Верный

Никита сидел на полу в летней веранде, прислонившись спиной к стене. Спина затекла, но он боялся пошевелиться, чтобы не побеспокоить собаку. Его старый друг пес Верный умирал. Он лежал на мягком лоскутном одеяле, положив голову на колени своего хозяина, и прерывисто дышал. Иногда он немного приподнимал голову и тянулся к миске с водой. Тогда Никита зачерпывал рукой немного воды аккуратно вливал ее в пасть собаки. Так они сидели уже несколько часов.

Из дома вышел отец, наклонился к Верному:

– Глаза потускнели, отходит, – сказал он.

Верному было уже шестнадцать лет, он был почти на год младше Никиты, но собачий век короток, и вот он умирает на руках своего хозяина.

Говорят, что люди перед смертью вспоминают всю свою жизнь. И если бы Верный имел такую же возможность, он, наверняка, вспомнил бы, как они с Никитой наперегонки слетали со снежных гор, как ходили на охоту и обязательно то, как он дважды спас Никите жизнь.

Как это случилось в первый раз, мальчику рассказал отец.

Верному было тогда только три месяца, он был толстым неуклюжим щенком, которого егерю подарил один из охотников. О чистоте породы разговору не было, но, вырастая, внешне Верный все больше походил на лайку – самую способную к охоте в сибирских лесах собаку.

В тот день он увязался за Кузьмичом – так звали егеря – и трусил за ним, а когда уставал, то садился на тропинку и негромко тявкал.

Кузьмич останавливался, щенок подбегал к нему, и они некоторое время двигались рядом, но через полчаса все повторялось.

– Я тебя не звал, ты сам напросился, – выговаривал Кузьмич Верному, – теперь давай беги.

А когда они свернули на тропинку, бегущую вдоль реки, Верный остановился и стал тявкать, словно подзывая хозяина. Кузьмич подошел и глянул под куст, который облаивал щенок. То, что он увидел, повергло егеря в шок – под кустом, кое-как завернутый в серое байковое одеяло, лежал ребенок. Кузьмич не имел опыта общения с маленькими детьми, но он понял, что это не новорожденный.

Взяв неожиданную находку одной рукой и подхватив другой рукой щенка, Кузьмич почти бегом поспешил в деревню, а уже оттуда позвонил участковому.

Ребенка забрали в районную больницу. Это был мальчик, по словам врача, ему было десять или одиннадцать месяцев, он был абсолютно здоров. К одеялу с внутренней стороны английской булавкой была приколота записка с одним словом – «Никита». И все.

Как ни искали, но мать мальчика так и не смогли найти. Тогда Иван Кузьмич и его жена Настя решили усыновить Никиту.

Рассуждали они просто: «Женаты мы уже десять лет, Насте тридцать лет, Ивану Кузьмичу – тридцать пять, а детей так и нет. А мальчишка один, зачем ему в детском доме жить, пусть в семье растет».

Но все оказалось непросто: Кузьмичу даже пришлось обращаться за помощью к одному начальнику, который любил в этих лесах охотиться, чтобы тот помог усыновить мальчика.

И стал Никита сыном Кузьмича и его жены Насти. А Верный рос вместе с ним и превратился в отличную охотничью собаку.

О втором случае, когда пес спас Никиту, родители узнали не сразу. Только года через два после случившегося Никита рассказал им об этом – боялся, что больше в лес одного не пустят.

А было это так. Двенадцатилетний Никита, набрав полное ведро грибов, возвращался домой, но случайно пропустил тропинку, на которую надо было свернуть, и оказался в топком месте. Не захотел обходить болотину, подумал, что по кочкам на другую сторону поляны переберется. Но не получилось – провалился в болотную жижу почти по пояс.

Стал выбираться – еще глубже увяз. Испугался Никита, думал, что сгинет в болоте. А Верный на берегу прыгает, зовет дальше идти.

Подозвал мальчик пса, сделал вид, будто что-то бросает, и дал команду: «Апорт!» Надеялся, что Верный ему сейчас какую-нибудь палку принесет. А пес вдоль берега бегает, не может палку с хозяйским запахом отыскать.

Тогда Никита снял кепку, размахнулся и кинул ее в крону молодого деревца, росшего недалеко от болотины. «Только бы кепка за ветки зацепилась!» – подумал мальчик. Повезло: повисла кепка на ветвях. Верный подпрыгнул, за ветку зубами уцепился, потянул, деревце под тяжестью собаки наклонилось, Никита еле успел за тонкий ствол схватиться. А потом потихоньку, чтобы не сломать дерево, стал подтягиваться и выбрался на твердую землю.

Обнял Верного за шею, прижался к нему:

– Спасибо, друг!

А теперь этот друг умирал у него на руках, а Никита ничего не мог с этим поделать.

– Все, сынок, помер Верный, – сказал отец, посмотрев на пса.

Он принес чистую мешковину, завернул собаку и положил в тачку. Похоронить Верного решили в лесочке недалеко от дома. Тачка скрипела, ее колеса натыкались на корни деревьев, но Никита не останавливался – он шел к высокой ели, которая росла на краю поляны.

Выкопав яму, он выстелил ее еловым лапником, уложил Верного, сверху положил несколько еловых веток и насыпал невысокий холмик. Постояв немного, отец с сыном вернулись домой. Здесь все было по-прежнему, и только сиротливо пустая будка у забора напоминала о потере.

Через три дня отец сказал Никите:

– Возьми топор и ножовку, пойдем к дяде Коле. Он крыльцо ремонтирует, просил помочь.

Когда они вошли во двор Николая, Никита сразу увидел их собаку Найду. Она лежала в тени около сарая, а вокруг нее барахтались несколько щенят.

Заметив интерес Никиты, хозяин предложил:

– Не хочешь щенка? Трех я уже пристроил, завтра заберут. Один остался – вот этот, с белым пятном.

– У Верного такое же пятно на груди было, как манишка, – сказал Никита.

– А чего тут удивительного, это же вашего Верного внуки или даже правнуки, я уже не помню, – пояснил сосед.

– Возьмем? – Никита вопросительно посмотрел на отца.

– Возьмем, как же на охоту без собаки ходить, – ответил тот.

– А как мы его назовем?

В это время щенок будто почувствовал, что говорят о нем, и громко тявкнул.

– Ишь ты, какой громкий! – усмехнулся Иван Кузьмич.

– Назовем его Гром, – сказал Никита, прижимая к себе щенка.