— Мы с Толей купили тебе квартиру, Лёнечка! Теперь будем жить все вместе!
Свекровь стояла на пороге с видом победительницы, размахивая связкой ключей. Галина Петровна — полная женщина с накрашенными губами и хищным блеском в глазах — всегда умела появляться в самый неподходящий момент. Но сегодня она превзошла саму себя.
Елена замерла с половником в руке. Борщ булькал на плите, но она словно оглохла. Мозг отказывался обрабатывать услышанное. Какую квартиру? Какое «вместе»?
— Мама, что ты говоришь? — Леонид вышел из ванной, вытирая руки. Голос его звучал настороженно, но не удивлённо. Совсем не удивлённо.
— Ну что, что! — свекровь победно прошла в прихожую, сбрасывая туфли. — Я всё оформила! Нашла прекрасный вариант — трёшка в нашем районе, на первом этаже, чтобы мне лестницы не мучиться. Я первый взнос внесла, остальное в ипотеку возьмём. Вы же молодые, работаете!
Елена медленно опустила половник. Её руки похолодели.
— Какой первый взнос? Откуда деньги?
Свекровь села на диван, как хозяйка.
— Из материнского капитала Лёни, конечно! Я же второй ребёнок в семье, мне полагалось. Толя давно умер, царствие ему небесное, так что деньги теперь Лёнины. А значит, и мои тоже. Мы же семья!
У Елены потемнело в глазах. Материнский капитал. Те деньги, которые они с Леонидом копили для ребёнка. Для детской комнаты. Для будущего их малыша, о котором мечтали три года.
— Лёня, — она повернулась к мужу. — Ты об этом знал?
Он не смотрел ей в глаза. Молчание длилось вечность.
— Мама говорила, что ей нужна помощь…
— Ты ЗНАЛ?!
Свекровь вскочила с дивана.
— Что ты кричишь на моего сына?! Я родная мать, мне на старости лет положена забота! Или тебе жалко для свекрови крыши над головой? Неблагодарная!
Елена стояла посреди кухни. Борщ выкипал, заливая плиту красной пеной, но ей было всё равно. Она смотрела на мужа, на этого человека, с которым прожила пять лет. Он отводил взгляд. Виновато. Слабо. Жалко.
— Когда ты подписал документы? — её голос был ровным. Слишком ровным.
— Две недели назад…
Две недели. Четырнадцать дней он молчал. Четырнадцать дней он приходил домой, целовал её в щёку, ел её ужины и лгал молчанием. А она строила планы. Рисовала в блокноте детскую. Выбирала кроватку в интернет-магазинах.
— Я ухожу, — сказала Елена.
— Куда ты пойдёшь?! — свекровь схватила её за руку. — Лена, не дури! Мы же договоримся! Ты будешь за мной ухаживать, я тебе помогать буду. Внуков понянчу!
— Уберите руки.
— Лёня, скажи ей! Это твоя жена, должна слушаться!
Леонид стоял между ними, бледный, растерянный. Он открывал рот, но слова не шли.
— Мам, может, правда не надо было…
— Что «не надо»?! — свекровь развернулась к нему. — Я тебя одна растила после смерти отца! Я в тебя всё вложила! И теперь какая-то невестка будет указывать, где мне жить?!
Елена вырвала руку. Она прошла в спальню, достала сумку и начала складывать вещи. Свекровь влетела следом.
— Ты бросаешь мужа? Из-за чего? Из-за квартиры? Жадная, вот ты кто!
Елена повернулась к ней. Медленно. В её глазах было что-то такое, от чего Галина Петровна невольно отступила.
— Я ухожу не из-за квартиры. Я ухожу, потому что ваш сын — предатель. Потому что он украл будущее нашего ребёнка и отдал его вам. Потому что за пять лет он так и не стал мужчиной. Он остался маменькиным сыночком. А мне такой муж не нужен.
— Лена! — Леонид ворвался в комнату. — Постой! Мы можем всё решить! Мама вернёт деньги! Правда, мам?
Свекровь скрестила руки на груди.
— Ничего я не верну! Это законные деньги! Я имею право!
— Вот видишь? — Елена застегнула сумку. — Выбирай, Лёня. Мама или я. Прямо сейчас.
Тишина. Леонид смотрел то на жену, то на мать. Его лицо было жалким, перекошенным. Он хотел всем угодить. Хотел, чтобы никто не обижался. Хотел, чтобы проблема сама рассосалась.
— Почему я должен выбирать? Вы же обе мне дороги…
Елена кивнула. Всё ясно.
Она взяла сумку и пошла к двери. Свекровь преградила путь.
— Ты пожалеешь! Без Лёни ты никто! Никто тебя не возьмёт с таким характером! Будешь одна, как перст!
— Лучше одной, чем с вами обоими.
Елена вышла из квартиры. Дверь захлопнулась. Она спустилась по лестнице, вышла на улицу. Ноги несли её автоматически. Только на автобусной остановке, когда холодный ветер обжёг лицо, она почувствовала слёзы.
Три месяца Елена жила у подруги Оксаны. Снимала комнату, работала по десять часов в день, чтобы собрать на залог за съёмную квартиру. Леонид звонил каждый день. Сначала извинялся. Потом обвинял. Потом умолял. Она не брала трубку.
А потом случилось то, чего никто не ожидал.
Елена зашла к нотариусу по рабочему вопросу — несла документы от начальника. В приёмной, в кресле напротив, сидела её свекровь. Галина Петровна. Постаревшая, осунувшаяся, в дешёвой куртке вместо обычной шубы.
Они встретились взглядами. Свекровь побледнела и отвернулась. Елена хотела уйти, но в этот момент из кабинета вышел нотариус — знакомый ещё с университета.
— Елена! Какая встреча! Документы принесла? Заходи!
Она прошла в кабинет. Оставила папку. Нотариус — Михаил Викторович — внимательно посмотрел на неё.
— Ты знаешь женщину в приёмной?
— Это моя бывшая свекровь.
— Бывшая? — он поднял брови. — Тогда тебе стоит кое-что узнать. Она сегодня пыталась оспорить завещание. Оказывается, её покойный муж оставил материнский капитал в доверительное управление. Деньги должны были пойти на первого внука. Но женщина подделала документы и обналичила их раньше срока. Я отказался заверять её бумаги — слишком явная подделка.
Елена замерла.
— То есть она украла деньги?
— По сути — да. Причём не только у сына. У будущего внука тоже. Если бы родился ребёнок, деньги автоматически переходили ему. Ваш муж даже не знал о завещании?
— Не знал…
Михаил Викторович покачал головой.
— Грустная история. Мать обманула сына. Кстати, если ты подашь в суд, есть все шансы вернуть средства. Подделка документов — уголовная статья.
Елена вышла из кабинета. Свекровь всё ещё сидела в приёмной. Их взгляды снова встретились. На этот раз в глазах Галины Петровны был страх.
— Лена… — она поднялась. — Ты ведь не скажешь Лёне? Правда?
— О чём не скажу?
— О завещании. О том, что я… что деньги… Он же меня возненавидит!
Елена смотрела на эту женщину. На свекровь, которая называла её жадной. Которая разрушила их семью. Которая украла будущее собственного внука.
— Вы правы. Он вас возненавидит. И заслуженно.
— Пожалуйста! — Галина Петровна схватила её за руки. — Я всё верну! Я откажусь от квартиры! Только не говори!
— Слишком поздно. Нотариус уже направил документы в прокуратуру. Подделка — это преступление. Так что готовьтесь объясняться. Не со мной. С законом.
Свекровь побледнела до синевы.
— Но я же мать! Я хотела как лучше!
— Как лучше для себя. За счёт сына и невестки. За счёт ребёнка, которого мы планировали. Вы украли не деньги. Вы украли нашу семью.
Елена вышла на улицу. Руки тряслись. Она села на лавочку, достала телефон. В списке вызовов — двадцать пропущенных от Леонида. Она нажала «перезвонить».
— Лена?! — голос мужа был хриплым. — Лена, я узнал… Я всё узнал…
— Что именно?
— Про завещание деда. Про то, что мама подделала бумаги. Нотариус позвонил мне. Лена, я не знал! Клянусь, я не знал!
— Знаю. Я тебе верю.
— Я выгнал её. Мать. Я сказал, что больше не хочу её видеть. Квартиру мы продадим. Я верну всё. Всё, что можно. Лена, вернись. Пожалуйста.
Она закрыла глаза. Устала. Так сильно устала от всего этого.
— Лёня, ты сделал выбор три месяца назад. Ты выбрал мать. Не меня.
— Я был идиотом! Я понимаю! Но я исправлюсь! Дай мне шанс!
— Один, — тихо сказала Елена. — Один шанс. Но знай: если ты хоть раз, хоть на секунду снова поставишь чьи-то интересы выше наших — я уйду навсегда. Без разговоров. Без слёз. Просто уйду.
— Договорились. Я клянусь.
Она положила трубку. Посидела ещё минуту. Потом набрала номер риелтора.
Через полгода они въехали в новую квартиру. Не ту, о которой мечтали изначально. Поменьше. Попроще. Но свою. Куплен��ю на их деньги. Вернее, на те, что удалось вернуть через суд. Галина Петровна получила условный срок за подделку документов. Контакты с сыном она прервала сама — от стыда.
Елена стояла у окна, смотрела на вечерний город. Леонид обнял её со спины.
— Мы справились, — тихо сказал он.
— Справились, — кивнула она.
— Я думал… Когда ты ушла… Думал, что это конец. Что я потерял тебя навсегда.
Елена повернулась к нему.
— Ты чуть не потерял. Но понял вовремя. Понял, что невестка — это не чужая женщина в доме. Это твоя семья. Твоя жена. Мать твоих детей. И её интересы должны быть для тебя важнее, чем интересы свекрови.
Он кивнул.
— Я усвоил урок. Больше никогда.
В спальне заплакал ребёнок. Их дочка. Маленькая Лиза. Родилась месяц назад. Елена улыбнулась.
— Пойду к ней.
— Я сам, — Леонид поцеловал её в лоб. — Ты отдыхай.
Он ушёл в детскую. Елена снова посмотрела в окно. Они прошли через ад. Через предательство, обман, боль. Но выжили. Стали сильнее. Стали настоящей семьей.
А где-то в другом конце города, в однокомнатной съёмной квартире, сидела одинокая пожилая женщина. Галина Петровна смотрела на фотографию сына и плакала. Она хотела контролировать. Хотела быть главной. Хотела, чтобы сын принадлежал только ей.
И осталась ни с чем.
Потому что свекровь, которая не уважает невестку, теряет не только её. Она теряет сына. Теряет внуков. Теряет семью.
А Елена поняла главное: в браке муж должен стоять на стороне жены. Всегда. Даже если это его родная мать. Потому что жена — это не гостья в его жизни. Это его жизнь. Его выбор. Его семья.
И если мужчина не понимает этого — он не готов быть мужем.
Елена легла на диван, закрыла глаза. Из детской доносилось нежное воркование Леонида, убаюкивающего дочку. Она улыбнулась.
Они справились. Вместе. Как и должна справляться настоящая семья.
С вещами на выход, — зявила жена