Второе рождение
Максим Сергеевич уже сорок минут мерил шагами коридор больницы. Главврач кипел от злости — это было видно даже через закрытую дверь кабинета.
— Анечка, — обратился он к медсестре, которая семенила рядом, — скажите честно, он что, специально меня бесит?
Медсестра вздохнула:
— Максим Сергеевич, вы же знаете, как Юрий Антонович к вам относится. Зачем дразните его? Когда он ваше имя слышит, у него прямо разум за разум заходит.
Остановившись у двери кабинета, Максим посмотрел на Аню с грустной улыбкой:
— Не переживайте. Всё будет хорошо. Хуже, чем сейчас, уже некуда.
Пять лет он проработал в этой больнице. Если б знал заранее, во что вляпается, — ни за что не пошёл бы сюда. А дело было вот в чём: несколько лет назад Максим имел глупость жениться на дочке Юрия Антоновича. Правда, очень быстро понял, что рогоносцем стал ещё до свадьбы, и сразу подал на развод. Тесть тогда и уговаривал его, и угрожал, но Максим попросил не попадаться ему на глаза.
Кто ж знал, что именно этот человек руководит клиникой, куда Максим устроился работать! Когда узнал, сразу понял — долго ему тут не протянуть.
— Входите! — рявкнул голос из кабинета.
Юрий Антонович смотрел на него с нескрываемой злобой:
— Что вы себе позволяете, Максим Сергеевич? Вы, наверное, забыли, что у нас частная клиника! Лечение здесь стоит денег!
— Но врачи должны помогать людям в любой ситуации, — тихо ответил Максим. — Все люди…
— Все люди, говорите? — главврач усмехнулся. — Тогда у меня вопрос: кто заплатит за лечение той оборванки, которую вы прооперировали сегодня ночью?
Максим пожал плечами:
— Должна же быть статья расходов для экстренных случаев. Её не довезли бы до другой больницы. Что, нужно было оставить умирать?
— Боже, какой сердобольный! — ядовито произнес главврач. — Раз ты так заботишься о всяких отбросах, оплачивать лечение будешь из своего кармана. Что, напряглись? Свои деньги отдавать не хочется, а чужими распоряжаться — пожалуйста?
— У меня нет таких денег. И потом, если бы она умерла у нас на пороге…
— Вот и пришла пора ответить тебе за все мои нервы! — главврач улыбнулся волчьей улыбкой. — Поверь, сейчас у меня куда больше возможностей, чем было тогда. Я тебя уничтожу. Свободен. К обеду решу, что с тобой делать.
Максим, не говоря ни слова, развернулся и вышел. Он знал, насколько злопамятным может быть его бывший тесть.
Что будет, то будет.
Разбирательство длилось недолго. Куда Максиму против главврача! Дошло до денег — и Макс чуть в обморок не упал. Люди на полном серьёзе, нисколько не стесняясь, обсуждали, как лишить его квартиры.
— Вы в своём уме?! — не выдержал Максим. — У меня там мать живёт!
Юрий Антонович посмотрел на него холодно:
— Придётся съехать. Ты, Максим, не думай, что я отступлю. Пусть я даже больше потеряю. Но могу предложить тебе другой выход.
— И какой же? — хмуро спросил Макс.
— Я всегда считал, что таким, как ты, место рядом со свиньями.
Главврач, не глядя, ткнул в небольшую карту на стене:
— Вот, например. Если ты с завтрашнего дня поедешь работать в эту деревушку…
Дальше всё было как в дурном сне. У Максима сама собой загорелась машина. Каких-то хулиганов напугали его мать, когда она ходила в магазин. Через неделю противостояния Максим собрал сумку и выехал по указанному адресу. Матери сказал, что врачи будут ездить поднимать медицину в деревнях по очереди, так что волноваться не нужно.
Самым обидным было то, что молодая женщина-бродяжка, которую он спас той ночью, сбежала из больницы через два дня. Макс думал заказать независимую экспертизу, которая подтвердила бы, что без его вмешательства женщина умерла бы. Но Анечка позвонила ему на следующий день:
— Максим Сергеевич, а та девушка, которую вы оперировали, пришла в себя. Юрий Антонович высказал ей всё, включая сумму к оплате. Через два часа после его ухода кровать уже была пуста. Никак не могли найти её.
— Вот так номер, — вздохнул Максим. — Как же она сумела сбежать?
— Это была моя последняя надежда доказать, что я прав.
В деревне его приняли настороженно. Какой-то здоровый бородатый мужик окинул его взглядом и сказал с усмешкой:
— Городской. Рыбаки, одно слово.
Макс не очень понял, что следовало из этих слов, пока не увидел, как вечерами рыбаки развлекаются. Пырнуть кого-то ножом — дело обычное. А нос разбить — это вообще как «здрасти». Самое интересное, что у мужиков были вполне обычные жёны и дети, и, как понял Максим, вели они себя так только когда были одни.
Медпункт оказался как из старых фильмов — обшарпанный домишко. Понемногу Максим знакомился с населением, с местными обычаями. Обживаться было тяжело. С каждым днём он всё больше понимал, что как доктор здесь загинет. Оперировать негде, некого и нечем. Какие-то древние инструменты, конечно, были в медпункте, но таких он даже в институте не помнил.
Тот мужик, который его встречал, по имени — а может, и по прозвищу — Ефим, был местным бригадиром. Он сказал Максиму:
— Ты сильно не пугайся. Это мы с виду грозные, а хорошего человека обижать не будем. Ты же хороший человек, Максим Сергеевич?
Были ли его слова шуткой или предупреждением, Макс так и не понял.
Юрий Антонович, как и обещал, оставил его в покое. Мать говорила, что никто не беспокоит. Спрашивала, как надолго командировка. А Максим, честно говоря, не знал, что ответить.
Время шло. Макс начинал понимать, что во всём можно находить свои плюсы. Да, зарплата здесь в разы меньше, но и трат почти никаких. Ефим распорядился, и ему три раза в день из столовой артели приносили еду в контейнерах. Макс пытался сказать, что не нужно, что он в состоянии купить продукты сам, но это вызвало бурный смех Ефима. Отсмеявшись, тот серьёзно сказал:
— Ты вот что, со своими городскими правилами не лезь. Одно запомни: дают — бери, бьют — сдачи давай. Ну или беги.
Максим не очень понял, но решил пока присматриваться.
Дождь шёл третьи сутки. Причём слово «шёл» не совсем подходило — он лил не переставая, будто кто-то перевернул ведро. Дороги раскисли, проехать можно было с трудом. Сегодня уже появились первые пациенты с простудой, что, в общем-то, неудивительно. Каждый, кто попадал на улицу, тут же промокал до нитки.
Ближе к вечеру под окном что-то заторохтело. Максим удивился — какая техника по такой жиже может передвигаться? Выглянул в окно и присвистнул. Что-то вроде трактора, но с какими-то несуразными гусеницами подъехало к медпункту. Он увидел, как мужики осторожно снимают с трактора носилки.
— Максим! — крикнул Ефим.
Мужики хмуро смотрели на доктора:
— Слушай, в лепёшку разбейся, но помоги!
— А что случилось?
— Дамбу прорвало. Нашу лодку выкинуло, а Ефима закрутило, поломало всего.
Кто-то откинул одеяло, и Максим увидел ногу, буквально изломанную в кровавое месиво. На секунду он растерялся:
— В город надо, в больницу!
— Да какая больница! Теперь отсюда неделю не выберешься!
Это Максим понимал. Пульс есть, но совсем слабый. Кровопотеря большая.
Вперёд выступил один из мужиков:
— У меня подходящая кровь для Ефима.
— Интересно, а как вы это определили?
— Ты, доктор, не ёрничай. Когда-то и меня так привозили, и Ефим мне свою кровь давал. Нас на работу не допускают, если у кого нет справок о здоровье. Там и группа крови указана.
— Помоги, Максим!
Чем больше он смотрел на пациента, тем больше понимал — шансов почти нет. Но ничего не делать он тоже не мог.
— Кто сможет помочь?
Мужики переглянулись:
— Ну разве что за Валькой сбегать. Она когда-то медсестрой работала.
Через несколько минут к столу встала пожилая женщина и только сказала:
— Здравствуйте. Помню не всё, но постараюсь помочь.
Работать было просто нечем. Из всей техники — прожектор да аппарат ЭКГ. Через три часа Максим делал прямое переливание крови. Ещё подумал, что в городе его за такое посадить могли бы. Ещё пять часов он не отходил от Ефима. Крепкий мужик оказался — так боролся за жизнь, что у Максима появилась надежда.
Валентина тоже никуда не уходила, была рядом как тень. Потом наклонилась к нему:
— Мужиков домой отправила, а то так и будут сопеть в коридоре.
Максим вышел. Все сразу встали. Усталый, он привалился к двери:
— Идите домой. Вы всё равно ничем помочь не сможете. И я всё, что смог, сделал. Теперь только ждать.
— Доктор, а шансы какие?
Максим поднял глаза на говорившего:
— Честно? Шансов нет. Но то, что он продержался семь часов, даёт смутную надежду. Идите.
Мужики понуро покинули медпункт. Последний обернулся — что-то сказать хотел, видимо, но, махнув рукой, тоже вышел.
Максим, видимо, задремал, потому что проснулся от того, что дико затекла шея. Он вскочил, кинулся к Ефиму. Спит. Тут же рядом появилась Валентина:
— Всё хорошо. Давление в норме.
Наверное, именно Валентина рассказала в деревне, что Максим совершил настоящее чудо. Ефим — как бы странно и неправдоподобно это ни звучало — встал на ноги. Люди смотрели на Макса как на бога. А он… он всё больше влюблялся в эту местность и в этих людей.
Контингент здесь был, конечно, специфический, но на самом деле это были очень интересные, даже трогательные люди. Вот тот же Ефим — свирепый, другого слова не подберёшь ни для внешности, ни для поведения. Жил один, и каждую зарплату — а она у него немаленькая — ездил в город, покупал сладости и отвозил в единственный детский сад. В любой непонятной ситуации шли к нему за помощью, и он терпеливо объяснял, помогал. И так они все.
Макс уже через полгода всерьёз задумывался о том, чтобы попробовать уговорить мать переехать сюда.
— Максим Сергеевич?
Дверь в его кабинет открылась. На пороге стояла молодая женщина, а за ней — солидный мужчина.
— Да, проходите.
Девушка села, мужчина остался стоять.
— Вы меня не узнаёте?
Макс покачал головой:
— Вы мне знакомы, определённо, но…
— Я тот самый человек, из-за которого вас уволили с работы и сослали сюда.
Максим внимательно всмотрелся. Да, это была та самая бродяжка, которую он оперировал в ту памятную ночь. Только теперь она была хорошо одета, ухожена.
— Если бы не вы, — продолжала девушка, — ничего бы не изменилось, и была бы я сейчас где-нибудь под забором. Максим Сергеевич, мы приехали поблагодарить вас и сказать, что папа всё решил. Юрий Антонович больше не работает в той клинике. Вы можете вернуться — вас сразу возьмут на работу.
Макс улыбнулся:
— А зачем?
Девушка и мужчина переглянулись:
— Как зачем? Вас же уволили, сюда, в глухомань, сослали!
— А пойдёмте-ка на улицу.
Максим вышел как раз в тот момент, когда солнце начало тонуть в воде.
— Посмотрите. Посмотрите на это! Вы когда-нибудь видели такое? А люди какие здесь! Слова «интриги» они вообще не знают.
Мужчина улыбнулся, повернулся к Максиму:
— Таким, как Юрий Антонович, не место в больницах. Дочь у меня слишком избалованная была, вот и попала в дурную компанию — лишь бы отца не слушать. А в больнице испугалась — и за свою жизнь, и за вас тоже. Скажите, если вы не хотите возвращаться, может быть, я что-то могу сделать для вас здесь?
Через три месяца закончился ремонт медпункта. Когда мужики узнали, что к чему, всей толпой помогать пришли. Вчера приезжала Настя — так звали дочь того человека — привезла новое оборудование. Остановилась у Максима. С мамой, конечно.
Это немного смущало Макса — он вообще смущался при девушках. А та всё чаще стала говорить, как ей здесь нравится и что она не прочь бы совсем остаться. «Ну если было бы с кем, конечно».
Кстати, отцу Насти такая идея понравилась, и он сказал:
— Ну если моя дочь выйдет здесь замуж, я готов тут целую больницу построить — чтобы спасать таких же бродяжек, как моя была.
Год спустя в деревне шумела такая свадьба Насти и Макса, какую даже старожилы вспомнить не могли.
А Максим, глядя на жену, на новую больницу, на людей, которые стали ему родными, думал: «Вот так судьба. Чтобы найти счастье, иногда нужно его потерять».
Отомстили за дочь