— Зачем ты вообще её сюда привела? — Тамара стояла на пороге моей квартиры, сжимая в руках большой чемодан. Её лицо было красным от злости, а глаза сверкали. — Она мне всё рассказала! Всё!
Я замерла с кружкой кофе в руках, не понимая, что происходит. Моя свекровь никогда раньше не приезжала без предупреждения, тем более в восемь утра воскресенья.
— О чём вы говорите, Тамара Ивановна?
— О твоей подруге! Которая вчера у вас ночевала! — она протиснулась мимо меня в коридор, волоча за собой чемодан. — Лариса мне всё рассказала по телефону. Вы с Игорем опять поругались из-за меня. И она мне посоветовала переехать к вам совсем, раз уж я такая проблема для вашей семьи!
Внутри всё похолодело. Лариса. Моя лучшая подруга, которой я вчера за бутылкой вина пожаловалась на очередной конфликт с мужем. Я просто выговорилась, выпустила пар. А она взяла и позвонила свекрови. Зачем? Почему?
— Тамара Ивановна, это недоразумение. Я не собиралась…
— Не надо! — она подняла руку, останавливая меня. — Я всё поняла. Вы с Игорем считаете, что я мешаю вам жить. Что я постоянно лезу не в своё дело. Ну так вот, теперь я буду жить здесь. Раз уж моё мнение так важно, пусть оно всегда будет рядом!
Я открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент из спальни вышел Игорь, заспанный, в одних трусах и майке.
— Мам? Что ты тут делаешь?
— Переезжаю к вам, сынок, — Тамара уже стаскивала с себя пальто. — Раз Наташа так переживает из-за меня, пусть теперь не переживает. Я буду под боком. Всегда готова помочь, посоветовать, поддержать.
В её голосе не было злости. Была обида, глубокая и искренняя. Она действительно поверила, что мы хотим, чтобы она была ближе. А Лариса… Господи, что она наделала?
Игорь растерянно посмотрел на меня. Я покачала головой, пытаясь объяснить взглядом, что это какое-то безумие. Но он уже подходил к матери, обнимал её за плечи.
— Мам, ну зачем же так резко? Давай спокойно поговорим…
— О чём говорить, Игорёк? — она похлопала его по руке. — Твоя подруга семьи позвонила мне вчера вечером. Сказала, что Наташа очень страдает, что я редко бываю у вас, что вы ссоритесь из-за этого. Что я должна быть ближе к вам, помогать с бытом, с готовкой. Я всю ночь не спала, думала. И решила, что она права. Я плохая мать, если сын женился, а я сижу в своей однушке и бываю у него раз в месяц.
Лариса. Я её убью. Я медленно представила, как она вчера, после того как я уснула на диване, взяла мой телефон, нашла номер свекрови и устроила этот спектакль. Зачем? Из мести? Из глупости? Или она правда решила, что помогает?
День превратился в кошмар. Тамара развернула бурную деятельность. Она перетащила свои вещи в нашу маленькую гостевую комнату, которую мы использовали как кабинет. Игорь молча помогал ей разбирать чемодан, а я стояла в дверях, пытаясь понять, как вообще это остановить.
— Тамара Ивановна, может, вы сначала отдохнёте? — я попыталась вклиниться в процесс. — Вы же с утра на ногах…
— Отдохну потом, Наташенька, — она развешивала свои платья в шкаф, где у Игоря висели рубашки для работы. — Вот освоюсь, и сразу помогу вам с обедом. Я заметила, что у вас в холодильнике пусто. Как вы вообще питаетесь? Сейчас схожу в магазин, куплю продуктов нормальных.
— У нас есть еда, — я почувствовала, как внутри закипает. — Мы взрослые люди, мы сами…
— Ну конечно, конечно, — она махнула рукой, не слушая. — Я вижу, как вы справляетесь. Игорь похудел весь, бледный. Это от того, что нормально не кормят. А всё потому, что ты, Наташа, работаешь много, устаёшь. Ничего, я теперь тут, помогу.
Игорь молчал. Он просто сидел на краю дивана и смотрел в пол. Я видела, как у него дёргается желвак на скуле. Он злился, но не на мать. На ситуацию. На то, что не знает, как из неё выйти, не обидив свою маму.
К вечеру стало ещё хуже. Тамара приготовила ужин. Огромный, из пяти блюд. Она накрыла на стол, позвала нас, и мы сидели втроём за этим столом, уставленным тарелками, и ели в напряжённой тишине.
— Вкусно, мам, — пробормотал Игорь, давясь борщом.
— Конечно, вкусно! — она сияла. — Завтра котлеты сделаю, послезавтра — плов. Будете у меня питаться как люди, а не этими своими пельменями из магазина.
Я положила ложку. Больше не могла.
— Тамара Ивановна, давайте поговорим честно.
Она подняла на меня глаза, полные ожидания.
— Я вчера просто пожаловалась подруге. Между делом. Это не значило, что я хочу, чтобы вы переезжали к нам. Лариса не должна была вам звонить. Это было неправильно с её стороны.
Лицо свекрови изменилось. Сияние погасло, уступив место растерянности.
— То есть ты не хочешь, чтобы я жила с вами?
— Я хочу, чтобы мы все жили нормально, — я попыталась подобрать слова. — У вас своя квартира, своя жизнь. У нас своя. Мы видимся, общаемся, но каждый в своём пространстве. Разве это плохо?
— Значит, я всё-таки мешаю, — она отодвинула тарелку. — Лариса была права. Ты действительно считаешь меня обузой.
— Нет! Я не говорила такого!
— Но думала, — Тамара встала из-за стола. Её голос дрожал. — Я всё поняла, Наташа. Я не дура. Ты просто не хочешь, чтобы я была рядом с сыном. Тебе нужно, чтобы я сидела в своей дыре и не мешала вам жить вашей счастливой жизнью. Я ведь старая, мне скоро помирать, зачем вам такая обуза?
— Мам, хватит, — Игорь наконец заговорил, но его голос был усталым. — Никто не говорит, что ты обуза.
— Тогда почему твоя супруга меня выгоняет?
— Я не выгоняю! — я повысила голос, хотя обещала себе держаться спокойно. — Я просто говорю, что это недоразумение! Что Лариса влезла не в своё дело!
Тамара посмотрела на меня долгим взглядом. А потом сказала тихо, но твёрдо:
— Я никуда не уеду. Я останусь здесь, потому что мой сын нуждается во мне. И если ты хорошая супруга, ты это поймёшь и примешь.
Она ушла к себе в комнату. Дверь закрылась. Мы остались вдвоём на кухне, среди остывающих тарелок.
— Игорь, — я посмотрела на мужа. — Скажи ей. Скажи, что она не может просто взять и переехать к нам.
Он потёр лицо руками.
— Наташ, я не могу просто выставить мать на улицу. Ты видела, как она расстроилась. Дай ей пару дней. Она успокоится, мы поговорим нормально.
— Пару дней? — я не поверила своим ушам. — Ты думаешь, она уедёт через пару дней? Игорь, она разобрала чемодан! Она развесила одежду! Она собирается жить здесь!
— Ну что я могу сделать? — он вскинулся. — Это моя мать! Я не могу сказать ей: уезжай, ты нам мешаешь!
— Но она действительно мешает!
Эти слова повисли между нами. Игорь смотрел на меня так, словно я ударила его. А я вдруг поняла, что сказала вслух то, что думала, но никогда не произносила. И теперь пути назад не было.
Вторая неделя совместной жизни со свекровью превратилась в настоящий ад. Тамара была везде. Она просыпалась раньше нас и готовила завтрак. Она убирала квартиру, не спрашивая разрешения, перекладывая наши вещи так, как считала правильным. Она стирала наше бельё, развешивала его на балконе, а потом жаловалась, что у меня неправильный порошок. Она смотрела телевизор в гостиной, когда я хотела побыть одна. Она заходила в нашу спальню без стука, чтобы принести чистое постельное бельё.
Я задыхалась. Каждый вечер я приходила с работы и понимала, что это больше не мой дом. Это дом Тамары, где я просто временная гостья. А Игорь… Игорь молчал. Он уходил по утрам на работу и возвращался поздно, избегая конфликтов. Он становился тенью в собственной квартире.
В пятницу я сорвалась. Пришла домой и увидела, что Тамара переставила мебель в гостиной. Просто взяла и переставила. Без вопросов, без обсуждения.
— Зачем вы это сделали? — я стояла посреди комнаты, не узнавая своего пространства.
— А так лучше, по фэншую, — она улыбалась, довольная собой. — Энергия будет правильно циркулировать. Ты увидишь, сразу легче дышать станет.
— Верните всё обратно.
Улыбка погасла.
— Что?
— Я сказала, верните всё обратно. Это наш дом, наша мебель, и мы сами решаем, как её ставить.
Тамара выпрямилась, и её лицо стало жёстким.
— Понятно. Значит, я опять всё делаю не так. Я просто хотела помочь, а ты…
— Я не просила вас помогать! — я почувствовала, как теряю контроль. — Я не просила вас переезжать! Я не просила вас переставлять мебель, готовить еду, стирать бельё! Я хочу жить в своём доме без постороннего присмотра!
— Постороннего? — голос свекрови стал ледяным. — Я для тебя посторонняя?
— Да! — я выкрикнула. — Да, в этом доме вы посторонняя! Потому что это мой дом! Мой и Игоря! А не ваш!
Повисла тишина. Тамара стояла бледная, с трясущимися губами. А потом медленно кивнула.
— Теперь я всё поняла. Спасибо за честность, Наташа. Теперь я точно знаю, что ты обо мне думаешь.
Она развернулась и ушла к себе. Дверь захлопнулась. А я осталась стоять посреди переставленной гостиной, понимая, что только что сделала всё ещё хуже.
Игорь вернулся поздно. Я сидела на кухне, допивая уже холодный чай. Он молча сел напротив.
— Мама мне всё рассказала.
Я не ответила. Не было смысла оправдываться или спорить.
— Наташ, ты не могла просто промолчать? — он говорил тихо, устало. — Ты же видишь, что она старается. Она хочет быть полезной.
— Она хочет контролировать нашу жизнь, — я подняла на него глаза. — И ты это позволяешь. Потому что не можешь ей отказать. Потому что боишься её обидеть.
— Она моя мать!
— А я твоя супруга! — я ударила ладонью по столу. — Или я тоже просто посторонняя в этом доме?
Он молчал. И это молчание было хуже любых слов. Он не знал, что ответить. Он не мог выбрать. И в этот момент я поняла, что проиграла. Потому что между мной и его матерью он выберет её. Всегда.
— Я ухожу, — я встала из-за стола.
— Куда? — он вскочил следом.
— Не знаю. К родителям. К той же Ларисе, которая всё это устроила. Куда угодно. Но я больше не могу здесь жить. Не так.
— Наташа, подожди…
— Нет, Игорь. Ты подумай. Подумай о том, чего ты хочешь. Семью со мной или вечную жизнь втроём с мамой. Потому что я так больше не могу.
Я собрала сумку, сунув туда самое необходимое. Игорь стоял в дверях, бледный, растерянный. Он не останавливал меня. Просто смотрел.
— Я позвоню, — бросила я на прощание. — Когда разберёшься, что тебе важнее.
Входная дверь закрылась за мной. Я спускалась по лестнице, а слёзы катились по щекам. Мой дом, моя семья, моя жизнь — всё осталось там, за закрытой дверью. И я не знала, смогу ли вернуться.
Прошло три дня. Три долгих дня в родительской квартире, где мама пичкала меня чаем и не задавала лишних вопросов. Я не звонила Игорю. Он не звонил мне. Мы оба ждали. Чего? Даже не знаю.
На четвёртый день позвонила Тамара. Я долго смотрела на экран телефона, прежде чем ответить.
— Наташа, — голос свекрови звучал странно. Тихо и как-то надломленно. — Приезжай. Нам нужно поговорить.
Когда я открыла дверь своей квартиры, меня встретила тишина. Тамара сидела на диване в гостиной, а мебель стояла на своих прежних местах. Чемодан, тот самый, с которым она приехала, стоял в коридоре, собранный и застёгнутый.
— Присядь, — она кивнула на кресло напротив.
Я села. Мы молчали несколько секунд, изучая друг друга.
— Я уезжаю, — сказала Тамара наконец. — Сегодня.
Я хотела почувствовать облегчение, но вместо этого почувствовала вину.
— Тамара Ивановна…
— Дай мне договорить, — она подняла руку. — Эти дни я много думала. О тебе, об Игоре, о себе. И поняла одну вещь. Я была неправа.
Я молчала, не веря своим ушам.
— Я думала, что делаю хорошо. Что помогаю. Что сын нуждается во мне, как когда-то, когда был маленьким. Но он уже не маленький. У него своя семья, своя жизнь. И я вмешалась в неё без спроса, — она тяжело вздохнула. — Эта Лариса… Она мне позвонила не случайно. Она знала, что делает. Она хотела поссорить нас. И у неё получилось.
— Почему она это сделала? — я не удержалась.
— Не знаю. Зависть, злость, глупость? Какая разница. Важно то, что я поверила. Потому что хотела поверить. Мне было одиноко, Наташа. А тут вдруг повод — сын нуждается в матери. Я схватилась за это, не думая о последствиях.
Она встала, подошла к окну.
— Игорь не спал эти три ночи. Он сидел здесь, на этом диване, и смотрел в потолок. Я видела. А вчера он сказал мне: «Мама, если Наташа не вернётся, я не знаю, как жить дальше». И я поняла, что чуть не разрушила его семью. Из-за своего эгоизма.
Я чувствовала, как комок подкатывает к горлу.
— Вы не виноваты…
— Виновата. И ты виновата. И Лариса. Но больше всего виноваты мы с тобой, потому что не смогли просто поговорить. Я лезла в вашу жизнь, а ты молчала, копила обиду. А надо было просто сказать друг другу правду с самого начала.
Она повернулась ко мне.
— Прости меня, Наташенька. За то, что не услышала тебя. За то, что вторглась в ваш дом. За то, что поставила Игоря перед выбором между матерью и супругой. Это было подло и глупо.
Я встала, подошла к ней. И впервые обняла свою свекровь по-настоящему. Не формально, на праздниках, а искренне.
— Я тоже виновата. Я была резкой. Говорила обидные вещи.
— Говорила правду, — она обняла меня в ответ. — А правда иногда больно режет. Но без неё нельзя.
Мы стояли так, посреди гостиной, две женщины, которые наконец услышали друг друга.
— Вы правда уезжаете? — спросила я, отстраняясь.
— Правда. У меня своя жизнь. Свои дела, подруги, любимая работа в библиотеке. Я забыла об этом, когда решила, что нужна вам. Но теперь вспомнила. А к вам буду приезжать в гости. По приглашению, — она улыбнулась. — Как положено свекрови.
В этот момент открылась дверь. Игорь. Он замер на пороге, глядя на нас. Лицо осунувшееся, глаза красные.
— Наташ, — выдохнул он. — Ты вернулась.
Я кивнула, не в силах говорить.
— Я возвращаюсь.
Он бросился ко мне, обнял так крепко, что я задохнулась. Я чувствовала, как он дрожит.
— Прости. Прости меня за всё. Я был идиотом. Я должен был защитить тебя, нашу семью, наш дом. Я должен был сразу поговорить с мамой, объяснить. Но я струсил. Боялся обидеть её.
— Тихо, — я гладила его по спине. — Всё хорошо. Мы разобрались.
Тамара молча взяла свой чемодан.
— Я поехала. Вы тут… поговорите. Наташа, я позвоню через пару дней. Игорь, помоги мне донести чемодан до машины.
Когда дверь закрылась за ними, я осталась одна в квартире. В нашей квартире. Я обошла все комнаты — гостиную, где мебель стояла на своих местах, спальню, где больше не пахло чужими духами, кухню, где на столе не было пяти блюд. Тишина. Покой. Дом.
Мой дом.
Вечером мы с Игорем сидели на диване, прижавшись друг к другу.
— Что будем делать с Ларисой? — спросил он.
— Ничего, — я вздохнула. — Она сама себя наказала. Такие люди всегда в итоге остаются одни. А мы… Мы просто будем жить. Учиться разговаривать, слышать друг друга, защищать наши границы.
— И приглашать маму в гости, — добавил он.
— По приглашению, — я улыбнулась. — Строго по приглашению.
Он поцеловал меня в макушку.
— Я люблю тебя, Наташка. И наш дом. Наш с тобой.
— Я тоже, — прошептала я. — Наш с тобой.
За окном догорал закат. А в нашей квартире было тепло, тихо и спокойно. Потому что это был наш дом. И мы наконец научились его защищать. Не от свекрови, не от друзей, а от непонимания, молчания и страха сказать правду. И это был самый важный урок в нашей жизни.
Угол для свекрови