— Ты что, опять в командировку? — мама, не отрываясь от глажки, даже не пыталась скрыть раздражение. — А кто Артёма из садика заберёт?
Сергей вздохнул. Он не был отцом Артёма. Это сын его младшего брата — Влада. Но последние полгода именно Сергей забирал ребёнка из садика, покупал продукты для мамы и привозил ей лекарства, хотя жил в другом конце города и работал допоздна.
— Мама, я тебе говорил — у меня отчёт, важная встреча. Я же не могу каждый раз…
— А Влад работает в ночную, ты ж знаешь! Ты ближе, ты и помоги. Это ж не навсегда, просто сейчас трудный период, — мама повысила голос, продолжая гладить рубашку Влада. — Вот ты в детстве всегда всё понимал. Никогда не жаловался. А Влад — он нежный, чувствительный. Ему трудно…
Сергей молча взял пиджак и вышел. Нежному и чувствительному было уже тридцать два. С двумя детьми от разных женщин, без алиментов и с очередным кредитом, который снова, как оказалось, надо было «покрыть временно». Конечно, временно. И, разумеется, Сергею.
Раньше он не замечал разницы. Верил, что просто «так сложилось»: Влад заболел — его пожалели. Влад разбил телефон — купили новый. Сергей копил на велосипед два года, а младшему подарили сразу, потому что «он так мечтал, разве жалко?».
Потом стало сложнее. Когда умер дедушка, бабушка оставила квартиру маме. А мама — Владу. Просто оформила на него дарственную и сказала Сергею, что «он же всё равно с ней не живёт, у него карьера».
— Ты же старший, тебе и так будет больше, — смущённо говорила тогда мама, и у Сергея внутри всё сжалось, но он промолчал.
Он тогда снял квартиру с девушкой, собирался жениться. Но Лера не выдержала. Постоянные просьбы «взять Артёма», «дать денег на лекарства», «посиди с мамой, я в отпуск уехал» — всё это разрушало их жизнь.
— Ты не её муж, не его отец и не бесплатная служба доставки! — кричала Лера. — Твоя мать даже не здоровается со мной! А твой брат… у него нет ни совести, ни тормозов!
Сергей пытался объяснить, что иначе нельзя. Что «так проще». Что «ну а кто, если не я?». В итоге — Лера ушла.
Он снова был один. Только теперь — с двумя работами, двумя кредитами (один — Влада, конечно), ежемесячными переводами маме и расписанием садика племянника.
— Я не жалуюсь, — говорил он в курилке коллеге, — просто иногда кажется, что я живу не свою жизнь. Как будто всё, что я делаю — ради других. А мне никто и спасибо не говорит.
— Ты что, психотерапевту не думал? — осторожно спросил коллега. — Или хотя бы с кем-то поговорить?
— С кем? С мамой? Она сразу скажет, что я бессердечный. С братом? Он только пожмёт плечами. У него своя реальность.
Коллега пожал плечами. А потом, спустя неделю, ушёл в отпуск. И Сергей в офисе остался за двоих.
В тот день всё смешалось. У него сломалась машина, он опоздал за Артёмом, воспитательница обругала его, Артём устроил истерику в маршрутке, и вишенкой на торте стал звонок от мамы:
— Ты что, забыл, что мне таблетки нужны были? Я же вчера напоминала! А ты всё — работа, работа. Вот Влад у меня каждый день звонит. Спрашивает, как я. Он заботится!
Сергей сжал зубы. Он представил Влада — в спортивках, на диване, с пивом и звонком в два слова: «Мам, как ты?». Вот и вся забота.
А он, значит, просто «машина по исполнению». Без чувств, без усталости.
Поздно вечером он привёз таблетки. Артём уснул в кресле. Мама взяла пакет, даже не взглянув на внука.
— Ну что ты молчишь? Устали все. Влад тоже, он весь день на ногах…
— Мам, — голос предательски дрогнул. — Я тебе не прислуга. Я тоже человек. И мне тоже тяжело.
Она резко посмотрела на него. Потом опустила глаза.
— Ты просто у нас сильный. Ты всегда таким был.
Сергей больше ничего не сказал. Просто развернулся и ушёл.
Прошла неделя. Потом ещё одна.
Сергей не звонил. Не приезжал. Не забирал Артёма, не оплачивал интернет в маминой квартире, не переводил деньги на «продукты», не уточнял, не надо ли что.
Телефон звенел десятки раз в день. От мамы, от Влада, от номера, под которым был записан детский сад. В какой-то момент Сергей просто отключил звук. Он не мог больше слышать фразу: «Сереж, выручай, а?»
Первый день было тревожно. Во второй — непривычно. На третий он впервые за полгода вышел с работы и поехал не в аптеку или супермаркет, а в кино. Один. Без сообщений «куда ты пропал» и «а ты надолго ушёл из семьи?»
Через две недели мама приехала сама. Без звонка, без предупреждения. Просто стояла у двери с пакетами и Артёмом, как будто всё так и должно быть.
— Я не могу больше, — почти сразу сказала она. — Он меня с ума сведёт. Обещал отгул взять — не взял. Я же не железная! Сама ещё болею…
— Я тоже, — коротко ответил Сергей. — У меня бессонница, боли в груди, и я сижу на успокоительных. Но ты же никогда не спрашивала.
Мама вскинулась, как ужаленная:
— Так что ты теперь — обиделся?! На мать?! Да я тебя растила, ночами не спала! Всё лучшее тебе — школу, кружки, секции…
— Мам, — голос его был спокойным, почти чужим. — Всё лучшее было мне, потому что я сам на это работал. Ты просто не мешала. А Влад получал всё, что просил. Даже если просил то, что ему не нужно было.
Она отступила, будто от пощёчины.
— Я старалась, как могла… — её голос дрогнул. — Мне казалось, ты справляешься. А он — нет.
— А не казалось, что это несправедливо? Что ты поставила меня в роль спасателя, а его — в роль вечно спасаемого?
— Так это же семья! — выкрикнула она. — Мы же друг за друга!
Сергей прошёл на кухню. Поставил чайник. Ему хотелось закричать, разбить чашку, уйти. Но он стоял и молчал.
— Знаешь, — сказал он наконец. — Я не против помогать. Но я больше не буду делать это ценой своей жизни. Можешь обижаться. Можешь не звонить. Но я больше не живу по правилам, которые кто-то придумал за меня.
— И что ты теперь хочешь? Чтобы мы все умерли с голоду, пока ты самореализуешься?
Он впервые улыбнулся — устало, горько.
— Я хочу жить. Просто жить. Без чувства вины. Без «ты же старший». Без «ну потерпи ещё чуть-чуть».
Влад позвонил сам на следующий день. Без церемоний, сразу в крик:
— Ты чё, охренел?! Я из-за тебя на смену опоздал, Артём в сад не попал, мать с давлением! Ты совсем обалдел, эгоист?!
Сергей слушал. Спокойно.
— У тебя есть руки. Есть голова. Есть ребёнок — значит, будь отцом. А не приклеивай его ко мне.
— Да ты всегда помогал! — выкрикнул брат. — Всегда! А теперь что — из себя нашёл кого строить?
— Теперь — да. Я из себя собираю того, кого ты и мама разваливали годами.
В трубке повисла тишина. Потом — отрывистое:
— Ясно. Живи как хочешь. Только потом не прибегай.
Он не прибежал. Мама не звонила неделю. Потом всё-таки позвонила. Говорила медленно, тихо.
— У меня давление. Вызвала врача. Сказал — нужны уколы. А Влад… ну сам понимаешь…
— Понимаю, — коротко ответил Сергей. — У меня зарплата в понедельник. После — могу помочь. Не деньгами — делами. Но не каждый день. Не по первому звонку. Не в ущерб себе.
— Я просто не думала, что ты вот так, — вздохнула она.
— Мам, ты очень многое не думала. Просто потому что я молчал. Но теперь — нет.
Друзья поддержали. Один — пригласил на шашлыки, второй — дал контакт психолога. Сергей записался. Он даже не знал, что может час говорить о себе и никто не перебьёт словами «да ладно тебе, у всех так».
— А ты правда думаешь, что без тебя они не справятся? — спросил психолог.
Сергей задумался. Вспомнил, как Влад, у которого «нет денег», поехал с новой девушкой в Сочи. Как мама рассказывала соседке, что «Серёжа у нас вообще золото, без него — никуда». Как в садике воспитательница привыкла, что за Артёмом всегда дядя. Не папа.
— Наверное, думаю. А теперь — учусь не думать так.
Психолог улыбнулась:
— Это долго. Но возможно. Главное — помнить, что заботиться о себе — не эгоизм. Это основа. Без этого ты никому не нужен. Даже себе.
В начале осени мама снова легла в больницу — на этот раз с подозрением на инфаркт. Сергей приехал. Не сразу, не в ту же минуту, как раньше, но приехал. Привёз фруктов, купил лекарства, поговорил с врачом.
Мама была упряма, но тише, чем обычно. И взгляд какой-то сдержанный.
— Влад заходил, — сказала она, не глядя. — Принёс сок и ушёл. Спешил. У него девушка беременна. Сказал — свадьба скоро. Но ты не думай, он всё равно волнуется. Просто… по-своему.
Сергей ничего не сказал. Он устал искать в себе сочувствие, когда его просили сочувствовать тому, кто годами не знал ни благодарности, ни ответственности.
— А ты как? Работа? Девушка? — спросила мама.
Он пожал плечами.
— Работа есть. Девушки нет. Но спокойно. Впервые за долгое время.
— Спокойно — это важно, — мама чуть улыбнулась, будто прощаясь с чем-то в себе. — Я, может, правда перегибала. Просто… боялась, что Влад пропадёт. Что с ним случится беда. А ты всегда был — как фундамент. Надёжный. Не тревожный.
Она замолчала. Потом, уже шепотом:
— А теперь я думаю: может, как раз поэтому тебе и было труднее всех.
Мама вернулась домой через неделю. Врач дал чёткие рекомендации, в том числе — «не нервничать». И она старалась. Правда. Звонила не каждый день, не вываливала список дел в духе «зайди туда, съезди сюда». Даже пару раз извинилась за то, что мешала ему строить личную жизнь.
С Владом они почти не общались. Только формальные сообщения. Сергей больше не переводил ему деньги, не отвечал на «дай взаймы до зарплаты», не приезжал «поговорить по-мужски». И никто не умер. Влад женился. Работал. Даже забрал Артёма к себе на время, пока жена в декрете. Мир не рухнул.
— Ты просто изменился, — сказала однажды мама, наливая чай. — Раньше ты был добрее.
Он усмехнулся:
— Я стал честнее. И к себе, и к вам.
— Ну, не знаю. Может, правда, я тебя сломала.
— Не сломала. Просто выгнула в одну сторону. А теперь я выпрямляюсь. Больно, но по-другому никак.
Они помолчали. Было тихо. Даже спокойно.
Позже, когда он снова оказался в офисе допоздна, позвонила двоюродная сестра. Слёзы, паника: «Меня Славка выгнал! Я с ребёнком! Можно у тебя переночевать?»
Он собрался ответить, но вместо слов вдруг услышал голос мамы — где-то изнутри:
«Ну ты же всегда справляешься, вот и сейчас разберёшься».
Он молча положил трубку.
Потом снова набрал и сказал:
— Извини. Я больше не справляюсь. Но ты справишься. Правда. У тебя получится.
Он сел на диван, открыл ноутбук и стал дочитывать статью. Рядом — чашка, внутри — остывающий чай. Обычный вечер. Без подвигов. Без жертв. Без спасённых.
И, наверное, впервые за много лет он чувствовал себя по-настоящему живым.
Квартиру вашу забираю за долги! — сказала свекровь