— Квартиру оформим на Павлика, конечно же. Он единственный наследник, так положено! — властный голос Людмилы Петровны разрезал утреннюю тишину как нож. Она сидела за кухонным столом, перебирая какие-то бумаги, и даже не подняла головы, когда Настя вошла с чашкой чая.
Настя замерла на пороге. Её рука с чашкой дрогнула, и несколько капель пролилось на пол. Она смотрела на широкую спину свекрови, которая деловито раскладывала документы по стопкам, словно уже всё решено.
Павел сидел напротив матери, уткнувшись в телефон. Он поднял глаза на жену, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на вину, но он тут же отвёл глаза обратно в экран.
— О какой квартире речь? — Настя старалась говорить спокойно, хотя внутри всё уже кипело. Она поставила чашку на стол и села рядом с мужем.
Людмила Петровна наконец соизволила поднять голову. На её лице играла снисходительная улыбка человека, объясняющего очевидные вещи непонятливому ребёнку.
— Бабушкина квартира, разумеется. Моя мама оставила завещание. Трёхкомнатная в центре города. Я как единственная дочь получаю наследство, но сразу перепишу на Павлика. Мальчику нужна недвижимость, это залог его будущего.
Настя почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Они с Павлом пять лет снимали однокомнатную квартиру на окраине, откладывая каждую копейку на первоначальный взнос по ипотеке. А теперь вдруг появилась трёхкомнатная квартира, о которой она слышала впервые.
— Паша, ты знал об этом? — она повернулась к мужу. Тот неловко пожал плечами.
— Мама вчера только сказала. Баба Зина месяц назад… Похороны были тихие, только близкие. Мама не хотела тебя расстраивать, ты же беременная.
Настя инстинктивно положила руку на округлившийся живот. Седьмой месяц. Они так долго ждали этого ребёнка, столько процедур, анализов, переживаний. И вот теперь, когда до счастья оставалось всего два месяца, свекровь преподносила такой сюрприз.
— То есть месяц назад была возможность решить наш квартирный вопрос, и ты молчал? — голос Насти дрогнул.
— Да что ты понимаешь в юридических вопросах! — вмешалась Людмила Петровна. — Наследство — дело тонкое. Нужно правильно оформить, чтобы потом проблем не было. Квартира переходит Павлу, это решено. А вы… вы пока и так нормально живёте.
— Нормально? — Настя встала, её руки дрожали. — В однушке на выселках, где плесень в ванной и окна не закрываются? С ребёнком на подходе?
Свекровь поджала губы, её глаза сузились.
— Ну, знаете ли, Анастасия, не все начинают с хором. Мы с покойным мужем двадцать лет в коммуналке прожили, пока свою квартиру не получили. А вы, молодые, сразу всего хотите. Квартира будет на имя Павла, точка. Это семейная собственность, она должна остаться в семье.
— А я что, не семья? — Настя почувствовала, как к глазам подступают слёзы, но сдержалась.
— Ты жена, — отрезала свекровь. — Сегодня жена, а завтра кто знает. Разводы нынче модные. А Павлик — это кровь, это навсегда.
Эти слова ударили как пощёчина. Настя посмотрела на мужа, ожидая, что он возмутится, защитит её. Но Павел сидел молча, разглядывая свои руки.
— Паша, скажи хоть что-нибудь! — взмолилась она.
Он наконец поднял голову, и в его глазах читалась мучительная нерешительность.
— Настя, ну мама же правильно говорит. Квартира всё равно наша будет. Какая разница, на чьё имя оформлена? Мы же семья.
— Семья? — Настя горько усмехнулась. — Твоя мать только что ясно дала понять, что я в эту семью не вхожу.
Она развернулась и ушла в спальню, громко хлопнув дверью. За спиной остались растерянный муж и довольная собой свекровь.
В спальне Настя села на кровать и обхватила голову руками. Обида душила её, но ещё больше душило осознание собственного бессилия. Она была на седьмом месяце беременности, без работы — ушла в декрет месяц назад. Полностью зависима от мужа и его семьи. И теперь выяснилось, что в планах этой семьи ей отведена роль временной гостьи, которую в любой момент можно выставить за дверь.
Через полчаса в спальню тихо вошёл Павел. Он сел рядом, неловко обнял её за плечи.
— Не злись. Мама перегибает, но она хочет как лучше. Для нас, для внука.
— Для внука? — Настя подняла на него покрасневшие глаза. — А ты не думаешь, что для внука лучше, когда у его родителей есть собственное жильё? Когда его мама чувствует себя защищённой, а не временной квартиранткой?
Павел вздохнул.
— Давай так. Мама оформит квартиру на меня, а потом, когда страсти улягутся, мы сделаем общую собственность. Или ты будешь вторым собственником. Найдём выход.
Настя покачала головой.
— Ты правда не понимаешь? Дело не в бумажках. Дело в том, что твоя мать не считает меня членом семьи. И ты с этим соглашаешься.
На следующий день Людмила Петровна привезла целый чемодан документов и разложила их на кухонном столе. Она вызвала знакомого юриста, пожилого мужчину в потёртом пиджаке, который важно кивал и что-то записывал в блокнот.
— Итак, Людмила Петровна, — говорил он, поправляя очки, — по завещанию квартира переходит вам. Вступление в наследство через полгода после открытия наследственного дела. Но вы можете сразу оформить дарственную на сына. Это самый простой вариант.
— Вот именно! — свекровь торжествующе посмотрела на Настю, которая молча готовила обед. — Всё законно и правильно. Павлик, иди сюда, подпишешь согласие.
Павел послушно подошёл к столу. Настя отвернулась к плите, стараясь сосредоточиться на нарезке овощей. Руки дрожали, и она боялась, что порежется.
— А если оформить на обоих супругов? — вдруг спросил Павел. — В совместную собственность?
Юрист и Людмила Петровна переглянулись.
— Молодой человек, — назидательно произнёс юрист, — в случае совместной собственности при разводе жена получит половину. Вы уверены, что хотите так рисковать? Статистика разводов в нашей стране…
— Никаких совместных собственностей! — отрезала свекровь. — Павел, не глупи. Квартира — это твоё будущее, твоя опора. Нельзя разбрасываться таким имуществом.
Настя резко повернулась, всё ещё держа в руке нож.
— Людмила Петровна, я пять лет живу с вашим сыном. Я ношу вашего внука. Неужели я не заслужила хотя бы минимального доверия?
Свекровь встала, выпрямившись во весь свой немаленький рост.
— Доверие, милочка, зарабатывается годами. А ты что сделала для нашей семьи? Родила ребёнка? Так это твоя обязанность как жены. Павлик тебя содержит, одевает, кормит. Квартиру снимает. Разве этого мало?
— Я работала до декрета! Я вкладывала в семейный бюджет не меньше Павла!
— Ну вот когда выйдешь из декрета, тогда и поговорим, — свекровь села обратно. — А пока сиди тихо и не лезь во взрослые дела.
Настя почувствовала, что сейчас взорвётся. Ребёнок в животе забеспокоился, реагируя на её эмоциональное состояние. Она положила нож и вышла из кухни.
Вечером того же дня Настя позвонила подруге Марине, которая работала в риелторском агентстве.
— Марин, скажи, если квартира по наследству переходит одному супругу, второй имеет на неё права?
— Смотря когда получена. Если в браке — это совместно нажитое имущество. Хотя наследство — особый случай. А что случилось?
Настя коротко рассказала ситуацию. Марина присвистнула.
— Ничего себе свекровь у тебя. Слушай, а почему бы вам не продать эту квартиру и не купить две поменьше? Или одну, но подальше от свекрови?
— Она никогда не согласится. Это же «семейная собственность», — Настя грустно усмехнулась.
— Тогда у меня для тебя плохие новости. Если квартира оформлена на Павла как личная собственность, полученная в дар или по наследству, ты на неё прав не имеешь. Даже при разводе.
Настя положила трубку с тяжёлым сердцем. Выходит, свекровь всё просчитала правильно. Она действительно останется ни с чем, если что.
Прошла неделя. Людмила Петровна практически поселилась у них, каждый день приезжая с новыми бумагами, планами ремонта, образцами обоев.
— В большой комнате сделаем кабинет для Павлика, — вещала она за ужином. — Мужчине нужно своё пространство. В средней — детскую. А в маленькой можно устроить гостевую. Для меня, когда буду приезжать к внуку.
— А где мы с Павлом будем спать? — не выдержала Настя.
— Ну, в зале диван поставите. Молодые, справитесь.
Настя посмотрела на мужа. Тот сосредоточенно ковырял вилкой в тарелке.
— Паш, ты серьёзно? Мы будем спать на диване в проходной комнате, а у твоей мамы будет отдельная спальня?
— Мам, может, действительно, это перебор… — неуверенно начал Павел.
— Что перебор? — свекровь возмущённо всплеснула руками. — Я всю жизнь для тебя жила! Отца твоего схоронила, одна тебя поднимала! И теперь, когда у меня есть возможность иногда побыть с внуком, ты мне отказываешь?
Она театрально приложила руку к сердцу. Павел тут же засуетился.
— Мам, ну что ты, конечно, комната твоя. Мы что-нибудь придумаем.
После ужина Настя заперлась в ванной и долго плакала. Она чувствовала себя преданной, брошенной, ненужной. Муж, который клялся её защищать и оберегать, не мог сказать матери ни одного слова против.
Ночью она не могла заснуть. Павел храпел рядом, а она лежала и смотрела в потолок. Ребёнок толкался, не давая устроиться поудобнее. В голове крутились мысли одна тревожнее другой. Что будет, когда родится малыш? Будет ли свекровь указывать, как его кормить, пеленать, воспитывать? Будет ли она вообще иметь право голоса в этой семье?
Утром её разбудил громкий голос Людмилы Петровны, которая разговаривала по телефону на кухне.
— Да, Зоечка, представляешь? Невестка-то моя обиделась, что квартиру на Павлика оформляю. Видите ли, ей тоже кусок хочется. Я ей говорю — ты сначала роди, вырасти, а потом права качай. А она губы надула. Эти молодые, они все такие. Им подавай всё и сразу.
Настя тихо встала и подошла к двери. Свекровь продолжала, не снижая голоса.
— Я-то думала, повезло Павлику, девочка тихая, скромная. А она, оказывается, с характером. Но ничего, я её быстро на место поставлю. Не на такую напала. Квартира будет за Павликом, и точка. А не нравится — пусть уходит. Найдём ему другую, получше.
Настя почувствовала, что земля уходит из-под ног. Она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Значит, вот как. Она просто временная, заменяемая деталь. Как только перестанет устраивать — найдут другую.
Она оделась и тихо вышла из квартиры. Нужно было подумать, успокоиться, принять решение. Она дошла до ближайшего парка и села на лавочку. Было начало октября, листья желтели и падали, устилая дорожки золотым ковром. Настя смотрела на играющих детей и молодых мам с колясками. Совсем скоро она тоже станет мамой. Но в каких условиях будет расти её ребёнок? В атмосфере унижения и пренебрежения?
Телефон зазвонил. Павел.
— Настя, ты где? Мама завтрак приготовила.
— Я в парке. Мне нужно побыть одной.
— Что случилось? Тебе плохо?
— Мне плохо от того, что происходит в нашей семье, Павел.
Он помолчал.
— Давай вечером поговорим. Без мамы.
Вечером Людмила Петровна уехала к себе, напоследок строго наказав Павлу «образумить жену». Они остались вдвоём. Павел сел напротив Насти, взял её за руки.
— Настя, ну что ты так переживаешь? Квартира будет наша. Какая разница, на кого оформлена?
— Разница в том, что твоя мать открытым текстом сказала — если я не буду устраивать, найдут тебе другую жену.
Павел поморщился.
— Она погорячилась. Не принимай близко к сердцу.
— Погорячилась? Павел, она планомерно выдавливает меня из семьи! Квартира только на тебя, комната только для неё, решения принимает только она! А ты молчишь!
— Что я могу сделать? Это моя мать!
— А я твоя жена! Мать твоего будущего ребёнка! Разве я не заслуживаю уважения и защиты?
Павел встал, прошёлся по комнате.
— Ты не понимаешь. Мама всю жизнь для меня… Отец рано умер, она одна меня растила. Я не могу просто так взять и пойти против неё.
— А против меня можешь?
Он остановился, посмотрел на неё с болью в глазах.
— Настя, давай найдём компромисс. Квартиру оформим на меня, но я напишу завещание на тебя и ребёнка. Так всем будет спокойнее.
— Завещание? — Настя горько рассмеялась. — То есть я получу права на жильё только после твоей смерти? Спасибо, утешил.
На следующий день произошло неожиданное. Позвонила Настина мама, Елена Викторовна.
— Доченька, как ты? Я тут с папой посоветовалась. Мы решили вам помочь. У нас есть накопления, можем дать вам на первоначальный взнос по ипотеке. Возьмёте свою квартиру, пусть маленькую, но свою. И оформите на двоих.
Настя расплакалась.
— Мам, спасибо, но… Тут такая ситуация.
Она рассказала про наследство. Елена Викторовна помолчала.
— Так, давай-ка я приеду. Надо поговорить.
Через два часа Настина мама сидела на кухне, попивая чай. Она была полной противоположностью Людмилы Петровны — мягкая, интеллигентная, всегда старавшаяся не вмешиваться в жизнь дочери.
— Настенька, а что говорит Павел?
— Он между двух огней. Не может выбрать.
— Понятно. Знаешь что, давай сделаем так. Мы с папой купим однокомнатную квартиру и оформим на тебя. Будет твоя личная собственность. Сдавать будете, это дополнительный доход. А если что — у тебя всегда будет куда пойти.
— Мам, я не могу принять такой подарок.
— Можешь и должна. У тебя будет ребёнок. Ты должна быть уверена в завтрашнем дне.
В этот момент вернулся Павел с работы. Увидев тёщу, он смутился.
— Елена Викторовна, добрый вечер.
— Добрый, Павел. Я тут с дочерью беседую о вашей жилищной ситуации.
Павел напрягся.
— Мы сами разберёмся.
— Разумеется. Но я как мать хочу быть уверена, что у моей дочери и внука есть крыша над головой. Поэтому мы с мужем решили купить Насте квартиру.
Павел побледнел.
— Что? Зачем? У нас будет трёхкомнатная квартира!
— У вас — это у кого? Насколько я поняла, квартира будет оформлена на вас. А Настя остаётся ни с чем.
— Но мы же семья…
— Семья — это когда всё общее, Павел. А когда жена выпрашивает право на кусок жилплощади — это не семья.
Павел покраснел, потом побледнел снова.
— Вы настраиваете Настю против меня!
— Нет, молодой человек. Я просто забочусь о своей дочери. Так же, как ваша мама заботится о вас.
Вечером разразился скандал. Павел кричал, что Настя предала его, рассказав матери об их проблемах. Настя плакала, говорила, что больше не может так жить. В разгар ссоры приехала Людмила Петровна — Павел позвонил ей, пожаловался.
— Так, что тут происходит? — она вошла как хозяйка, даже не разувшись. — Анастасия, ты совсем с ума сошла? Мать свою натравила?
— Я никого не натравливала. Мои родители просто хотят помочь.
— Помочь? Да они вас разводят! Специально квартиру покупают, чтобы ты могла уйти! Это провокация!
— Нет, Людмила Петровна. Это забота. Настоящая материнская забота, а не манипуляции и контроль.
Свекровь побагровела.
— Как ты смеешь! Я всю жизнь положила на сына!
— И теперь хотите, чтобы он всю жизнь положил на вас?
Людмила Петровна шагнула вперёд с явным намерением дать пощёчину, но Павел встал между ними.
— Мама, успокойся! Настя, прекрати!
— Я не могу прекратить то, что давно должно было быть сказано! — Настя тоже встала, держась за живот. — Людмила Петровна, я уважаю вас как мать моего мужа. Но я не позволю вам унижать меня, манипулировать мной и выживать из собственной семьи!
— Из собственной? — свекровь расхохоталась. — Да какая это твоя семья? Ты временная здесь!
— Мама! — Павел повысил голос. — Хватит! Настя моя жена, мать моего ребёнка!
— Вот именно, твоего ребёнка! А она тут вообще ни при чём!
Что-то сломалось в Павле в этот момент. Он посмотрел на мать так, словно видел её впервые.
— Мама, ты сейчас сказала чудовищную вещь. Настя — мать моего ребёнка, но она «ни при чём»? Как это понимать?
Людмила Петровна осеклась, поняв, что перегнула палку.
— Я не то имела в виду…
— Нет, ты имела в виду именно это. Что Настя — инкубатор для твоего внука. Что она не человек, не личность, а функция.
Павел подошёл к жене, обнял её.
— Прости меня. Я был слепым идиотом.
Настя прижалась к нему, чувствуя, как напряжение отпускает.
— Мама, — Павел повернулся к Людмиле Петровне, — квартиру мы оформим на двоих с Настей. Или не оформим вообще. Это наше решение.
— Павлик, ты что говоришь? Опомнись!
— Я опомнился. Наконец-то. Мама, я люблю тебя, но моя семья — это Настя и наш будущий ребёнок. И если ты не можешь это принять, то…
— То что? — свекровь вскинула подбородок.
— То мы будем жить отдельно. В той однокомнатной квартире, которую предлагают родители Насти. Или в съёмной. Но без твоего контроля и манипуляций.
Людмила Петровна пошатнулась, схватилась за сердце.
— Ты… ты отказываешься от матери?
— Нет, мама. Я выбираю свою семью. А ты можешь быть её частью, если захочешь. Но на наших условиях.
Прошло два месяца. Настя родила здорового мальчика. Первой в роддом примчалась Людмила Петровна. Она стояла у палаты с огромным букетом и плакала.
— Настенька, прости меня. Я была не права. Можно мне… можно посмотреть на внука?
Настя улыбнулась.
— Конечно, Людмила Петровна. Проходите.
Свекровь робко вошла, подошла к кроватке. Увидев малыша, она расплакалась ещё сильнее.
— Какой красивый… На Павлика похож… И на тебя, Настенька.
Она достала из сумки конверт.
— Вот. Это вам.
Настя открыла конверт. Внутри были документы на квартиру — дарственная на имя Насти и Павла в равных долях.
— Людмила Петровна…
— Я много думала эти два месяца. Павел был прав. Я вела себя ужасно. Хотела контролировать всё, боялась потерять сына. А чуть не потеряла и сына, и внука. Простите меня.
Павел, стоявший в дверях, подошёл и обнял мать.
— Мам, всё хорошо. Мы семья. Все вместе.
Через полгода они въехали в отремонтированную трёхкомнатную квартиру. В большой комнате устроили гостиную, в средней — спальню, в маленькой — детскую. Для Людмилы Петровны купили раскладной диван. Она приезжала в гости, нянчилась с внуком, но больше не пыталась командовать.
А однокомнатную квартиру, которую купили родители Насти, сдавали. На эти деньги Настя смогла окончить курсы дизайна интерьеров — давнюю мечту. Первым её проектом стала квартира свекрови. Людмила Петровна была в восторге и всем подругам хвасталась талантливой невесткой.
Иногда, когда вся семья собиралась за большим столом — Павел с Настей, их сын, обе бабушки и дедушки — Настя вспоминала тот страшный период. И понимала: конфликт был неизбежен. Людмила Петровна должна была понять, что сын вырос. Павел должен был научиться защищать свою семью. А она сама должна была научиться стоять за себя.
Квартирный вопрос, который чуть не разрушил семью, в итоге всех объединил. Потому что дело было не в квадратных метрах. Дело было в уважении, границах и умении их отстаивать. И когда все это поняли, оказалось, что места хватает всем. И любви тоже.
Вернувшись из магазина, я застала в гостиной людей, которых никогда в жизни не видела