— Завещание оформлено на меня, и точка! — голос Светланы дрожал от едва сдерживаемой ярости, когда она увидела на пороге свою свекровь с нотариусом.
Утро началось как обычно. Светлана готовила завтрак, планируя спокойный выходной день. На столе остывал кофе, в тостере подрумянивался хлеб. За окном светило майское солнце, обещая тёплый день. И вдруг — звонок в дверь. Настойчивый, требовательный, словно кто-то бил в набат.
Она открыла, не посмотрев в глазок. На пороге стояла Тамара Петровна — свекровь, женщина шестидесяти лет с идеальной укладкой и холодными серыми глазами. Рядом с ней — мужчина в строгом костюме с кожаным портфелем.
— Светочка, — губы Тамары Петровны растянулись в подобии улыбки, но глаза остались ледяными. — Познакомься, это Виктор Сергеевич, наш семейный нотариус. Нам нужно кое-что обсудить.
Светлана почувствовала, как внутри всё сжалось. Интуиция кричала об опасности. Она знала этот взгляд свекрови — взгляд удава, готового проглотить жертву.
— О чём речь? — спросила она, не приглашая их войти.
Тамара Петровна не дожидалась приглашения. Она прошла мимо невестки, как мимо пустого места. Нотариус последовал за ней. Они прошли в гостиную, где Тамара Петровна уселась на диван с видом хозяйки дома.
— Видишь ли, дорогая, — начала она, доставая из сумочки какие-то бумаги. — Бабушка Игоря оставила завещание. Квартира в центре города. Помнишь, мы туда ездили на её девяностолетие?
Светлана помнила. Роскошная трёхкомнатная квартира в сталинском доме. Высокие потолки, лепнина, паркет. Бабушка умерла полгода назад, и с тех пор вопрос наследства повис в воздухе.
— И что? — Светлана села напротив, скрестив руки на груди.
— А то, милочка, что есть небольшая проблема. — Тамара Петровна достала документ и положила его на стол. — Бабушка оставила квартиру Игорю. Но с условием.
Светлана взяла бумагу. Читала внимательно, чувствуя, как холодеет внутри. В завещании чёрным по белому было написано: квартира переходит Игорю Михайловичу Соколову при условии, что он не состоит в браке на момент вступления в наследство.
— Это какая-то ошибка, — выдохнула она.
— Никакой ошибки, — отрезала Тамара Петровна. — Бабушка была мудрой женщиной. Она хотела, чтобы семейное имущество осталось в семье. В нашей семье.
Смысл сказанного дошёл до Светланы не сразу. Когда понимание пришло, она почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Вы хотите, чтобы мы с Игорем развелись? Из-за квартиры?
— Не драматизируй, — Тамара Петровна поморщилась, словно невестка сказала что-то неприличное. — Это просто формальность. Оформите развод, Игорь вступит в наследство, а потом… ну, если захотите, снова поженитесь.
Нотариус сидел молча, изредка кивая. Было видно, что он здесь не впервые, что подобные «семейные консультации» — часть его работы.
— Вы с ума сошли, — Светлана встала. Её трясло от возмущения. — Это наш брак! Наша семья! Как вы можете предлагать такое?
— Сядь, — голос свекрови стал жёстким, командным. — И не смей повышать на меня голос. Речь идёт о квартире стоимостью в несколько миллионов. Ты думаешь, я позволю каким-то сантиментам лишить моего сына такого наследства?
— Каким-то сантиментам? — Светлана не верила своим ушам. — Мы женаты пять лет! У нас есть планы, мечты…
— Мечты не стоят трёх комнат в центре Москвы, — отрезала Тамара Петровна. — Будь умной девочкой. Подпиши бумаги, и через полгода всё вернётся на круги своя. Только вы будете жить не в этой съёмной конуре, а в нормальной квартире.
Это была последняя капля. Светлана почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Чистой, первобытной, не знающей границ.
— Вон! — закричала она. — Вон из моего дома! Оба!
Тамара Петровна даже бровью не повела.
— Это съёмная квартира, детка. И платит за неё мой сын из зарплаты, которую получает в компании своего отца. Так что не тебе указывать мне на дверь.
— Я работаю! Я плачу половину!
— О да, твои гроши из салона красоты, — в голосе свекрови звучало нескрываемое презрение. — Сколько ты там получаешь? Тридцать тысяч? Сорок? На такие деньги ты и комнату снять не сможешь.
Светлана задохнулась от обиды. Да, она работала администратором в салоне. Да, зарплата была небольшой. Но она старалась, вкладывала в семейный бюджет всё, что могла.
— Где Игорь? — спросила она, стараясь взять себя в руки.
— На работе. В субботу. Потому что, в отличие от некоторых, он понимает ценность карьеры, — Тамара Петровна встала. — Виктор Сергеевич оставит документы. У вас есть время до конца месяца. Если не подпишете — квартира уйдёт государству. Подумай об этом.
Они ушли, оставив Светлану стоять посреди гостиной с бумагами в руках. Она смотрела на документы и не могла поверить в происходящее. Неужели Игорь знал? Неужели согласился на этот план?
Она схватила телефон и набрала номер мужа. Гудки тянулись бесконечно.
— Алло, солнышко, — голос Игоря звучал устало. — Что случилось?
— Твоя мать была здесь. С нотариусом. Ты знал?
Пауза. Долгая, тягучая пауза, которая сказала больше любых слов.
— Света, давай поговорим дома…
— Ты знал! — её голос сорвался. — Ты знал и молчал!
— Это не так просто…
— Это очень просто, Игорь! Твоя мать хочет, чтобы мы развелись! Фиктивно! Ради квартиры!
— Света, послушай…
Она бросила трубку. Больше слушать было нечего. Он знал. Знал и молчал. Может, даже обсуждал это с матерью за её спиной.
Следующие два часа она провела, собирая вещи. Не все — только самое необходимое. Руки дрожали, глаза застилали слёзы, но она упрямо складывала одежду в сумку. Она не могла здесь оставаться. Не после такого предательства.
Дверь открылась, когда она застёгивала сумку. Игорь вошёл запыхавшийся, взъерошенный. Видимо, гнал всю дорогу.
— Света, не надо, давай поговорим…
— О чём? — она обернулась к нему. — О том, как ты с мамочкой решили продать наш брак за квартиру?
— Это не так! Я не соглашался! Мама сама…
— Мама сама пришла с нотариусом? Мама сама узнала условия завещания? Мама сама решила, что нам нужно развестись?
Игорь опустил голову. Он стоял в дверях спальни, сутулый, жалкий, и Светлана с горечью поняла — передней не мужчина. Перед ней мальчик, который так и не смог вырасти из маминых объятий.
— Она сказала, это временно. Что мы потом снова поженимся…
— А если я не захочу? — Светлана смотрела на него в упор. — Если я, представь себе, не захочу выходить замуж за человека, который готов развестись со мной ради недвижимости?
— Света, это же квартира! Наше будущее! Мы сможем жить нормально, не считать копейки…
— Нормально? — она горько рассмеялась. — Нормально — это когда муж защищает жену, а не торгует ею!
— Я не торгую!
— Нет? А как это назвать? Твоя мать прямо сказала — я помеха для получения наследства. Временное неудобство, которое нужно устранить!
Игорь шагнул к ней, попытался взять за руку. Она отдёрнулась.
— Не трогай меня.
— Света, пожалуйста… Я люблю тебя…
— Любишь? — в её голосе звучала горькая ирония. — Знаешь, что сказала твоя мать? Что мечты не стоят трёх комнат в центре Москвы. И знаешь что? Она права. Только вот наша любовь, оказывается, тоже не стоит.
— Это несправедливо!
— Несправедливо? — Светлана взяла сумку. — Несправедливо — это когда твой муж обсуждает с мамочкой твой фиктивный развод за твоей спиной!
Она прошла мимо него к выходу. Он попытался преградить дорогу.
— Куда ты?
— К родителям.
— Света, не уходи… Давай обсудим…
— Что обсуждать? Дату развода? Или как мы будем делать вид, что всё в порядке?
— Я откажусь от квартиры!
Она остановилась. Повернулась к нему. В глазах Игоря была паника, страх потерять её. Но было уже поздно.
— Откажешься? И что скажет твоя мама? Она же тебе этого не простит. Будет пилить, давить, манипулировать. И ты сломаешься. Как всегда.
— Я не сломаюсь!
— Ты уже сломался, Игорь. Ты сломался, когда не выгнал её взашей, едва она заикнулась о разводе. Ты сломался, когда начал это обсуждать. Ты сломался, когда не предупредил меня.
Она открыла дверь. На пороге, словно привидение, стояла Тамара Петровна. В руках — пакет из дорогого магазина.
— Я принесла ужин, — сказала она, глядя мимо Светланы на сына. — Твои любимые котлеты.
Это было слишком. Слишком цинично, слишком показательно. Свекровь пришла утешать сыночка, принесла котлетки, как в детстве, когда он расстраивался.
— Прекрасно, — сказала Светлана. — Ешьте на здоровье. Вдвоём.
— Не груби, — голос Тамары Петровны стал ледяным. — Я понимаю, ты расстроена. Но это не повод…
— Заткнитесь, — Светлана даже не повысила голос. Сказала тихо, чётко. — Просто заткнитесь. Вы разрушили мою семью. Вы превратили моего мужа в тряпку. Вы… — она запнулась, подбирая слова. — Вы токсичная, манипулятивная женщина, которая задушила сына своей любовью. И знаете что? Можете его оставить себе. Весь ваш. С потрохами.
Лицо Тамары Петровны стало багровым.
— Как ты смеешь…
— Смею. И ещё скажу — спасибо. Спасибо, что открыли мне глаза. Спасибо, что показали, за кого я вышла замуж. Лучше узнать это сейчас, чем через десять лет.
Она протиснулась мимо свекрови и вышла на лестничную площадку. Сзади послышался голос Игоря:
— Света! Подожди!
Она не стала ждать. Спустилась по лестнице, вышла на улицу. Майское солнце слепило глаза. Она остановилась на углу, достала телефон. Набрала номер мамы.
— Мамочка? Можно я приеду пожить?
— Конечно, доченька. Что случилось?
— Потом расскажу. Я сейчас приеду.
Она поймала такси. Села, назвала адрес. Пока машина везла её через весь город, она смотрела в окно и думала. О пяти годах брака. О планах на будущее. О детях, которых они хотели. Обо всём, что рухнуло в одно мгновение.
Телефон разрывался от звонков. Игорь. Она отключила звук.
Родительский дом встретил её теплом и запахом маминых пирогов. Мама открыла дверь, посмотрела на заплаканное лицо дочери и просто обняла. Крепко, надёжно.
— Рассказывай, — сказала она, усаживая Светлану на кухне.
Светлана рассказала. Всё. От начала до конца. Мама слушала, кивала, наливала чай.
— И что теперь? — спросила она, когда дочь закончила.
— Не знаю, — Светлана покачала головой. — Наверное, разведусь. Только не фиктивно. По-настоящему.
— Ты уверена?
— А какие варианты? Вернуться? Сделать вид, что ничего не было? Жить, зная, что я для них — помеха, которую терпят?
Мама вздохнула.
— Знаешь, что я тебе скажу? Правильно сделала, что ушла. Мужчина, который не может защитить жену от собственной матери — не мужчина.
— Но я его люблю, мам…
— Любовь без уважения — это зависимость, доченька. А уважать человека, который готов тобой торговать… Сложно.
Светлана заплакала. Тихо, беззвучно. Слёзы катились по щекам, капали в чай.
Вечером пришло сообщение от Игоря: «Я отказался от квартиры. Мама уехала. Пожалуйста, вернись».
Она долго смотрела на экран. Потом написала: «Слишком поздно».
Он звонил ещё. Писал. Умолял о встрече. Она не отвечала.
Через неделю пришло письмо от Тамары Петровны. Длинное, полное обвинений. О том, что она, Светлана, эгоистка. Что лишила Игоря наследства. Что разрушила семью. Что пожалеет.
Светлана прочитала и выбросила. Без злости. Просто выбросила.
Ещё через неделю Игорь пришёл к её родителям. Отец не пустил его дальше порога.
— Света не хочет тебя видеть, — сказал он спокойно. — Уходи.
— Я должен с ней поговорить!
— Должен был думать раньше. Когда мамочка с нотариусом пришла.
Развод оформили через месяц. Тихо, без скандалов. Делить было нечего — квартира съёмная, имущества минимум. Игорь пытался что-то сказать после заседания. Светлана прошла мимо.
Жизнь потихоньку налаживалась. Она нашла новую работу — администратором в медицинском центре. Платили больше. Сняла маленькую квартирку-студию. Свою. Пусть крошечную, но свою.
По вечерам было одиноко. Но это была честная, чистая одинокость. Не хуже, чем жить с человеком, который не смог тебя защитить.
Однажды, через полгода, она встретила Игоря в супермаркете. Он похудел, осунулся. Увидев её, замер.
— Привет, — сказал тихо.
— Привет.
— Как ты?
— Нормально. А ты?
— Квартиру бабушкину продали. Государству. Мама до сих пор не разговаривает со мной.
Светлана пожала плечами. Ей было всё равно.
— Света, я… Я понял. Всё понял. Но поздно.
— Да, — согласилась она. — Поздно.
Она развернула тележку и пошла к кассам. Он не пошёл следом.
Дома она заварила чай, села у окна. За стеклом горели огни города. Где-то там, в одном из окон, сидел её бывший муж. Наверное, ужинал маминными котлетами.
А она была свободна. Одинока, но свободна. И это было не так уж плохо.
Телефон пиликнул. Сообщение от подруги: «Завтра идём на концерт? Билеты купила!»
Светлана улыбнулась и написала: «Конечно!»
Жизнь продолжалась. Без фиктивных разводов, токсичных свекровей и мужей, которые не могут сказать «нет» своим мамам.
И это было правильно.
Спасти наследство от родни