слушали правила, пока Лена читала с бумажки. Денис улыбался, кивал так энергично, что казалось — вот-вот подпишет договор. Лера спросила уточняюще:
— А если курьер вдруг приедет позже десяти, мне что — его в ночь отправлять?
— Да, — спокойно ответила Лена.
— Жёстко, — протянула Лера, но на бумажке Лена всё равно написала: «подтверждено».
На следующий день на коврике у двери лежало два пыльных пакета с надписью «экспресс» и записка от соседа Тимура: «Ваши коробки мешают. Перенесите». Лена вдохнула и почувствовала — внутри накручивается пружина. Снова «чуть-чуть», снова «до утра».
В субботу объявился ещё один персонаж — Илья, младший брат Леры. Щуплый, с наушниками, в шапке даже в подъезде.
— Мне тут на стажировочку, — сказал он как-то лениво, будто стажировки раздают у подъезда. — На пару дней, я тихий. На полу посплю, мне всё равно.
Лена посмотрела на Алексея. Тот отвёл глаза:
— Я… не знал.
— Это сюрприз, — весело сказала Лера. — Илья будет помогать с контентом, а мы с Денисом успеем снять курс. Ну пожалуйста, Лена. Ты ведь понимаешь — молодёжь нужно поддерживать.
«Поддерживать — это не класть на пол в коридоре», — хотела сказать Лена. Снова вдохнула. Внутри уже не просто пружина — как будто к ней подводят пальцем магниты: тянет, скрипит.
Вечером Илья расставил в прихожей кроссовки «для образов», в коридоре — диджитал-панель, прислонённую к стене («мы фон менять будем»), в ванной — какую-то косметику. Лера делала вид, что всё под контролем. Денис шутил с Алексeем, прихватывал ему по дороге кофе, рассказывал, как «вот-вот зайдут крупные партнёры». И только Лена, идя ночью на кухню попить воды, увидела в темноте светящийся экран: на их адрес оформляли новые «возвраты». Курьерская форма, строчка «контактный телефон» — Лерин.
Она заклеила на бумажке свой пункт «адрес — не для возвратов» и прикрепила на холодильник магнитом с котом. В голове крутилась фраза Оли: «Если каждый день новый “чуть-чуть” — это схема».
В понедельник на лестничной площадке у лифта собрались трое: Юля с близнецами, тётя Рая и сам Виктор Петрович в своей спортивной куртке.
— Лена, — сказал он мягко, — вы у нас спокойные, толковые. Но ваш поток коробок — это уже поток. У нас пожарники придут — оштрафуют весь подъезд.
— Разберёмся, — ответила Лена. — Сегодня.
Она поднялась домой и, не раздеваясь, сказала Алексею:
— Сегодня. Не завтра, не «после эфира», не «когда курьер освободится». Сегодня.
Ей хотелось верить, что они справятся вдвоём: муж и жена, как всегда. Но она уже чувствовала — Денис и Лера научились пользоваться не только их адресом, но и их мягкостью. И это умение — крепче, чем скотч на коробках.
Вечером понедельника Алексей вернулся с работы позже обычного. На лице усталость и что-то вроде смущения. В руках — пакет с пиццей.
— Всем мир, — попытался он улыбнуться, когда зашёл. — Возьмите паузу, ладно? Я голодный, день был ад.
Лена стояла у мойки, намыливая кружку, и не ответила. На кухне уже шуршала Лера: резала листья салата, словно хозяйка. Денис включил bluetooth-колонку, пошла музыка — без спроса, привычно.
— У нас с Лерой новость! — объявил он, и от его тона у Лены защекотало в висках. — Нам продлили контракт! До конца месяца точно остаёмся в Москве. Слушай, Лён, ты не представляешь, как это важно. Мы в столице закрепляемся, понимаешь?
— В смысле — остаётесь? — спросила Лена медленно.
— Ну, то есть… пока снимаем квартиру, но неделю ещё точно тут, — Денис почесал затылок. — Ты же не выгонишь родню, да?
Алексей прикусил губу, не глядя на жену. Он хотел сказать «мы обсудим», но не успел.
Лера уже добавила, улыбаясь мягко, но с уколом:
— Мы, если честно, и не мешаем. Я даже пол мыла вчера. И мусор вынесла.
Лена перевела взгляд на Алексея. Он поднял глаза, виновато пожал плечами. И в этот момент Лена поняла: не Денис и Лера пользуются ими — они просто делают то, что всегда умели. Пользуется Алексей — своей мягкостью, своей нежеланием быть «плохим».
После ужина Лера снова уселась на кухне с ноутбуком — эфир «для подписчиков из Владивостока». Алексей тихо убрел в спальню, Лена села рядом. Долго молчали.
— Лёш, — сказала она тихо, — ты понимаешь, что нас используют?
Он закрыл глаза.
— Понимаю. Но не могу просто выгнать.
— Почему?
— Потому что мама потом мне неделю мозг съест. Денис — её любимчик. «Ты с детства добрее, Лёшенька», — помнишь? Она этим всегда прикрывает всё, что угодно.
Лена кивнула. Да, помнила. Та же «доброта», из-за которой Алексей когда-то тянул на себе родителей обоих братьев — платил за курсы, за первый ноутбук, за ремонт в комнате Дениса.
— Я разрулю, — добавил он. — Честно. Завтра поговорю.
Наутро ничего не изменилось.
Зато прибавилось — коробок.
Соседи уже бурчали в чате дома. Виктор Петрович скинул фото лестничной площадки: «Прошу убрать». Юля добавила сердитый смайл. А Лера ответила туда же, не моргнув глазом: «Это временно, сегодня заберут».
Но вечером Лена возвращалась после ночной — и те же коробки стояли у двери, только теперь с наклейками других брендов.
В прихожей — запах кофе и шампуня. Денис сидел за ноутбуком, ногами на табурете, Илья рядом на полу, монтировал ролик. Лера красилась прямо перед зеркалом, включив свет, будто на съёмочной площадке.
— Ребята, — спокойно сказала Лена, — вы обещали до конца недели. Сегодня — конец недели.
— Ой, ну не буквальничай, — фыркнула Лера. — Мы ж не знали, что всё так завертится. Алексей в курсе, он не против.
Алексей вышел из спальни. Не глядя на жену, сказал:
— Да, я… я им сказал, что пару дней можно.
Лена опёрлась о косяк.
— Пару дней? Лёш, у тебя завтра совещание, ты даже презентацию не закончил. Ты не замечаешь, как они нас просто… подмяли?
Алексей замолчал.
— Не начинай, ладно? Сегодня хоть спокойно поужинаем.
«Спокойно» не получилось.
Поздно вечером из ванной раздался визг. Лера выскочила с мокрыми волосами:
— Лена! У вас фен слабый! Он выключился! Вы так всегда живёте?
— Мы живём, — сухо ответила Лена. — Только не включаем всё подряд. Автомат выбивает.
— Господи, — закатила глаза Лера, — надо же, как тут всё по старинке! Денис, запиши сторис: “быт московских коренных жителей”. Это ж колорит!
Денис рассмеялся. Илья поддержал. Алексей отвёл взгляд.
Лена вышла на балкон, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего. Её базилик пожелтел, томаты усохли. Воздух пах картоном. Она стояла, глядя на огни напротив, и думала: «Как так получилось, что в нашем доме я гость?»
На следующий день она всё-таки решила действовать. Не кричать — иначе они станут жертвами, а Алексей опять растает.
Она сделала иначе.
Позвонила риелтору, у которой год назад они покупали квартиру.
— Ирина, здравствуйте. Не знаете, случайно, почём сейчас посуточная аренда по нашему району? — спросила она.
— А вы хотите сдавать?
— Пока просто прицениваюсь.
Когда Алексей вечером пришёл, Лена показала ему на листок:
— Смотри. Три тысячи в сутки. За неделю — двадцать одна тысяча. Знаешь, сколько мы теряем, «помогая» им?
Алексей растерянно усмехнулся:
— Ну ты как бухгалтер прямо.
— Нет. Как человек, у которого границы.
Он вздохнул.
— Лена… Я завтра поговорю. Обещаю.
Но утром всё перевернуло одно сообщение.
На телефон Алексея пришёл голосовой от матери:
«Лёшенька, ну не обижай Дениса. Они же молодые, им тяжело. Лера хорошая девочка, я видела — ухоженная, с руками. Дай им ещё время. Лена у тебя понимающая, вот вы и решите всё по-хорошему. Родня — это не чужие».
После этого разговора Алексей сидел молча. Потом сказал:
— Ладно. Неделя. Последняя.
Неделя растянулась в две.
Постепенно их квартира перестала быть домом.
Кухня — площадка для съёмок. Балкон — склад. Ванная — гримёрка. В спальне на полу — штативы.
Лена стала уезжать на ночные чаще, чем надо, подменяя коллег. В палате было тесно, шумно, но там — тишина внутри.
Иногда она писала подруге Оле:
«Если честно, я просто хочу прийти домой и не видеть никого».
А однажды вернулась и застала картину: Лера в халате Лены, с кружкой из её набора, рассказывала в прямом эфире, как «мы с мужем переехали в уютную московскую квартирку, обживаемся».
— Мы?! — Лена стояла у двери.
Лера вздрогнула, выключила трансляцию.
— Лена, не злись, это просто для картинки. Подписчикам нужен образ, понимаешь?
— Образ? В моём халате?
Алексей подошёл, растерянно поднял руки.
— Лён, не кипятись, это же не нарочно.
— А как? — сорвалось у неё. — Ты вообще видишь, что происходит?
Лера пожала плечами:
— Ну прости, не знала, что халат — святыня. Хочешь, постираю.
Это прозвучало так унизительно, что Лена просто вышла из комнаты, чувствуя, как внутри всё сжимается.
На следующий день Алексей вернулся с работы, и впервые сам завёл разговор.
— Я с ними говорил, — сказал он. — Они ищут квартиру. Нашёл им вариант на Ломоносовском, сказал, что помогу с залогом.
— Сколько?
— Сорок тысяч.
— Из каких? — спросила Лена тихо.
— Из общих. Потом вернут.
Она кивнула. «Потом» — слово, за которым всё всегда прячется.
Но впервые за месяц Лена почувствовала хоть крошку надежды. Даже позволила себе улыбнуться: может, всё закончится.
В субботу утром они собирали вещи.
Денис шутил, Лера жаловалась, что «такой стресс — переезды», Илья крутился, фотографировал.
К вечеру квартира будто выдохнула: воздух стал легче, свет мягче.
Лена убирала кухню, Алексей пил чай.
— Видишь? Всё решилось, — сказал он. — Без скандалов.
Она кивнула. Впервые за долгое время захотелось обнять его.
Но в понедельник утром позвонила курьерская служба.
— Добрый день. Это доставка для Леры Кузнецовой. Подъезд какой?
Лена чуть не выронила телефон.
— Она тут не живёт! — сказала резко. — Адрес удалите из базы!
— У нас постоянный клиент, — вежливо ответил парень. — Она подтвердила адрес вчера.
К вечеру у двери стояли три коробки. Снова.
Лера объявилась в восемь, улыбаясь, как ни в чём не бывало.
— Ой, Лена, привет! Мы пока у друзей, но вещи-то мои тут, верно? Ты не против, я оставлю?
Лена не сразу нашла голос.
— Лера, это уже не смешно. Ты обещала — всё забрала.
— Забрала. Почти всё. Но эти коробки — временно. Честно!
Алексей подошёл, кашлянул.
— Лён, не накаляй. Всё заберут завтра.
И вот тут она поняла — не завтра. Никогда.
Эта история не про коробки. Про людей, которые живут, пока им удобно. И про тех, кто позволяет.
Она встала, пошла на кухню, и впервые за месяц поняла, что что-то внутри треснуло.
Вечером пришёл сосед Тимур:
— Лена, извини, что вмешиваюсь. Но ваши… э-э… знакомые устроили на парковке фотосессию. Администратор жаловался. Сказали, что “жильцы”.
— Они не жильцы, — ответила Лена, и голос её звучал чужим. — Завтра всё закончится.
— Надеюсь, — сказал Тимур. — Потому что у нас уже жалобы.
Она закрыла дверь, подошла к окну, посмотрела вниз. Денис стоял у машины, Лера позировала в белом пальто. Фотографировал Илья.
На фоне подъезда. Их подъезда.
Лена смотрела долго. Потом выключила свет и села за стол.
Она знала: завтра она скажет то, чего боялась месяц.
Скажет так, что даже Алексей не сможет смягчить.
И вот тогда всё действительно изменится.
Утро вторника началось с хлопка двери. Алексей ушёл раньше — молча, стараясь не будить. Лена лежала, глядя в потолок, и чувствовала, как от усталости жжёт глаза. Всё внутри уже не кипело — будто перегорело.
На кухне тянуло вчерашним кофе. На столе — записка от Леры, написанная розовой ручкой:
«Леночка, я за коробками вечером! Не переживай, всё под контролем ».
Лена улыбнулась — сухо, без радости. Под контролем. Конечно. Только вот не под её.
Она взяла телефон, открыла список чата жильцов и набрала:
«Коллеги, простите за неудобства. Сегодня решу вопрос с коробками. Спасибо за терпение».
Потом села и долго смотрела в окно. На улице моросил дождь. Серый, тихий — как будто под стать её состоянию.
К обеду позвонила Татьяна Ивановна.
— Леночка, здравствуй! — голос звучал нарочито ласково. — Слышала, вы там опять не поделили что-то с ребятами? Алексей вчера звонил, сказал, ты нервничаешь.
— Я не нервничаю, — спокойно сказала Лена. — Просто хочу, чтобы они забрали свои вещи и больше не возвращались.
— Ой, ну что ты, — вздохнула свекровь. — Денис ведь не чужой. Они с Лерой стараются, работают. Молодёжь сейчас трудная, а ты у нас женщина умная, не заносись.
— Татьяна Ивановна, — перебила Лена, — вы знаете, что они используют наш адрес для своих заказов? Что соседи жалуются?
— Ну и что? Тебе жалко, что ли? В жизни надо помогать. Вон, я сколько терпела, когда ты с Алексеем в первый год поженились — у меня всё вверх дном было, но я же не гнала!
Лена замолчала. В этот момент она поняла, откуда у Алексея это чувство вины. Из детства. Из вот этого «надо помогать».
— Хорошо, — сказала она тихо. — Вы правы, терпели. Только мы — не вы.
И повесила трубку.
Вечером дверь открылась с характерным визгом. Лера — в длинном бежевом пальто, с пакетом из модного магазина.
— Привет, Лен! Ой, ты дома? Отлично! Я тут быстренько заберу вещи.
— Быстренько — это хорошо, — ответила Лена спокойно, не вставая со стула. — Только забирай все.
— В смысле — все? Там же часть для съёмки завтра. Мы потом донесём.
— Лера, я не шучу. Все. Сегодня.
Лера чуть нахмурилась, но быстро натянула улыбку.
— Лен, не усложняй. Я уже с Алексеем всё обсудила. Он не против, чтобы мы…
— Алексей дома нет, — перебила Лена. — И решаю сейчас я.
Тишина зависла между ними.
— Ты сердишься, да? — нарочито мягко сказала Лера. — Ну извини. Я понимаю, ты уставшая, работа, ночные… Но зачем так резко?
— Потому что по-хорошему вы не понимаете, — спокойно сказала Лена. — У вас есть два часа. Потом я вызываю грузчиков.
— Что?! — вспыхнула Лера. — Ты не имеешь права! Это наши вещи!
— А адрес чей? — спокойно уточнила Лена. — Мой.
На секунду в глазах Леры мелькнуло раздражение — настоящее, без маски. Потом она усмехнулась:
— Ты просто завидуешь.
— Чему?
— Что у нас с Денисом жизнь движется. Проекты, поездки, люди вокруг. А ты застряла — работа, ночные, дом, базилик на балконе. Вот и бесишься.
Слова были как плевок.
Лена медленно встала.
— Знаешь, Лера, пусть лучше базилик, чем паразиты.
Та хмыкнула.
— Грубо. Но ожидаемо.
Она пошла в комнату, громко открывая ящики.
— Денис сказал, ты с характером. Теперь понятно, почему Алексей вечно виноватый ходит. Ты его просто задавила.
Лена смотрела, как та шарит по их шкафу, достаёт свои свитера, косметику, какие-то пакеты. В голове мелькнуло: «вот бы просто выключить свет — и тишина».
Но вместо этого она включила телефон и сделала фото коробок. Потом — видео, где Лера выносит пакеты.
— Ты что делаешь?! — вскрикнула та.
— Документирую. Чтобы потом не было “мы ничего не оставляли”.
Лера фыркнула:
— Господи, какая ты мелочная!
— Может быть. Зато теперь точно всё закончится.
Дверь хлопнула, Лена осталась одна. В квартире стояла гулкая тишина.
Она сидела на кухне, пила чай и чувствовала, как изнутри будто выдувает всю злость. Осталась только усталость.
Около девяти вернулся Алексей.
— Ты что натворила? — с порога спросил он.
Лена подняла глаза.
— Я?
— Мне Лера звонила! Плакала! Говорит, ты её выгнала, унизила!
— А ты ей поверил?
— Лен, зачем ты так? Можно же было нормально решить. Без скандала!
— Без скандала? — тихо переспросила она. — Месяц коробок, посторонние люди в доме, съёмки, жалобы соседей — это “без скандала”?
— Они же родня, — устало сказал Алексей.
— Родня — это не индульгенция, Лёша.
Он замолчал. Потом сел напротив, провёл рукой по лицу.
— Я не умею так резко, как ты. Мне тяжело.
— Зато тебе легко потом жить в чужом беспорядке.
Они сидели молча. За окном гудел дождь.
Лена вдруг поняла: она больше не злится. Просто не хочет возвращаться к старому.
— Знаешь, — сказала она тихо, — я сегодня поняла, что эта квартира — единственное место, где мне спокойно. Или, вернее, было спокойно. И я не дам это забрать.
Алексей ничего не ответил. Смотрел в пол.
Следующие два дня прошли тихо. Лера не звонила. Денис прислал сообщение Алексею: «Не переживай, всё норм. Мы нашли хату».
Лена выдохнула. Казалось — всё.
Но в пятницу вечером, когда она возвращалась с работы, у подъезда стояла та же белая машина курьерской службы.
Парень в униформе улыбнулся:
— Здравствуйте! Три коробки для Кузнецовой Леры. Подъезд какой?
Лена застыла. Потом сказала:
— Этот адрес больше не существует.
— Как это? — удивился курьер.
— Вот так. Возврат отправителю.
Она подписала бланк, развернулась и пошла к лифту.
Телефон завибрировал: «Лера звонит».
Лена сбросила.
Потом ещё раз. И ещё.
На четвёртый раз она ответила.
— Ты что творишь?! — кричала Лера. — Там мои вещи! Я пришла — их нет!
— Вернулись туда, откуда пришли, — спокойно ответила Лена.
— Ты сумасшедшая! Алексей знает, что ты творишь?
— Узнает.
— Да я… я твою жизнь испорчу! — выкрикнула Лера. — Ты думаешь, он будет терпеть такую истеричку?!
Лена улыбнулась.
— Пусть попробует.
И отключила телефон.
Вечером Алексей пришёл хмурый.
— Лена, — начал он, — ну зачем ты? Я же просил…
Она встала, глядя ему прямо в глаза.
— Лёш, хватит. Хватит бояться быть неудобным. Хватит позволять всем жить за наш счёт.
— Это же семья, — упрямо повторил он.
— Нет. Это паразиты. И если ты их не видишь — значит, ты их часть.
Он резко выдохнул, будто получил пощёчину.
— Спасибо. Приятно слышать.
— Я не хотела обидеть, — сказала она. — Просто я больше не выдержу. Если хочешь — зови их обратно. Но я тогда уйду.
Он молчал. Потом сказал тихо:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
Он встал, прошёлся по комнате. Потом — словно выстрелом:
— Моя московская квартира — не гостиница для твоих родственников! Завтра с работы приду, чтобы их тут не было! — сказал он громко, почти крикнул, но смотрел не на неё, а куда-то в сторону, как будто говорил не ей, а себе.
И в этой фразе было всё — злость, усталость, запоздалая решимость.
Лена смотрела молча.
— Поздновато, — наконец сказала она. — Но, может, не совсем поздно.
В субботу коробок у двери больше не было.
Лера не звонила. Денис удалил Алексея из мессенджера.
Татьяна Ивановна прислала короткое: «Разберётесь сами».
Квартира стала снова тихой. Только на балконе вялый базилик, пересушенный после всех этих недель.
Лена подошла к нему, полила водой.
Смотрела, как листья медленно напитываются влагой, будто оживают.
Алексей стоял в дверях.
— Прости, — сказал он. — Я слишком долго молчал.
Она не ответила.
Только кивнула.
Вечером они сидели на кухне, пили чай. Снаружи шумел город, а внутри — тишина, но не та уютная, что раньше, а настороженная, как после грозы.
Ничего не было решено. Они просто сидели рядом — двое людей, у которых закончились оправдания.
И каждый думал о своём: кто-то — о семье, кто-то — о границах.
Но в воздухе уже чувствовалось, что старой жизни не будет.
Ни с коробками, ни без них.
С таким отчимом покой ей мог только сниться