Марина проснулась от того, что её мобильный разрывался от звонков. Экран мигал настойчиво: «Свекровь». Она потянулась к телефону, щурясь от яркого света, и увидела время — семь утра субботы. Рядом сопел муж Олег, раскинувшись по всей кровати. Дочка Алиса спала в своей комнате. Обычное спокойное утро выходного дня.
— Алло, Нина Петровна, — сонно пробормотала Марина в трубку.
— Маринка, ты чего не открываешь? — голос свекрови звучал возмущенно и громко. — Я уже десять минут стою под дверью! У меня сумки тяжелые, ноги отваливаются!
Марина села в кровати так резко, что Олег недовольно заворчал и натянул одеяло на голову.
— Какую дверь? — не поняла она.
— Вашу! Я же говорила, что приеду сегодня! Ты забыла, что ли? Я ж неделю назад предупреждала!
Сердце Марины ухнуло вниз. Никаких предупреждений не было. Свекровь жила в другом городе и приезжала редко, всегда созваниваясь заранее. Но сейчас спорить было бессмысленно.
— Сейчас открою, — выдохнула она и, накинув халат, побежала к двери.
За порогом стояла Нина Петровна с двумя огромными баулами и видом победительницы. Женщина была крупной, с пышной укладкой цвета красного дерева и ярким макияжем. Одета она была безукоризненно: светлая блузка, юбка в складку, туфли на каблуке. В руках — связка полиэтиленовых пакетов, набитых продуктами.
— Ну наконец-то, — свекровь протиснулась в прихожую, не дожидаясь приглашения. — Думала, совсем про меня забыли.
— Нина Петровна, вы же не говорили точно…
— Как не говорила? — свекровь развязывала шарф, оглядывая коридор. — Я же Олегу сказала. Он что, не передал? Типичный мужчина, все мимо ушей. Ну ничего, я сама вам помогу. Вижу, у вас тут запущено всё.
Марина посмотрела на идеально чистый коридор, где вчера вечером она драила плитку на коленях, и промолчала. Спорить было бесполезно.
Олег вышел из спальни, зевая и почесывая живот.
— Мам? А ты чего так рано?
— Так рано? Уже семь! Нормальные люди давно встали! — Нина Петровна чмокнула сына в щеку. — Вот и решила приехать пораньше, пока вы ещё спите. Марина, включи чайник. А где внучка моя?
— Спит ещё. Суббота же, — Марина направилась на кухню, чувствуя, как внутри всё сжимается в комок.
— Спит? В такое время? — голос свекрови звучал так, словно сон по субботам был преступлением. — Надо будить. Режим нарушается. Я вот в её годы уже корову доила и в школу собиралась.
Марина поставила чайник и обернулась. Нина Петровна уже стояла у холодильника, инспектируя его содержимое с видом таможенника.
— Маринка, у тебя тут просрочка, — назидательно сказала она, доставая упаковку йогурта. — Смотри, срок вышел три дня назад. Как ты вообще следишь за продуктами?
— Это я вчера собиралась выбросить…
— Ага, собиралась. А Олежка ваш мог съесть и отравиться! — свекровь выбросила йогурт в мусорное ведро с таким грохотом, словно совершала подвиг. — Надо следить, милая. Мужчина на работе пашет, а дома его травят.
Олег молчал, листая телефон. Марина стиснула зубы. Она работала так же, как и муж, полный день, потом забирала дочку из садика, готовила ужин, стирала, убирала. А по выходным её ждала генеральная уборка.
— Я всегда слежу за продуктами, — тихо сказала она.
— Ну да, вижу я, как следишь, — Нина Петровна уже рылась в шкафчиках. — А крупы у вас где? Я каши наварю, нормальной еды. Небось опять макаронами кормите бедного ребёнка.
— Мам, мы нормально питаемся, — вяло встрял Олег, не отрываясь от телефона.
— Молчи, сынок. Тебя я не спрашиваю. Ты мужчина, ты не понимаешь в домашнем хозяйстве. Это женская обязанность — семью кормить.
Марина поставила перед свекровью чашку с чаем и отошла к окну. Внутри уже клокотала злость, но показывать её было нельзя. Нина Петровна умела превращать любую реакцию в скандал, а потом неделями рассказывать по телефону родственникам, какая у её сына невестка нервная и неблагодарная.
— Я тут надолго, — довольно объявила свекровь, прихлебывая чай. — Недели на две, может, на три. Смотря как дела пойдут. Олежка, ты же не против, что мама погостит?
— Конечно нет, — Олег поднял глаза от телефона и улыбнулся. — Мам, ты всегда желанная гостья.
Марина застыла у окна. Две недели. Может, три. Она чувствовала, как земля уходит у неё из-под ног.
— А я в какой комнате буду спать? — Нина Петровна уже направилась в коридор, изучая планировку.
— У нас только две комнаты, Нина Петровна. Наша спальня и детская, — осторожно начала Марина.
— Ну так я в детскую и лягу. Алиска маленькая, с вами поспит пару недель, — свекровь махнула рукой, словно всё уже было решено.
— Но у дочки свой режим. Она рано ложится…
— И правильно! Вот я и помогу режим наладить. А то вы её избаловали, небось до полуночи мультики смотрит.
— Мам, давай ты на диване в зале, — предложил Олег. — Там удобно, раскладывается.
Лицо Нины Петровны вмиг стало обиженным.
— То есть родная мать для тебя — гостья второго сорта? Которую на диван в проходной комнате швырнуть можно? Я, между прочим, не молодая уже. Мне нормальный сон нужен, а не на скрипучем диване.
— Мам, ну не обижайся…
— Я не обижаюсь. Я просто вижу, как меня здесь ценят, — Нина Петровна шумно вздохнула. — Ладно, лягу в детскую. Раз уж приперлась нежданно.
Марина сжала кулаки. Слова «нежданно» прозвучали так, словно это была их вина.
Первые три дня прошли в напряжении. Свекровь вставала в шесть утра и начинала греметь на кухне кастрюлями. Марина просыпалась от звуков воды, звона посуды и громких комментариев в пространство: «Надо же, сковородки грязные, никто не помыл», «Холодильник воняет, когда его тут последний раз размораживали».
Нина Петровна переставляла продукты, перекладывала вещи, перевешивала полотенца. Она осматривала квартиру с видом инспектора, находя везде недочёты. Пыль на шкафу, разводы на зеркале, пятно на ковре, которое Марина не могла отмыть уже год.
— Маринка, ты вообще убираешься? — спрашивала она с искренним недоумением. — Или только на диване лежишь?
— Я работаю полный день, Нина Петровна. Потом забираю дочку, готовлю ужин…
— Ой, работа. Все работают. Я вот в ваши годы троих детей поднимала, на двух работах вкалывала и дом содержала в чистоте. А сейчас молодёжь слабая пошла. Одна стиральная машина чего стоит! У меня такой не было, руками всё стирала.
Олег отмалчивался. Он уходил на работу рано, возвращался поздно и с облегчением прятался в телефон. Когда Марина пыталась с ним поговорить, он отмахивался:
— Ну мама такая. Потерпи немного. Она же скоро уедет.
Но свекровь не собиралась уезжать. Она обустраивалась всё основательнее. Из баулов появились её тапочки, халат, косметика, запасы лекарств. Детскую комнату она переделала под себя: раскидала подушки, развесила свои вещи, поставила на тумбочку фотографию молодого Олега.
Алиса ютилась в спальне родителей на раскладушке. Девочка стала капризной и плаксивой. Она не понимала, почему бабушка заняла её комнату, почему нельзя играть громко, почему нужно рано ложиться спать, когда бабушка устала.
— Почему баба Нина не уезжает? — спросила Алиса однажды вечером, прижимаясь к маме.
— Скоро уедет, солнышко.
— Она мне не нравится. Она всё время ругается.
Марина обняла дочку и ничего не ответила. Потому что ответа не было.
Свекровь действительно всё время ругалась. Она критиковала еду, которую готовила Марина, одежду, в которую она одевала Алису, игрушки, которые покупал Олег.
— Зачем ребёнку столько кукол? — возмущалась она. — Избаловали совсем. В моё время детям палки хватало, и те радовались.
Она звонила родственникам и жаловалась в трубку, пока Марина мыла посуду:
— Ой, Зина, я тут в гостях у Олежки. Прямо не знаю, что и делать. Невестка моя совсем дом запустила. Грязь, кругом грязь. Я уже третий день драю, драю — концу не видно. И готовить не умеет, бедный сын мой питается одними котлетами из магазина. Я вот тут каши наварила, супчики, а то совсем загнётся от такой еды.
Марина стояла у раковины, чувствуя, как слёзы подступают к горлу. Она хотела возразить, закричать, выгнать эту женщину из дома. Но вместо этого молча мыла тарелки, потому что скандал был бы хуже. Свекровь умела играть роль жертвы, а Олег всегда становился на её сторону.
На седьмой день случился первый серьёзный конфликт. Марина вернулась с работы уставшая, с тяжёлыми пакетами продуктов. Она зашла в квартиру и замерла. В прихожей пахло хлоркой, на кухне громыхала вода. Нина Петровна, повязав платок на голову, мыла шкафы.
— А, пришла, — бросила она, не оборачиваясь. — Ну наконец-то. Я тут за тебя весь день горбатилась. Посмотри, во что твоя кухня превратилась!
Марина оглядела кухню. Вся посуда была вытащена из шкафов и свалена на стол. Банки с крупами стояли на полу. Холодильник был распахнут, продукты валялись на столе.
— Нина Петровна, зачем вы всё это достали?
— Как зачем? Генеральную уборку делаю! Ты же сама не делаешь. Я заглянула в твои шкафы — там жуть что творится. Крошки, пятна. Стыдно должно быть!
Марина поставила пакеты на пол и медленно выдохнула.
— Я не просила вас это делать.
— Ой, не просила! А кто просить будет? Ты же не замечаешь, в какой грязи живёшь!
— Я живу в чистоте! Я убираюсь каждый день!
— Да ну? — свекровь выпрямилась, упёршись руками в бока. — Каждый день? А почему тогда за холодильником паутина? А почему в углу плинтусы грязные? Ты хоть раз нормально мыла или только по верхам проходишься?
Внутри Марины что-то щёлкнуло. Терпение закончилось.
— Нина Петровна, я не просила вас лезть в мои шкафы. Это мой дом, моя кухня. Если вам что-то не нравится — можете не оставаться здесь.
Лицо свекрови стало пунцовым.
— Что?! Как ты смеешь мне указывать! Это дом моего сына! И я имею полное право проверять, в каких условиях живут мой сын и внучка! А ты, милочка, плохая хозяйка! Плохая мать! И плохая жена!
— Хватит! — Марина шагнула вперёд. — Я устала слушать ваши оскорбления! Вы приехали без предупреждения, захватили детскую, критикуете меня с утра до вечера! Я не обязана терпеть это в собственном доме!
— Собственном? — свекровь зло расхохоталась. — Ты забыла, на чьи деньги делался ремонт? Мой сын вложил сюда последние копейки! А ты что принесла в семью? Ничего! И теперь командуешь?
— Я работаю! Я тоже вкладываю деньги в эту квартиру!
— Работаешь! — передразнила Нина Петровна. — На своей конторской работёнке. Гроши получаешь, а туда же, права качаешь!
В этот момент в прихожей скрипнула дверь. Вошёл Олег, усталый, с тяжёлой сумкой через плечо. Он замер, увидев перекошенные лица жены и матери.
— Что случилось?
— Олежка! — свекровь тут же переменилась в лице, и на глазах её выступили слёзы. — Сынок, твоя жена выгоняет меня! Представляешь? Родную мать! Я весь день убиралась, старалась, а она кричит на меня, оскорбляет!
— Я не оскорбляла! — Марина чувствовала, как внутри всё кипит. — Я просто попросила её не лезть в мои вещи!
— «Не лезть в вещи»! — всхлипнула Нина Петровна, утирая несуществующие слёзы. — Я хотела помочь, а она меня гонит! Олег, я твоя мать! Неужели ты позволишь с собой так обращаться?
Олег посмотрел на жену. В его взгляде не было поддержки. Там было раздражение.
— Марин, ну зачем ты маму расстраиваешь? Она же хотела помочь.
Марина застыла.
— То есть ты на её стороне?
— Я ни на чьей стороне. Просто не надо было кричать. Мама старая женщина, ей нельзя нервничать.
— А мне можно? — голос Марины дрожал. — Олег, ты вообще видишь, что происходит? Твоя мать живёт у нас уже неделю, переворачивает всё вверх дном, оскорбляет меня на каждом шагу! А ты молчишь!
— Не преувеличивай. Мама просто хочет навести порядок.
— Какой порядок?! Она захватила нашу квартиру! Алиса спит на раскладушке, я не могу спокойно готовить на собственной кухне! А ты даже не заметил!
Олег поморщился.
— Ну ты, как всегда, из мухи слона делаешь. Мама скоро уедет, потерпи немного.
— Потерпи. Всегда «потерпи». А когда уже я начну жить в своём доме? — Марина почувствовала, как подступают слёзы, но сдержалась.
— Вот видишь, Олежка, — свекровь перехватила инициативу. — Она истеричка. Я же говорила, что у неё нервы слабые. Невестка моя больная.
Марина смотрела на мужа, ожидая, что он хоть сейчас заступится. Но Олег отвернулся, доставая телефон из кармана.
— Ладно, хватит уже. Мама, иди отдыхай. Марина, давай успокоимся и поговорим нормально.
— Не о чем говорить, — тихо сказала Марина. — Я всё поняла.
Она развернулась и вышла из кухни. В спальне, на раскладушке, спала Алиса, обнимая плюшевого медведя. Марина присела рядом, глядя на дочку. Внутри было пусто и холодно.
Следующие дни превратились в кошмар. Свекровь окончательно захватила власть в доме. Она хозяйничала на кухне, раскладывала вещи по своему усмотрению, проверяла, как Марина убирается, критиковала каждый шаг.
Однажды вечером Марина обнаружила, что свекровь выбросила её любимый халат.
— Он старый, рваный. Стыдно в таком ходить, — пожала плечами Нина Петровна. — Я тебе новый куплю, приличный.
Марина молча достала халат из мусорного ведра. Это был подарок от покойной бабушки. Она не могла объяснить свекрови, что это не просто вещь.
Ночами она лежала без сна, слушая храп мужа. Олег спал спокойно, словно ничего не происходило. Для него всё было нормально: мама приехала, немного задержалась, скоро уедет. Он не видел, как рушится их семья, как жена задыхается в собственном доме.
На десятый день Марина сорвалась. Она пришла с работы и обнаружила, что Нина Петровна перестирала всё бельё в шкафу — и детское, и взрослое.
— Зачем вы это сделали? — спросила Марина, глядя на гору мокрого белья.
— Как зачем? Оно пахло затхлостью. Лежало грязное в шкафу, — невозмутимо ответила свекровь.
— Оно было чистое! Я его гладила позавчера!
— Ну и что? Всё равно надо перестирать. Я вот добавила кондиционер, теперь будет приятно пахнуть.
Марина посмотрела на свекровь. У той было довольное лицо, лицо человека, который уверен в своей правоте. И вдруг Марину осенило: Нина Петровна не уедет. Никогда. Она будет придумывать причины остаться, будет манипулировать сыном, будет захватывать всё больше пространства, пока Марина не исчезнет совсем, растворившись в роли прислуги в собственном доме.
— Нина Петровна, — медленно сказала она. — Вы уезжаете завтра.
Свекровь вскинула голову.
— Что?
— Завтра утром вы собираете вещи и уезжаете. Я не прошу. Я говорю.
— Да как ты смеешь! Я с Олегом сама решу, когда уезжать!
— Олег не решает. Это моя квартира тоже. И я больше не позволю вам здесь оставаться.
Нина Петровна вскочила, тяжело дыша.
— Ах ты неблагодарная! Я для вас стараюсь, а ты… Ну погоди, сейчас Олег придёт!
Когда Олег вернулся, его встретила взволнованная мать и жена с каменным лицом.
— Сынок, она меня выгоняет! — зарыдала Нина Петровна. — Твоя жена выгоняет родную мать на улицу!
Олег посмотрел на Марину.
— Это правда?
— Да. Твоя мать уезжает завтра.
— Марин, ты чего…
— Олег, — перебила она. — Послушай меня внимательно. Твоя мать живёт здесь десять дней. За это время она захватила нашу квартиру, выселила дочь из комнаты, выбросила мои вещи, лезет во все углы и постоянно оскорбляет меня. А ты молчишь. Ты выбираешь её. Хорошо. Тогда я выбираю себя.
— То есть? — Олег начал нервничать.
— То есть завтра она уезжает. Или я уезжаю вместе с Алисой.
Повисла тишина. Нина Петровна с ужасом смотрела на невестку. Олег открывал рот, как рыба.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Марин, это моя мать!
— А я твоя жена. И мне надоело быть на втором месте в собственной семье. Выбирай.
Олег метался взглядом между женой и матерью. На лице его была растерянность и страх.
— Мам… — неуверенно начал он.
— Что «мам»? — свекровь вскинула руки. — Ты позволишь ей диктовать условия? Я твоя мать! Я тебя родила! А эта… она никто!
— Она моя жена, — тихо сказал Олег.
Нина Петровна замерла.
— Что?
— Мам, ты действительно немного… перегнула. Марина права. Тебе пора домой.
Лицо свекрови исказилось. Она смотрела на сына так, словно он предал её.
— Значит так… Ну хорошо. Поеду я. Только больше ко мне не обращайтесь. Сами живите, раз я вам не нужна.
Она резко развернулась и ушла в комнату хлопать дверью. Марина выдохнула. Внутри всё дрожало, но она победила. Она отстояла свой дом.
Утром Нина Петровна собрала вещи молча, с обиженным видом. На прощание она обняла Олега, не глядя на Марину.
— Ты пожалеешь, — сухо бросила она невестке на пороге. — Такие жёны плохо кончают.
Дверь закрылась. Марина стояла посреди коридора, чувствуя, как тело наливается свинцовой тяжестью. Олег обнял её.
— Прости, — тихо сказал он. — Я должен был раньше вмешаться.
— Да. Должен был, — Марина не отстранилась, но и не прижалась к нему. — Но ты промолчал. И это я запомню.
Она вошла в детскую. Комната снова была пуста, пахла детским кремом и игрушками. Алиса радостно прыгала на кровати.
— Мама, баба Нина уехала?
— Да, солнышко. Уехала.
— И больше не приедет?
Марина посмотрела на дочь. Потом на мужа, стоящего в дверях.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но если приедет — мы будем готовы.
Олег молча кивнул. В его глазах была вина. Марина надеялась, что это чувство останется с ним надолго. Потому что в следующий раз она не будет ставить ультиматумы. В следующий раз она просто уйдёт.
А пока что она закрыла дверь в детскую, открыла окно и впустила свежий воздух. Квартира снова была их. Дом снова был домом. И это была маленькая, но важная победа.
Ты не хочешь ничего решать, Илья? — спросила Вера у мужа в присутствии его матери