Свекровь стояла в дверях моей спальни, держа в руках мою шкатулку с украшениями.
— Ирочка, ты же не будешь против, если я одолжу твои серёжки? Те, с изумрудами. Мне на юбилей к подруге идти, а мои все старые, некрасивые.
Марина замерла посреди комнаты с феном в руке. Волосы ещё были влажными после душа, халат едва запахнут. Она смотрела на Галину Фёдоровну и не могла поверить своим глазам. Свекровь уже рылась в её вещах. Не спрашивала разрешения — просто констатировала факт.
— Галина Фёдоровна, эти серьги мне мама подарила на совершеннолетие. Они не для повседневной носки.
— Да какая повседневная! Юбилей же! Шестьдесят лет Клавдии Михайловне, ресторан сняли, люди приличные будут. Не могу же я в своих копеечных побрякушках пойти. А ты молодая, тебе и без украшений хорошо.
Свекровь уже защёлкивала замочек на мочке уха. Изумруды качнулись, поймав свет люстры. Марина почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения, но привычно проглотила её. Три года она глотала. С тех самых пор, как переехала в эту квартиру после свадьбы с Олегом.
Квартира принадлежала свекрови. Трёхкомнатная хрущёвка на окраине, с низкими потолками и скрипучим паркетом. Галина Фёдоровна жила здесь одна после развода с мужем, а когда сын женился, великодушно предложила молодым занять две комнаты.
— Зачем вам на съёмное тратиться? Живите со мной, копите на своё жильё. Я много места не занимаю, готовить умею, за детишками присмотрю, когда появятся.
Олег тогда обрадовался. Марина согласилась. Ей казалось, что это разумный компромисс. Временное решение, пока они не накопят на первый взнос по ипотеке.
Три года прошло. Никаких накоплений не появилось. Зато появилось стойкое ощущение, что Марина живёт не в своём доме, а в гостях у очень требовательной хозяйки.
Галина Фёдоровна контролировала всё. Что Марина готовит на ужин. Как она развешивает бельё. Сколько времени проводит в ванной. Какие продукты покупает. Куда ходит после работы.
— Ты опять эту химию купила? — свекровь презрительно вертела в руках банку с кокосовым маслом. — Нормальное подсолнечное рафинированное чем не устраивает? Деньги девать некуда?
— Мне нравится готовить на кокосовом, — пыталась объяснить Марина.
— Глупости! Баловство! В наше время такого не было, и ничего, выросли здоровыми. Олежек, скажи ей!
Олег обычно молчал. Или кивал матери. Или уходил в другую комнату, чтобы не участвовать в этих разговорах. Он вообще предпочитал не замечать напряжения между двумя женщинами. Словно надеялся, что если закрыть глаза, проблема исчезнет сама.
Марина работала бухгалтером в небольшой строительной фирме. Зарплата была средней, но стабильной. Она откладывала каждый месяц, отказывая себе во многом. Олег зарабатывал больше, но его деньги уходили непонятно куда. На вопросы он отвечал туманно: инвестиции, подработки, помощь друзьям.
Марина давно подозревала, что значительная часть его зарплаты перетекает к свекрови. Но доказательств не было, а спрашивать напрямую казалось неудобным.
Вечером того дня, когда свекровь забрала серьги, Олег пришёл домой поздно. От него пахло сигаретами и чем-то сладковатым, незнакомым. Марина сидела на кухне с чашкой остывшего чая.
— Олег, нам надо поговорить.
— Устал, Марин. Давай завтра.
— Нет, сегодня. Сядь, пожалуйста.
Он сел напротив, раздражённо постукивая пальцами по столу. Глаза его блуждали по кухне, избегая взгляда жены.
— Я хочу, чтобы мы переехали, — сказала Марина. — Сняли отдельную квартиру. Хотя бы однокомнатную. Мне тяжело здесь.
— Опять ты со своими претензиями, — Олег поморщился. — Мать тебя обижает, да? Что она такого сделала?
— Сегодня она взяла мои серьги. Не спросила, просто взяла.
— И что? Вернёт же. Подумаешь, украшения. Не убудет от тебя.
— Олег, дело не в серьгах. Дело в том, что она не уважает мои границы. Она заходит в нашу комнату без стука. Она комментирует всё, что я делаю. Она говорит мне, как одеваться и что есть. Три года, Олег. Три года я терплю.
— А ты попробуй не обращать внимания. Мама она такая, эмоциональная. Но она же добра тебе желает.
Марина горько усмехнулась. Добра. Свекровь желала ей добра так, как желают добра комнатному растению — поливая по расписанию, обрезая лишние листья и переставляя с места на место по своему усмотрению.
— Сколько у нас накоплений на квартиру? — спросила Марина.
Олег замялся. Его пальцы перестали стучать.
— Ну… какие-то есть.
— Сколько конкретно? Я откладываю двадцать тысяч каждый месяц. За три года должно было накопиться минимум семьсот тысяч. Плюс твоя часть. Где деньги, Олег?
Тишина. Длинная, тягучая, липкая. Марина смотрела на мужа и видела, как он сжимается, словно ребёнок, пойманный на воровстве из маминого кошелька.
— Я одолжил маме, — наконец выдавил он. — У неё были проблемы. Кредит надо было закрыть, потом лечение, потом ремонт…
— Сколько?
— Всё.
Слово упало как камень в колодец. Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Ты отдал моей свекрови все наши накопления? И мои деньги тоже?
— Наши деньги, Марин. Мы же семья. А мама — это тоже семья. Ей нужнее было.
— Нужнее?! — Марина вскочила, отшвырнув стул. — Нужнее, чем нам, чтобы жить отдельно? Нужнее, чем наше будущее?
— Не кричи, мать услышит!
— Да плевать я хотела, что она услышит! — Марина уже не контролировала голос. — Три года, Олег! Три года я пахала, экономила, отказывала себе во всём, чтобы мы могли начать нормальную жизнь! А ты взял и отдал это всё своей маме! За моей спиной!
Дверь кухни распахнулась. На пороге стояла Галина Фёдоровна в ночной рубашке, с маской из огурцов на лице.
— Что тут за вопли? Ночь на дворе, люди спят!
— Вы взяли наши деньги, — Марина повернулась к свекрови. — Семьсот тысяч. Может, больше.
— Олежек мне помог, — свекровь даже не смутилась. — А что такого? Я его мать, он обязан обо мне заботиться. Ты-то сама небось своим родителям помогаешь.
— Я своим родителям помогаю из своей зарплаты. И они знают границы. Они не залезают в мой кошелёк без спроса.
— Какой кошелёк? Ты о чём? — свекровь подняла брови так высоко, что огуречная маска поползла вверх. — У вас с Олегом общий бюджет. Он муж, он и распоряжается. Так всегда было и будет.
Марина посмотрела на Олега. Он сидел, уставившись в пол, не поднимая глаз.
— Олег, — тихо произнесла Марина. — Посмотри на меня.
Он поднял взгляд. В его глазах не было ни вины, ни сожаления. Только раздражение и усталость.
— Марин, ну хватит уже. Мама права. Деньги — это деньги, вернём когда-нибудь. Что ты истерику устраиваешь?
В этот момент что-то оборвалось внутри Марины. Тонкая нить, которая держала её в этом браке, в этом доме, в этих отношениях. Она смотрела на человека, которого любила, за которого вышла замуж, с которым мечтала о детях и собственном доме. И видела чужого, равнодушного, слабого человека, для которого она всегда будет на втором месте после мамы.
— Я ухожу, — сказала Марина.
— Что? — Олег моргнул. — Куда?
— К родителям. Потом сниму квартиру.
— Да ладно тебе, Марин. Ночь же. Куда ты пойдёшь? Переспи, утром всё обсудим.
— Обсуждать нечего, Олег. Я три года ждала, что ты повзрослеешь. Что ты выберешь меня, нашу семью. Но ты выбрал маму. Каждый раз, когда надо было принять решение, ты выбирал её. Я больше не могу.
Марина вышла из кухни. Она прошла в комнату, достала чемодан из-под кровати. Руки не дрожали. Внутри было пусто и холодно, словно кто-то выключил свет.
Свекровь стояла в дверях, сложив руки на груди.
— Ну и катись, — бросила она презрительно. — Много вас таких, городских фифочек. Думают, что принцессы, а сами копейки считают и чужим добром пользуются. Олежек себе нормальную найдёт, не тебе чета.
Марина не ответила. Она молча складывала вещи: одежду, документы, ноутбук. Серьги забирать не стала — пусть подавится.
Олег появился в дверях рядом с матерью.
— Марин, ну ты чего? Остынь. Давай завтра поговорим нормально.
— Я три года говорила нормально, Олег. Ты не слышал. Теперь я буду говорить с адвокатом.
— Каким адвокатом? — свекровь всплеснула руками. — Ты что, разводиться собралась? Из-за чего? Из-за денег?
— Из-за предательства, Галина Фёдоровна. Ваш сын украл у меня три года жизни и все мои накопления. И сделал это с вашей помощью.
— Да какое воровство! Семейные деньги! — свекровь начала багроветь. — Олежек, позвони в полицию, она сейчас скажет, что мы её ограбили!
— Вызывайте, — пожала плечами Марина. — У меня все переводы сохранены. Каждый месяц на ваш счёт, Галина Фёдоровна. Я-то думала, откуда у вас новый телевизор и шуба. Теперь понятно.
Свекровь побелела. Олег смотрел то на жену, то на мать, и в его глазах наконец-то появился страх.
— Марина, подожди, — он шагнул к ней. — Мы можем договориться. Я верну тебе деньги, постепенно. Давай не будем торопиться…
— Договариваться будем в суде, — Марина застегнула чемодан. — Я подам на раздел имущества. Квартира эта ваша, мне от неё ничего не нужно. Но деньги, которые я заработала своим трудом, я верну. Каждую копейку.
Она вышла в коридор, обулась. Чемодан на колёсиках послушно катился следом. У двери Марина обернулась.
Олег стоял в проёме комнаты, растерянный и жалкий. Рядом с ним высилась мать, красная от злости, с кулаками, сжатыми на боках.
— Ты ещё пожалеешь, — прошипела свекровь. — Одна останешься, кому ты нужна? Ни детей, ни мужа, ни денег! Будешь по съёмным углам скитаться до старости!
Марина улыбнулась. Странная, лёгкая улыбка человека, который наконец-то сбросил тяжёлый груз.
— Может быть, — сказала она. — Но это будут мои углы, Галина Фёдоровна. Мои. И никто не будет рыться в моих вещах, указывать мне, что готовить, и воровать мои деньги. Это дорогого стоит.
Она открыла дверь и вышла. Лестничная клетка встретила её запахом старой краски и гулкой тишиной. Марина спустилась вниз, вытащила чемодан во двор.
Июньская ночь была тёплой и душной. Фонари отбрасывали жёлтые круги света на асфальт. Где-то вдалеке лаяла собака.
Марина вызвала такси. Пока ждала машину, достала телефон и написала маме: «Еду к вам. Расскажу всё утром».
Ответ пришёл через минуту: «Жду. Пирог испеку».
Марина улыбнулась, глядя на экран. Три простых слова, а сколько в них тепла. Настоящего, без условий и манипуляций.
Такси подъехало через десять минут. Марина села на заднее сиденье, назвала адрес. Машина тронулась, увозя её прочь от дома, который никогда не был её домом.
Через окно она видела, как проплывают мимо спящие пятиэтажки, закрытые магазины, редкие прохожие. Город спал, не зная, что одна женщина только что начала новую жизнь.
Марина откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Слёз не было. Была только усталость и странное облегчение.
Завтра начнутся звонки. Олег будет умолять вернуться. Свекровь будет угрожать и проклинать. Начнётся долгий, изматывающий процесс развода и раздела имущества.
Но сегодня, в этой ночи, в этом такси, Марина впервые за три года чувствовала себя свободной.
Она достала телефон и удалила номер Олега. Потом номер свекрови. Потом вышла из семейного чата в мессенджере.
Вот так просто. Несколько нажатий — и прошлое осталось позади.
Таксист глянул в зеркало заднего вида.
— Далеко едем?
— К родителям, — ответила Марина. — Домой.
Машина свернула на шоссе. Впереди занималась заря.
Прошёл год. Марина сидела на балконе своей однокомнатной квартиры, купленной в ипотеку, но своей — каждый квадратный метр. Пила кофе из любимой чашки, которую никто не мог взять без спроса.
Развод оформили быстро. Олег пытался торговаться, но у Марины были все доказательства переводов. Суд обязал его вернуть половину суммы. Свекровь пришлось продать ту самую шубу.
Иногда Марина думала о прошлом. Не с горечью — с благодарностью. Та ночь научила её главному: никогда нельзя позволять кому-то решать, какой должна быть твоя жизнь.
Свекровь до сих пор рассказывала всем, какая неблагодарная попалась невестка. Олег женился второй раз и, по слухам, снова жил с мамой.
А Марина научилась говорить «нет». И это оказалось лучшим словом в её словаре.
Жена на юбилее приструнила мужа