Свекровь положила ключи на стол так, будто бросала перчатку к ногам противника.
Лариса стояла у плиты и помешивала борщ. Она видела эти ключи боковым зрением, но не поворачивалась. Металл позвякивал о деревянную столешницу, и каждый звук был похож на удар молотка по натянутому нерву. Она знала, что сейчас начнется. Знала по тому, как Тамара Ивановна вошла в квартиру — не постучалась, не позвонила, а вошла со своими ключами, которые Лариса просила забрать еще полгода назад.
— Суп варишь? — голос свекрови был медовым, обволакивающим, таким бывает голос у продавца, который уже знает, что продаст тебе испорченный товар. — Молодец. Хоть что-то умеешь.
Лариса сжала половник так, что побелели костяшки пальцев. Она медленно выдохнула, считая про себя до десяти. Психолог из интернета советовал дышать и считать. Психолог не знал Тамару Ивановну.
— Здравствуйте, — Лариса обернулась и попыталась изобразить улыбку. Получилось что-то между гримасой и судорогой. — Вы бы предупредили, что придете. Я бы приготовила что-нибудь особенное.
— Зачем предупреждать? — свекровь сняла плащ и бросила его на спинку стула. Плащ сполз на пол. Тамара Ивановна не подняла его, только посмотрела на невестку выжидающе. — Это квартира моего сына. Я имею право приходить, когда хочу. Или ты уже забыла, кто здесь хозяйка?
Лариса подняла плащ и повесила его на вешалку. Ткань была мокрой от дождя и пахла дорогими духами вперемешку с табаком. Свекровь курила тайком, но Лариса всегда чувствовала этот запах. Он въедался в одежду, в волосы, в саму атмосферу квартиры.
— Хозяйка здесь я, — тихо сказала Лариса, возвращаясь к плите. — Мы с Денисом живем здесь уже четыре года. Это наша квартира.
— Твоя? — свекровь присела на край стула и достала из сумочки пилочку для ногтей. Она начала подпиливать указательный палец, и звук этот был словно скрежет мела по доске. — Интересно. А кто платил первый взнос по ипотеке? Кто подписывал договор? Денис, если не ошибаюсь. А Денис — мой сын.
Лариса помешала борщ. Свекла окрасила бульон в густой бордовый цвет, почти черный. Она смотрела на эти круги от половника и думала о том, что у неё есть два варианта: или сейчас же схватить эту пилочку и переломить её пополам, или продолжать делать вид, что всё нормально.
— Денис подписывал, потому что у меня не было кредитной истории, — она говорила медленно, стараясь не повышать голос. — Но деньги на первый взнос дали мои родители. Триста тысяч. Помните? Или вы забыли, как приехали на смотрины с пустыми руками и сказали, что «молодые должны сами зарабатывать»?
Тамара Ивановна перестала пилить ноготь. Она подняла глаза и посмотрела на невестку долгим, изучающим взглядом. В этом взгляде было презрение, смешанное с удивлением. Свекровь не ожидала, что тихая, забитая Лариса вдруг огрызнется.
— Как грубо, — протянула она, качая головой. — Я вижу, ты совсем распоясалась без моего контроля. Хорошо, что я пришла вовремя. Надо брать ситуацию в руки.
Она встала и прошла в комнату, где на диване лежал Денис с телефоном. Он листал ленту новостей и не обратил внимания на то, что мать пришла. Тамара Ивановна остановилась перед ним и сложила руки на груди.
— Сынок, нам нужно поговорить.
Денис оторвался от экрана, моргнул и натянуто улыбнулся.
— Привет, мам. Ты чего так рано? Я думал, ты только вечером.
— Я передумала, — свекровь присела рядом с ним и положила руку ему на плечо. Жест был нежным, почти материнским, но Лариса, стоявшая в дверях, видела, как пальцы впились в ткань рубашки. — У меня для тебя новость. Точнее, для вас обоих.
Денис сел, отложил телефон и потер лицо ладонями. Он всегда так делал, когда готовился к чему-то неприятному.
— Какая новость?
Тамара Ивановна выдержала паузу. Она умела это делать — создавать напряжение, растягивать момент, чтобы все внимание было приковано к ней. Лариса подошла ближе, вытирая руки о кухонное полотенце. Внутри всё сжалось в тугой комок.
— Я продаю дачу, — наконец сказала свекровь. — Нашелся покупатель. Хорошая цена. Два миллиона.
Денис кивнул, не понимая, к чему это. Лариса тоже не понимала. Дача была старой, запущенной, Тамара Ивановна ездила туда раз в год и то только для того, чтобы показать соседям новую шубу.
— И что дальше? — спросил Денис.
— Дальше просто, — свекровь улыбнулась. Улыбка была сладкой, как у кошки, которая поймала мышь, но не спешит её убивать. — Я переезжаю к вам. Насовсем.
Тишина взорвалась, как граната в закрытом помещении. Лариса почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она смотрела на свекровь и не верила своим ушам.
— Как это… насовсем? — выдавила она из себя.
— А вот так, доченька, — Тамара Ивановна повернулась к ней и улыбнулась ещё шире. — Я старею. Мне нужна поддержка семьи. А семья — это сын. И его жена, конечно. Вы же не откажете мне в крыше над головой?
Денис молчал. Он смотрел в пол, и Лариса видела, как дергается желвак на его щеке. Он знал. Он заранее знал. Эта мысль пронзила её, как нож.
— Денис, — позвала она тихо. — Ты знал?
Он не поднял глаза.
— Мам говорила, что думает об этом, — пробормотал он. — Но я не думал, что всё так быстро.
— Думала? — Лариса шагнула к нему. — Ты мне ничего не сказал. Ты молчал. Сколько? Неделю? Месяц?
— Не ори, — Денис наконец посмотрел на неё, и в его глазах была усталость. — Я не хотел тебя расстраивать раньше времени. Думал, может, мама передумает.
— Не передумала, — вклинилась Тамара Ивановна. — И вообще, Лариса, какие проблемы? Квартира трехкомнатная. Места всем хватит. Я возьму комнату поменьше. Ту, что у окна во двор. Там тихо. Мне как раз надо.
Лариса почувствовала, как внутри неё поднимается холодная волна ярости. Та комната была её кабинетом. Там стоял компьютер, на котором она работала удаленно. Там был её стол, её книги, её маленький мир, куда она сбегала, когда становилось невыносимо тяжело.
— Это мой кабинет, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Я там работаю.
— Поработаешь на кухне, — отмахнулась свекровь. — Или в спальне. Молодым гибкость не мешает. А мне в моем возрасте нужен покой. И тишина.
Лариса посмотрела на мужа. Он сидел, сгорбившись, и разглядывал свои руки, словно видел их впервые. Он не собирался её защищать. Он уже сдался.
— Денис, — позвала она снова. — Скажи ей. Скажи, что это невозможно.
Он молчал. Свекровь положила руку ему на колено и сжала её утешающе.
— Сынок устал, — сказала она мягко. — Он работает, зарабатывает. Ему не до ваших ссор. Лариса, будь умницей. Я ведь не чужая. Я — мать его. Я вырастила его. Ты должна быть благодарна, что я научу тебя, как правильно вести хозяйство и ухаживать за мужем.
Благодарна. Лариса услышала это слово и почувствовала, как что-то рвется внутри. Она четыре года терпела колкости свекрови, её неожиданные визиты, её советы о том, как готовить, как одеваться, как разговаривать с мужем. Она терпела, потому что любила Дениса. Потому что верила, что рано или поздно он встанет на её сторону.
Но он не вставал. Он сидел и молчал, и этим молчанием разрушал всё, что было между ними.
— Нет, — сказала Лариса.
Свекровь вскинула брови.
— Что?
— Нет. Вы не переедете сюда. Это наша квартира. Наша с Денисом. Мы строим здесь нашу жизнь. И в ней нет места для вас.
Тамара Ивановна медленно встала. Она была высокой, статной женщиной, привыкшей подавлять одним своим видом. Она подошла к невестке вплотную и посмотрела сверху вниз.
— Ты забываешь, кто ты такая, — прошипела она. — Ты — жена моего сына. Ты здесь потому, что он тебя взял. Но это не значит, что ты можешь указывать мне, матери, что делать. Я буду жить здесь. И ты будешь меня уважать. Иначе…
— Иначе что? — Лариса не отступила. — Вы расскажете сыну, какая я плохая? Вы уже это делаете четыре года. Каждый раз, когда приходите, вы находите, к чему придраться. То суп недосоленный, то пол недомытый, то я слишком громко разговариваю. Вы хотите сделать из меня прислугу. Но я не прислуга. Я — жена вашего сына. И если он меня любит, он выберет меня.
Она повернулась к Денису. Он всё ещё сидел на диване, но теперь смотрел на неё. В его глазах было замешательство, страх и какая-то детская беспомощность.
— Денис, выбирай, — сказала Лариса твердо. — Или я, или она. Третьего не дано.
Свекровь ахнула.
— Ты ставишь ему ультиматум? — она развернулась к сыну. — Сынок, ты слышишь? Она требует, чтобы ты выбрал между матерью и женой! Между женщиной, которая родила тебя, вырастила, положила на тебя всю жизнь, и этой… этой…
— Не надо, мам, — Денис встал. Он был бледным, губы дрожали. — Не надо так.
— Тогда скажи ей! — Тамара Ивановна схватила его за руку. — Скажи, что мать для тебя важнее! Скажи, что ты не дашь этой выскочке разрушить нашу семью!
Денис молчал. Он смотрел то на мать, то на жену, и Лариса видела, как он разрывается. Видела, как внутри него идет война между долгом и любовью, между страхом и желанием наконец-то стать взрослым.
— Я не могу, — выдохнул он. — Я не могу выбирать.
— Можешь, — Лариса шагнула к нему. — Ты должен. Если ты хочешь, чтобы у нас была семья, ты должен сказать своей матери, что она не может диктовать нам, как жить.
— Но она же моя мама…
— А я твоя жена! — Лариса почти кричала. — Я люблю тебя! Я четыре года терплю её издевательства, потому что не хочу ставить тебя в неловкое положение! Но теперь выбор не за мной! Он за тобой!
Тамара Ивановна смотрела на сына, и в её глазах блестели слезы. Настоящие или наигранные — Лариса уже не могла понять.
— Денис, — голос свекрови дрогнул. — Неужели ты позволишь ей так со мной разговаривать? Неужели ты забыл, как я сидела с тобой ночами, когда ты болел? Как я отказывала себе во всём, чтобы ты ни в чём не нуждался?
Денис закрыл лицо руками.
— Прости, мам, — прошептал он. — Но Лариса права. Ты не можешь переехать к нам. Это… это неправильно.
Тишина.
Свекровь отпустила его руку, словно обожглась. Она отступила на шаг, потом ещё на один. Её лицо из бледного стало багровым.
— Ах так, — прошипела она. — Значит, я тебе больше не нужна. Значит, эта стерва настроила тебя против родной матери. Хорошо. Очень хорошо. Посмотрим, как вы заживете без меня. Посмотрим, кто к кому приползет, когда всё рухнет.
Она схватила свой плащ, сумочку и направилась к выходу. У двери обернулась.
— А деньги? — спросила она язвительно. — Двести тысяч, которые я вам давала на свадьбу? Я их тоже заберу. С процентами. Через суд, если придется.
— Забирайте, — Лариса перехватила её взгляд. — Мы отдадим. До последней копейки. Только оставьте ключи. И больше не приходите без приглашения.
Свекровь швырнула ключи на пол. Они звякнули и покатились к ногам Дениса. Тамара Ивановна распахнула дверь и вышла, громко хлопнув створкой.
В квартире повисла тишина. Денис стоял посреди комнаты, опустив голову. Лариса подошла к нему и обняла. Он прижался к ней, и она почувствовала, как его плечи вздрагивают.
— Я боялся, — прошептал он. — Я всегда боялся ей перечить.
— Знаю, — Лариса гладила его по спине. — Но ты справился. Ты наконец выбрал нас.
Они стояли так, обнявшись, а за окном шел дождь. Борщ на плите кипел, заливая конфорку красной пеной, но Ларисе было всё равно. Она выиграла. Впервые за четыре года она выиграла эту войну.
Правда, победа оказалась горькой. Потому что теперь ей предстояло выплачивать свекрови двести тысяч. Потому что впереди были судебные тяжбы, обиды и бесконечные звонки с претензиями. Но хотя бы теперь у неё был свой дом. Дом, куда свекровь больше не могла войти просто так…
Хотел взыскать алименты с бывшей