Когда Соню срочно увезли в больницу — подозревали аппендицит, — она была спокойна как удав. Ну а что волноваться? Дача под присмотром, квартира тоже, всё имущество в надёжных руках.
Муж Борька клялся и божился, что будет навещать каждый день. А свекровь, Зинаида Павловна, так та вообще руку на сердце положила: «Сонечка, да я без твоего разрешения даже на порог дачи не ступлю!»
Ха! Наивная Соня… Откуда ей было знать, что у свекрови на эту дачу были свои, так сказать, наполеоновские планы.
Дело в том, что раньше Соня категорически не разрешала приводить на дачу свекровиных друзей. А Зинаида Павловна — женщина, мягко говоря, общительная. Нет, не так — ОЧЕНЬ общительная! У неё половина города в друзьях. И вот эта несправедливость её просто съедала изнутри.
Так что едва скорая скрылась за поворотом, как наша героиня уже крутилась возле крючка с ключами. Оглядывалась, как шпионка какая-то! Цап — и ключи в кармане. А через час уже вышагивала по ухоженной территории как полноправная хозяйка.
— Это ж надо, благодать-то какая! — раскинула она руки на веранде. — Простор! Тишина! Птички поют! А мангал стоит, бедненький, пылится. И качельки грустные такие… Эх, а мои-то люди скучают!
Первым делом — звонок Любовь Яковлевне, это руководитель их хора ветеранов. Потом брату Коле — у него там своя церковь с загадочным названием «Имени памяти всемирного потопа». Ну и куда ж без соседки Тамары! Та вообще социальный работник, всех знает.
— Так что, будет праздник? — сразу в лоб спросила Тамара.
— А то! Устроим гулянье! Назовём… э-э-э… «Вечер воспоминаний молодости»!
И понеслось…
Пока бедная Соня отходила от наркоза, её тихая дача превратилась в филиал клуба «Кому за 60». Шашлыки, баян, хоровое пение — полный комплект!
После третьего стакана (а может, и пятого — кто там считал?) гости развернулись по полной. Два здоровенных тента натянули — аж деревья трещали. Шесть столов откуда-то притащили. На яблоню разноцветные лампочки повесили, заодно пару веток обломав — ну, для красоты же!
А для сцены вообще гениально придумали: нашли в углу двора какие-то поддоны, сверху ковёр из дома вытащили — и вуаля! Сцена готова!
Зинаида Павловна была на седьмом небе от счастья. В своей стихии! Все деньги, что на санаторий копила, на этот праздник спустила. «Да и что там, в санатории-то? — думала она. — Скукота! А тут — жизнь кипит! И невестка потом спасибо скажет, что людям показали, какая у неё дача шикарная!»
— А мы потом всё уберём! Честное пионерское! — клялись гости, прихлёбывая из пластиковых стаканчиков кто вино, кто пиво, а кто и самогончик.
Через несколько часов участок было не узнать. Как после нашествия варваров! В клумбах вперемешку с фантиками валялись арбузные корки и косточки. В бассейне одиноко плавали чьи-то тапочки. С качелей свисали разноцветные ленты — откуда только взялись?
На грядке с огурцами мирно похрапывал дядя Лёша, нежно обнимая пластиковое ведро. Про мангал все забыли — искры уже весело поблёскивали на крыше сарая. А в духовке… О, в духовке творилось что-то страшное! Там медленно превращалась в уголь одинокая курица, про которую все благополучно забыли.
И тут Соне позвонили.
— Сонечка! — кричала в трубку соседка по даче, бабушка Вера. — Ты что там устроила?! Это что за цирк с конями?! Табун каких-то… каких-то пьяных обезьян! Что вообще происходит?!
— А… что случилось? — Соня была в полном недоумении.
— Приезжай и сама увидишь! Ещё немного — и из твоего сарая ритуальный костёр будет! Варвары!
Связь оборвалась.
Соня, несмотря на то что бок после операции был ещё перемотан и ныл, вызвала такси. Надо было срочно разбираться, что там творится. По дороге позвонила мужу.
— Борь, что там происходит?! Бабушка Вера звонила, говорит, у меня на даче какой-то бедлам!
Муж помолчал, потом начал мямлить что-то невнятное.
— Ну… это… мама там решила… вечеринку устроить… небольшую…
Через полтора часа Соня стояла у калитки. Рядом — патрульный уазик. Водитель зевал, а второй полицейский, увидев толпу народа, явно сомневался — а стоит ли вообще во всё это лезть? Но отступать перед симпатичной женщиной было как-то неловко.
— Так, проходим, гражданочка, — сказал он. — Только спокойно. За мной.
Калитка открылась. Первой Соню заметила Тамара. В руках у неё был тазик с салатом — им она, видимо, собиралась тушить разгорающийся сарай.
— Ой, Сонечка! Ты из больницы? Как хорошо! Ой… а это кто с тобой?
— Это из полиции. По ваши души. А сейчас, наверное, ещё и пожарных вызовем.
Соня сделала шаг на территорию — и тут же повисла мёртвая тишина. Как будто кто-то нажал на паузу. Баянист замер, не доиграв аккорд. Дядя Лёша приподнял голову с грядки, открыл один глаз и тут же закрыл обратно.
— И где здесь беспорядки, гражданочка? — деловито спросил полицейский.
— Вон там! — кивнула Соня. — Это мой участок. Вот документы. А вот это всё — беспорядки, нарушение тишины, санитарных норм и, возможно, всех законов физики!
Зинаида Павловна вынырнула из-за стола. Вид у неё был… скажем так, очень весёлый.
— Сонька! Родная! Ты уже выписалась? Как быстро! Ты не переживай, мы тут всё-всё уберём! Честно! Утречком!
— Я не злюсь, мама, — спокойно сказала Соня. — Я вообще спокойная. Это вот полиция, наверное, злится. И хочет оформить протокол.
— А вот это не надо! — замахала руками свекровь. — Всё, всё! Расходимся!
— Да ладно тебе, Сонька, — попытался вставить слово дядя Коля. — Чего взъелась-то? Праздник же! Все свои!
— Все свои? — удивилась Соня. — А кто этот мужчина, который дрыхнет в гамаке с моей юбкой на голове?
— О, это Генка из соседнего села. Запасной баянист. Он… э-э… не рассчитал своих возможностей.
Дальше было как в мексиканском сериале.
— Я лежала в больнице, — громко заговорила Соня, — переживала за вас и просила только одного: ничего не трогайте!
— Так мы же из лучших побуждений! — встряла Тамара. Она, кстати, умудрилась потушить сарай и была самой трезвой из всей компании. — У нас тут весело было! Общение! Жизнь бьёт ключом!
— Ключом по голове получит тот, кто арбузные корки в мои пионы бросал!
— Гражданочка, так будем оформлять заявление? — спросил полицейский.
Соня помолчала.
— Давайте. За хулиганство и незаконное проникновение. И за порчу имущества!
— Сонечка! — взвыла Зинаида Павловна. — Как же ты можешь?! Я же тебе как вторая мать!
— А вы знаете, сколько стоила та ротонда? А садовый гном? А паркет, который я хотела через месяц настелить?
— Ну да, некрасиво получилось… Паркетик-то на дрова пошёл, — пробормотал кто-то из-за угла.
У Сони дёрнулся глаз.
— Да, я всё вижу. Очень хорошо получилось. И праздник на славу!
Полицейский хмыкнул:
— Мелкое хулиганство с элементами гастрономического экстаза.
— Пишите, пишите! — мрачно кивнула Соня. — Всё пишите! И гастрономию, и экстаз!
Толпа, поняв, что дело пахнет жареным (и не только сгоревшей курицей), стала потихоньку расходиться. Кто-то пытался уйти на своих двоих, шатаясь. Кто-то запихивал остатки еды в контейнеры. Один мужик вообще полез за баяном — решил, видимо, что пара частушек всё исправит.
— А ну-ка, баянист, иди сюда! — остановил его второй полицейский. — Играть будете в отделении. Там акустика хорошая!
Свекровь стояла с таким лицом, будто ей объявили об отмене всех пенсий разом.
— Сонечка… родная… давай не будем портить отношения…
— Мама, — твёрдо сказала Соня, — отношения испортили вы. А я — просто следствие.
Зинаида Павловна обессиленно присела на качели.
— Ну как же так… Мы же просто праздник хотели… Воспоминания…
— Вот теперь и будете вспоминать. В тишине. И без баяна.
Когда полиция уехала, Соня осталась одна. Медленно прошлась по территории, собирая пивные крышки, сломанные вилки, салфетки…
Вздохнула. Надела перчатки.
— Обидно, конечно. Но… начнём уборку.
И хотя шов грозил разойтись, Соня просто не могла смотреть на то, во что превратила её любимую дачу толпа веселящихся пенсионеров.
Купил маме дачу, а не жене шубу