Рита сидела в кресле-качалке и медленно раскачивалась. В квартире была тишина: муж еще на работе, тринадцатилетняя Даша гуляет с подружками, десятилетний Антошка катается с ледяной горки во дворе – Рите из окна видно, как мальчишки один за другим скатываются вниз, устраивая у подножья горки кучу-малу.
За окном ясный зимний денек. Солнечные лучи проникают в комнату, и от этого кажется, что в квартире еще теплее.
Рита откинулась на подголовник кресла, прикрыла глаза. Еще немного, и она заснет.
Но в этот момент раздался телефонный звонок, который в одну секунду вытащил женщину из полудремы. Он был такой резкий и неожиданный, что даже сердце глухо стукнуло в груди и на душе мигом стало тревожно.
Рита взяла телефон – звонила ее старшая сестра – Лиля.
– Риточка, у нас кошмар, что творится: отец маму из дома выгнал, сказал, что будет с ней разводиться.
– Ничего себе! Что там у них произошло? – спросила Рита.
– Когда отца из кардиологии выписывали, врач ему сказал, что все нагрузки запрещены: ничего тяжелого не поднимать, не нервничать, вовремя пить таблетки. И никакой работы. Вот отец и уволился.
– Правильно сделал – он на своем заводе почти пятьдесят три года отпахал. Сколько можно? Да и лет ему уже не семнадцать, а семьдесят, – сказала Рита.
– Я то же самое говорю: у него ведь предынфарктное состояние было, хорошо, что откачали. А мама пилит его постоянно – зачем, мол, работу бросил, двух пенсий на жизнь не хватает, – продолжила рассказывать Лиля.
– Интересно, а чего это она сама из своей бухгалтерии убежала, как только пенсию стала получать? Ей тогда еще и шестидесяти не было, по-моему, шесть или семь лет назад.
– Рита, и знаешь, что она сделала? У отца какое-то лекарство закончилось, он собрался в аптеку. А мама у него из кармана карточку вытащила и заявила, что нечего тратить деньги на такие дорогие лекарства – «обойдетесь, мол, Федор Кузьмич».
– А он что? – спросила Рита.
– Пошел в банк, сказал, что карту потерял, заказал новую. Мама в магазине набрала продуктов, а расплатиться отцовой картой не смогла – ее банк заблокировал. Пришла домой – орала как потерпевшая, будто отец ее перед людьми опозорил. Ну, он, когда мама к соседке посплетничать пошла, собрал ее вещи в два больших чемодана и выставил в подъезд. Она от бабы Кати вышла, об них и споткнулась. Начала было снова кричать, но ей кто-то из соседей полицией пригрозил.
– И куда она пошла?
– К нам она пришла, Рита. Мы с Андреем на работе были, дети ей, конечно, дверь открыли. Приходим, а тут – здравствуйте! Рита, мы за эти две недели не то что перессорились, мы чуть не передрались! Начала она с Мишки: ты зачем его так кормишь – как взрослого мужика! А ты же знаешь, что Мише четырнадцать и он тяжелой атлетикой уже год занимается. К Кристине подружка пришла – они обе на бальные танцы ходят. Девчонки включили компьютер и стали учиться, как сценический макияж делать. Так мама их обозвала по-всякому, типа … с низкой социальной ответственностью, а подружку выгнала. И ведь так каждый день – не одно, так другое! Два скандала ежедневно на пустом месте.
– Лиля, можешь не рассказывать – у нас в прошлом году что-то подобное было, – посочувствовала сестре Рита.
– Ты еще главного не знаешь – как она прицепилась к Андрею из-за задвижки в ванной. Пока мамы не было, все было в порядке. А на второй день, как только мы пришли с работы, она начала: «Я чуть весь день в ванной не просидела! Неужели нельзя задвижку починить! Такое впечатление, что у твоего мужа руки растут метром ниже, чем у нормальных людей!» Андрей посмотрел, а там штырь металлический в мизинец толщиной весь выгнут. Он ей и говорит: «А зачем вы закрытую на задвижку дверь открыть пытались? Надо было сначала задвижку отодвинуть, а потом открывать. И сколько же у вас силы, дорогая теща, что вы все так покорежили»! Ты не представляешь, что было дальше! Мне вообще досталось за всех: и детей я воспитывать не умею, и готовлю кое-как, а уж какого мужа себе выбрала – врагу не пожелаешь. Даже за кота нашего мне попало. Ты знаешь, наш Маркиз уже старый, поест и почти весь день спит на своей лежанке. Так не знаю, что мать ему плохого сделала, но он каждый день сс@л ей в тапки.
– И чем все закончилось?
– Дети по углам разбежались, а муж мне сказал: «В общем так: если твоя мама здесь останется хотя бы на один день, я подам на развод». Я собрала оба ее больших чемодана и выставила за дверь.
– И куда она пошла? – спросила Рита.
– Так я тебе поэтому и звоню: она к вам поехала! С вокзала звонила. Завтра к обеду ждите.
Если кто-то помнит, раньше в городских парках стояли такие незамысловатые аттракционы – назывались, кажется, «Силомер». Надо было изо всех сил молотом ударить по большой кнопке – чем сильнее ударишь, тем выше взлетит вверх шарик на стоящей рядом планке. Вот и в голове Риты произошло сейчас что-то подобное – давление скакнуло вверх, виски сдавило, лицо покраснело.
Она посидела пару минут, потом достала из стоящей рядом тумбочки таблетки. «Все равно придется вставать – идти на кухню за водой», – подумала женщина. Тихо поднялась, дошла до кухни, запила таблетку, затем легла на диван в гостиной.
Немного успокоившись, она набрала номер мужа:
– Кирилл! К нам завтра моя мама приезжает – Лиля звонила.
– Ладно, мы скоро заканчиваем – сегодня же пятница. Приеду домой, решим, что делать. А ты не нервничай, таблеточку выпей, – ответил муж.
– Выпила уже.
– Понятно.
Характер у Людмилы Ивановны – матери Лили и Риты – был не сахар. Как сказал старший зять – сплошная органика, а не характер.
Рита как-то спросила отца, почему он на ней женился и прожил столько лет.
– Почему женился? Молодой был, глупый. А Людка в молодости была красивая, коса ниже пояса. А как танцевала в клубе на сцене – мы тогда еще в поселке жили – как пела! Вот и женился. Хозяйка она тоже была хорошая: все в доме вымыто, вычищено, приготовлено. На огороде травинки лишней нет. И вас, детей, в строгости держала.
– Ага, в строгости! Чуть что не так – вытянет мокрым полотенцем вдоль спины! – вспомнила Рита.
– А язык у нее всегда поганый был. Я пару раз даже кулаком ей пригрозил. Бить не бил, но пригрозил. А в старости с ней говорить вообще невозможно стало. И жадность откуда-то поперла – все ей мало, всего не хватает. Если бы мы в девятнадцатом веке жили, я бы подумал, что Пушкин свою старуху с моей Людмилы срисовал. Останется она тоже с разбитым корытом.
Немного полежав, Рита почувствовала себя лучше. Она встала и пошла на кухню – кормить семью надо. Пока чистила картошку и жарила котлеты, вспоминала прошлый визит матери.
От нее тогда досталось всем, но сильнее всего она обидела Дашу. Та выпросила у родителей разрешения обрезать косы и сделать себе модную стрижку.
Девочка пришла домой из парикмахерской очень довольная и то и дело подходила к зеркалу – полюбоваться новой прической.
Бабушка не могла смолчать:
– Господи, ну чего ты перед зеркалом вертишься? Чем там любоваться? Нос на пол-лица, глазки маленькие – не дала природа тебе красоты, а ты еще и косу отрезала. И давно хотела тебе сказать: не носи ты коротких юбок – ноги-то у тебя буквой «икс», прикрывай.
Рита потом еле успокоила дочь.
Именно после этих слов Кирилл выставил тещу из дома. И вот она снова едет.
После ужина дети отправились по своим комнатам, а Рита и Кирилл стали думать, как быть. Они были согласны в главном: пускать Людмилу Ивановну в квартиру нельзя.
– В прошлый ее визит у тебя был гипертонический криз, а у Дашки истерика. Повторения этого я не хочу. Поэтому сделаем вот что…
Когда на следующий день Людмила Ивановна позвонила в квартиру, открыл ей Кирилл.
– Здравствуйте, дорогая теща! Позвольте я вам помогу.
Он взял оба чемодана и понес их вниз по лестнице.
– Куда ты мои вещи поволок? – возмутилась она. – Я к вам приехала.
– К нам? А кто вас приглашал? Это моя квартира, и я вас не звал. Поэтому я сейчас вызову такси, которое отвезет вас на вокзал.
– Ишь, какой! Пусть Ритка выйдет и сама скажет мне, что не пустит мать в квартиру!
Рита вышла на лестницу:
– Да, мы тебя принять не можем. Вот когда пригласим, тогда приедешь.
Кирилл снес чемоданы вниз.
– А у меня нет денег на обратный билет, – улыбаясь, заявила Людмила Ивановна.
– А зачем вам деньги? Вот я вам билет купил. Поезд отправляется через три часа. А вот вам в дорогу пирожки и бутерброды. И еще: имейте в виду, если вы не уедете, то ночевать будете вот на этой лавочке.
В это время подъехала машина. Кирилл с помощью водителя положил чемоданы в багажник.
– Ну, я тебе, зятек, еще устрою! – пригрозила Людмила Ивановна, садясь в такси.
Обо всем, что случилось дальше, Рите рассказала Лиля:
– Представляешь, родители ведь действительно развелись. Папа сказал, что лучше он себе сам суп сварит, чем будет жить в этом аду. А так как это его квартира, то мама уехала в поселок и теперь живет в доме, который ей достался от родителей. Моя свекровь тоже из этого поселка, так она говорит, что мама уже почти со всеми соседями переругалась.
Зато теперь в семье никто ни с кем не ругается, никто никого не обижает. Лиля часто навещает отца, следит за его здоровьем. А на Новый год Федор Кузьмич ездил в гости к младшей дочери – Рите.
– Ты хочешь сказать, что я транжира? – обиделась Арина на мужа